Ключевые слова

адресат, адресант (реципиент, продуцент), речевой акт (РА), смысл текста, прагматическая направленность текста, адекватность речевого воздействия, коммуникативная интенция отправителя, прагматический аспект языка

Признание текста как основной единицы речевой коммуникации означает необходимость анализа не только самой внутренней структуры текста (Т), но и факторов, которые определяют порождение конкретного текста в условиях реальной ситуации, в которой действуют реальные (конкретные) коммуниканты (i.e. адресат и адресант = реципиент-продуцент). Введение этих факторов в область лингвистического исследования означает одновременно выявление такого соотношения семантики и структуры текста, которое обусловливает не просто формирование смысла текста, но прежде всего выполнение конечной цели самой коммуникации – воздействие на коммуникантов в процессе их речевой деятельности (обмен мыслями, информацией).

Г.В.Колшанский в ряде работ, посвященных коммуникативной функции естественного языка, подчëркивал, что описание структуры текста в целом “должно приближаться к описанию в принципе самого коммуникативного акта (речевого акта)” [Колшанский, 198б, 128]. Работы, посвящённые исследованию речевых актов, нацелены на обнаружение не только их формальных качеств (морфологических, синтаксических, etc.), но и тех признаков, которые способствуют осуществлению языком его речевой функции. В этом случае коммуникация разделяется на элементы, включающие сами языковые факты, и исполнителей этих факторов – “коммуникаторов”[Колшанский, ibid, 127]. “Семантическая структура языка может рассматриваться как обычная реализация серии совокупностей, лежащих в основе составляющих правил, и речевые акты являются актами, особым образом совершаемыми через произнесение выражений в соответствии с этими совокупностями составляющих правил” [Searle. An Essay in the Philosophy of Language. Cambridge, 1969; 36-37].

Прагматику речевого общения следует искать не в сфере взаимодействия языковых знаков, а в сфере взаимоотношений людей, участвующих в коммуникации. В процессе коммуникации любое восприятие высказывания опредëленным образом связано не с простым пониманием отдельных предложений, а с уяснением смысла текста, i.e. интерпретацией высказываний в рамках цельного текста. Эта интерпретация основана на семантических связях, заложенных в самих объективных законах языковой организации. Эти семантические связи определяются широким контекстом, включающим в себя как интра-, так и экстралингвистические факторы (cf: коммуникация в герменевтике). Условие правильной интерпретации текста – достаточность языковых и неязыковых факторов, которые включены в конкретную ситуацию общения. Достаточность языковых факторов определяют:

1 – полнота текста (полный контекст);

2 – корректность языка (правильность словоупотребления, правильность грамматической связи, etc.);

3 – достаточность экстралингвистических факторов как основы знаний коммуникантов о ситуации речевого акта и владение пресуппозицией конкретных текстов.

Совокупность указанных интра- и экстраязыковых условий образует ту основу естественной логики языка, которая обеспечивает адекватность порождения и восприятия смысла коммуникации. Логика естественного языка в отличие от формальной логики оперирует смыслом как своеобразным блоком процесса коммуникации, и его разложение на отдельные элементы (e.g. элементы цепи умозаключений, доказательности, истинности выводов, etc.), свойственные формальной логике, не обязательно сопровождается каким-либо языковым развëртыванием.

Рассмотрим простейший диалог:

- Ты пойдешь сегодня на работу?

- Я болен.

В этом диалоге коммуникация завершается двумя высказываниями, которые полностью удовлетворяют требованиям адекватности восприятия смысла.

Формальная логика видит за этим диалогом (в некотором роде ²энтимеме) свëрнутые рассуждения типа: “Всякий человек, находящийся на больничном листе, не выходит на работу, а так как данный человек действительно болен, то он, естественно, не пойдет на работу”.

Для реальной коммуникации этот диалог должен рассматриваться в момент его совершения не как сокращëнный вариант пространного рассуждения выводного характера, а просто как звено речевого акта из двух высказываний, смысл которых в конкретной ситуации будет означать “невыход на работу”. Отличие структуры языковой коммуникации от логической структуры однозначного решения умозаключения при соответствующей энтимиме показывает, что приведëнный выше диалог может быть преобразован в другой смысл, не нарушающий законов правильного понимания следования мыслей в таком варианте:

- Ты пойдешь на работу?

