1.1. Концепция я.И. Рецкера.

В теории закономерных соответствий, разработанной Я.И. Рецкером, понятие эквивалентности распространяется только на отношения между микроединицами текста, но не на межтекстовые отношения. Эквивалент понимается как постоянное равнозначное соответствие, не зависящее, как правило, от контекста. [10:10-11] Очевидно, столь узкое понимание эквивалентности можно объяснить местом этой категории в системе понятий, используемых в рассматриваемой теории. Родовым понятием здесь является “соответствие”, а видовыми – “эквивалент” и “вариантное соответствие”, которое устанавливается между лексическими единицами (ЛЕ) в том случае, когда в языке перевода существует несколько ЛЕ для передачи одного и того же значения исходной ЛЕ. Так, к эквивалентам относятся: doctrinarianism – доктринерство, а dog-belt – (техн.) откидной болт, a dog-collar – ошейник. Эти соответствия относятся к категории эквивалентов, так как они полностью охватывают значение данного слова, а не один из его ЛСВ. Shadow имеет частичный эквивалент – тень, который соответствует его основному ЛСВ (производные ЛСВ – “полумрак”, “призрак”). Когда слово многозначно, е.g. “pin”, и даже в технике имеет несколько значений – “палец”, “штифт”, “шпилька” и др. по мнению Я.И. Рецкера, ни одно из них нельзя считать эквивалентом. Это – вариантные соответствия. [10:11-12]

Безусловно, каждый автор имеет право употреблять термины в соответствии с тем понятийным аппаратом, который этот автор использует. По-видимому, разграничение понятий “эквивалент” и “вариантное соответствие” продиктовано скорее всего лексикографическими, а не переводческими соображениями. Для переводчика же разграничение частичного эквивалента и вариантного соответствия несущественно. В обоих случаях он имеет дело с неоднозначным соответствием. Различия возникают в словаре, где в одном случае соответствия даются под отдельными цифрами и относятся к разным ЛСВ, е.g.: criminal 1 – преступник; 2 – лицо, виновное в совершении преступления, в другом – приводятся под одной цифрой как разные соответствия в рамках одного и того же значения, е.g. cringe 1 – раболепствовать, низкопоклонствовать; стоять в подобострастной позе… Что касается полных эквивалентов, как отмечает Я.И. Рецкер, они главным образом встречаются среди географических названий, собственных имен, терминов, а, значит, представляют собой не такое уж частое явление. Мы же отметим, что даже в пределах перечисленных пластов полные эквиваленты встречаются не так уж часто, е.g. ”friction clutch” – 1 фрикционное сцепление; 2 муфта; sell – out – не только “предательство национальных интересов”, но и “любое предательство”, “измена”. Кроме того, частичные эквиваленты никак не попадают под определение, данное автором рассматриваемой концепции как равнозначных соответствий, которые не зависят от контекста, так как только контекст может подсказать, как следует перевести многозначное слово, cf: the shadow of the house – тень от дома и the shadows lengthen – сумерки сгущаются. А если понятие эквивалента ограничить лишь “полными эквивалентами”, то выяснится, что речь идет о довольно редком явлении, которое вряд ли можно считать ориентиром, “помогающим понять значение окружающего контекста и всего высказывания в целом. Ведь что касается частичных эквивалентов, то для выяснения их конкретного смысла необходим контекст, а “полные эквиваленты” не могут служить смысловым ориентиром хотя бы потому, что это – относительно редкие слова, едва ли известные переводчику” – справедливо отмечает А.Д. Швейцер [14:77]. Таким образом, в определении эквивалентности у Я.И. Рецкера явно прослеживаются исходные позиции теории “закономерных соответствий”, которая построена в основном на соотношении отдельных единиц. Фактически речь идет о соотношении языков, а не текстов.