- Я болен, но мне нужно быть там.

Структура языковой коммуникации должна поэтому охватывать более свободное построение и связи отдельных предложений (суждений) и рассматриваться не в рамках значений отдельных предложений, а в рамках смысла текста, который складывается из смыслов высказываний, приобретающих в контексте всего текста смысл, подчинëнный общему замыслу коммуникативного акта [Колшанский, 1984, 133].

Мы отнюдь не утверждаем, что язык вступает в противоречие с правилами логики мысли. Речь может быть только о том, что законы построения текста, i.e. законы коммуникации, не непосредственно связаны с законами построения логического рассуждения, а, значит, коммуникативная структура языка сложнее и разветвлëннее, чем обнажëнная структура логической мысли, которая является только элементом смысловой организации текста. Поэтому для описания смысла и структуры коммуникации, i.e. для исследования текста, недостаточно только приложения законов логики, но необходимо включение в это исследование многочисленных и разнообразных факторов, которые способствуют правильному восприятию корректных речевых актов. Естественно, логика – более узкая наука, чем лингвистики текста.

Один из прагматически важных признаков определëнной организации текста – его прагматическая направленность, которая ведет к достижению определенного результата для коммуникантов (все виды воздействия на коммуниканта, начиная от понимаемости и кончая ожиданием определëнных физических действий). Необходимо также отметить, что достижение практического эффекта в общении может быть только следствием выраженной логико-смысловой направленности прагматического признака, i.e. такой смысловой направленности, которая по своему содержанию (выбору грамматических и лексических единиц, порядка сцепления высказываний, etc.) имеет своим итоговым содержанием установку на конкретные действия со стороны партнëров по коммуникации (ср., например, построение рекламных текстов, инструкции, etc.).

Одним из существенных признаков, непосредственно относящихся к коммуникативному характеру текста, является не только его чисто смысловая организация и его корректность, но и литературно-эстетическая ценность (художественность) текста [Колшанский, 1984]. Эстетическое качество текста – это сложная совокупность языковых и смысловых признаков, оценка которых складывается из понятия лексического богатства, образности, индивидуальности языка персонажей и др. Вопрос построения художественного текста является самостоятельным разделом лингвистики и литературоведения.

Значительное место в исследованиях филологов занимают вопросы воздействия литературы как своеобразного языкового медиума общества. Есть и более специальные работы, рассматривающие непосредственно вопросы структуры литературных произведений, роли литературы как языковой коммуникации в истории общества и др.

С.В.Неверов в работе “Текст как знак социальной ситуации” (на материале японской рекламы) отмечает: “Перспективой…представляется интерпретация рекламных текстов со всеми их выразительными средствами в целом в качестве знаков определëнной, сложившейся в данных социально-экономических условиях ситуации. Разумеется, в первую очередь при этом имеются в виду языковые средства выражения, которые…производят наиболее стойкое и сильное впечатление на потребителя” [Неверов, 1975, 64-65].

Наконец можно упомянуть чисто “технический” признак прагматической организации текста, по которому оценивается удобство текста, например для передачи по каналам связи (e.g.: чёткость, стилистическая однородность и др.)

Мы уже отмечали, что прагматику определяют обычно как использование человеком языкового знака. Что означает сам тезис об использовании языкового знака? Г.В.Колшанский определяет это как осуществление речевого акта в той или иной ситуации, что, в свою очередь, означает просто речевую деятельность человека. “Если не понимать это использование знака как сознательную деятельность человека по выбору тех или иных языковых средств, наиболее подходящих для выражения мысли коммуникантов – пишет Г.В.Колшанский, - то такая прагматика языка может означать лишь вторичную оценку языковой деятельности человека, предварительно реализованной в том или ином речевом произведении” [Колшанский, 1984]. Однако ясно, что сознательный выбор конкретных языковых средств, нацеленных на осуществление замысла – как можно лучше выразить свою мысль, не есть уже сама речевая деятельность, а оценочная деятельность человека в виде стилистической отработки того или иного текста. Если считать правильным положение о том, что мысль всегда материализуется в языковой форме, то любой речевой акт формируется единожды со всеми информационными и прагматическими характеристиками, а это и создаëт цельность каждой языковой единицы. Дальнейшая стилистическая обработка того или иного языкового фрагмента – это вторичный процесс, построенный на базе обратной связи – на оценке уже существующего языкового материала как самим адресантом после совершения речевого акта, так и любым адресатом, воспринимающим соответствующий текст. Если прагматикой называть вторичный процесс стилистической обработки языкового материала, то это будет не чем иным, как авторской работой над определëнным текстом (e.g. всевозможные редакции стихотворения, рукописные тексты художественного произведения, etc.). В этом смысле прагматику можно было бы считать разделом стилистики и риторики, разрабатывающих критерии оценки и способы достижений конкретной цели в построении языкового текста в различных аспектах:

- аспекте выразительности (красноречие),

- аспекте корректности (смысловой и грамматической),

- аспекте стилистическом (соблюдения жанровых особенностей, включая исторический ракурс).

Следует особо отметить, что стилистическое использование языковых средств связано с выбором таких единиц и форм (e.g. лексических единиц из синонимических рядов, грамматического наклонения, etc.) в целях достижения оптимального эффекта восприятия соответствующего текста адресатом (читателем/ слушателем). Именно стилистическая сила текста могла бы рассматриваться как одна из сторон прагматического воздействия языка, основаного на особом отборе языковых явлений. Но уже в такой постановке вопроса есть указание на то, что отбор средств представляет собой формирование текста в целях передачи соответствующего замысла автора, а, значит, и замысла относительно воздействия на адресата. Вообще любой стилистический приëм есть способ организации речевого акта, в котором обеспечиваются со стороны коммуникантов адекватные передача и восприятие его содержания, смысла, включая и фактор прогнозируемого воздействия как неотъемлемой части речевого общения.

Однако при оценке языковых явлений необходимо не упускать из виду основополагающий принцип – языковая деятельность есть одновременно процесс реализации мыслительного механизма (в любой форме его проявления – внешняя речь, внутренняя речь, все способы интуитивного проговаривания, etc.). Естественно, что в данном случае вопрос о невербальном мышлении как таковом, i.e. особом этапе мышления человека вообще, как о предэтапе языкового мышления, как об особом индивидуальном кодовом мышлении не может быть включен с сферу рассмотрения прагматических особенностей языка, т.к. в этом случае вся проблема поворачивалась бы в сторону соотношения невербальных форм мышления и языковых знаков, а это подменило бы саму проблему прагматики как использования языкового знака в самой речевой деятельности. Если есть основания говорить о довербальном мышлении человека, в аспекте филогенеза, i.e. об историческом этапе до становления самого человека, то для абстрактного мышления человека, свойственного только этапу развития интеллекта как познавательно-понятийного аппарата и этапу общественного сознания человека, все вопросы, связанные с рассмотрением языка, должны быть обращены к самому языку, а не к формам, существовавшим до языка или существующим вне языка.

Материализованная в языке мысль есть уже сам речевой акт, и в нем заложены все данные, которые определяют содержание коммуникации. Другими словами, в этом речевом акте выражены как все информационные намерения субъекта, первично заключëнные в том или ином языковом отрезке (высказывании, группе высказываний, тексте), так и все интенции, направленные на определëнное воздействие на адресата.

Теоретически вообще не может быть речевого акта (РА), не содержащего в себе какой-либо определëнной мысли, рождëнной самим субъектом (i.e. адресантом) и направленной определëнному адресату; нет ни одного РА, не связанного с определëнной ситуацией, т.к. не существует ни одного адресанта вне связи с определëнным коллективом, с определëнной материальной ситуацией, - поэтому нельзя считать прагматической характеристикой языка особенности субъекта при выражении той или иной мысли или особенности высказывания, отдельно согласованного с тем или иным адресатом, поскольку эти характеристики и составляют существо самого речевого акта – его содержательной и формальной стороны. Адресант и адресат, как начальная и конечная точки коммуникативного акта, неизбежно входят в сущностную характеристику речевого произведения, они составляют органическое единство, не могут быть расчленимы без оговаривания условной формулы какого-либо лингвистического приëма исследования. Совокупность условий, определяющих формирование того или иного речевого произведения адресантом, и соответствующее восприятие его адресатом, включающее условие адекватности речевого воздействия на коммуниканта, составляют неразрывную целостность и сущность самой языковой коммуникации. В этом случае прагматическая характеристика РА, связанная, e.g. с интенцией адресанта и его способом речевого поведения адресата, совпадает с содержательной характеристикой текста, включая все интра- и экстралингвистические факторы.

Среди аспектов чисто лингвистической интерпретации языка есть аспект, связанный с весьма важным языковедческим положением, которое относится к определению семантического эквивалента различных высказываний в современном языкознании. Довольна распространена концепция, берущая начало в глубокой истории лингвистики и значительно обновлëнная в структурной лингвистике. Она опирается на тот якобы очевидный факт (Колшанский), что одна и та же семантическая информация может быть передана различными конструкциями грамматических и лексических форм, начиная от семантической эквивалентности структур типа Active-Passive (Рабочие строят дом – Дом строится рабочими) и кончая комплексом сложных предложений.

На этой основе Т. ван Дейк предпринял попытку найти собственно прагматическое ядро языка, а именно в той его части, где выбор вариантов языковых единиц должен зависеть не от информации, которая становится равнозначной в этих случаях, а от выбора тех или иных вариантов, которые диктуются другими мотивами коммуникантов [ Дейк Т. ван. Вопросы прагматики текста//Новое в зарубежной лингвистике. М., 1978, вып.VII. – С.314-315].

Здесь на самом деле вопрос упирается в само фундаментальное положение о языке, именно в тезис о соотношении формы и содержания, i.e. в то положение, которое не может быть подкреплено обычными ссылками на “обывательскую очевидность” семантической эквивалентности фраз, e.g.: Джон болен, поэтому сегодня вечером он не придëт (Так как Джон болен, сегодня вечером он не придëт/ Джон болен. Он сегодня вечером не придëт. По ван Дейку эти фразы семантически эквивалентны, т.к. сохраняют семантическую информацию, а различие конструкций – это лишь выбор прагматического варианта. Однако концепция ван Дейка даëт свободу всевозможному произволу в толковании причин, обозначающих выбор адресантом той или иной конструкции для полноценной передачи смысла в конкретной ситуации общения. Г.В.Колшанский подчëркивает, что язык – единая плоть для реализации любого замысла коммуникантов, и поэтому при анализе речевых актов необходимо соблюдать все это единство, чтобы оценить глобальную сущность языковых единиц в их коммуникативной функции [Колшанский, op.cit, 144].

Сейчас можно выделить по крайней мере два подхода к определению прагматической стороны языка. 1 – использование языкового знака как средства формирования определëнной мысли с последующим достижением какого-либо результата, e.g. достижение наиболее эффективной словесной формы выражения мысли. Однако в этом случае прагматический аспект совпадает с функцией языка быть средством выражения мышления. 2 – воздействие вербальной формы в поведении человека, как в физическом, так и в интеллектуальном плане. Предполагается, что воздействие РА на партнëра по коммуникации должно соответствовать интенции формируемого РА. В некоторых случаях под этим подразумевается эмоциональное воздействие на адресата, “параллельное” интеллектуальному (i.e. информационному) воздействию. Оно достигается различными способами, e.g. отклонение от норм языкового узуса – метафорическое употребление лексической единицы, неконвенциональное построение фразы, принятый узус речи в определëнной коммуникатвной ситуации, уместность того или иного речевого оборота, etc. В других случаях под прагматическим воздействием может подразумеваться такое направление РА, которое должно быть интерпретировано в соответствии с интенцией адресанта применительно к конкретным ситуативным условиям – контексту.

Связывать прагматическую характеристику РА с особым воздействием на эмоции человека в процессе речевого общения – это, по сути дела, объединять разнородные аспекты языка, несмотря на то, что они сосредоточены в одном вербальном фокусе. Эмоциональное воздействие – языковое/параязыковое – может соотноситься с восприятием обычного содержания текста, которое высказывает те или иные эмоциональные переживания адресата, но которое связано не с “эмоциональностью” самого языка, а с эмоциональной стороной интеллектуальной деятельности самого человека. Воздействие на эмоции человека – это функция всей языковой системы, независимо от характера и степени эмоциональных переживаний (от нейтрального до стресса), возникающих в процессе речевого общения.

Ориентация же РА на определëнное воздействие – интеллектуальное/эмоциональное (хотя в чистом виде ни одно их них невозможно) – это не что иное, как реализация глобального замысла адресанта, который ожидает адекватную интерпретацию своего замысла со стороны адресата в “полном согласии” с теми речевыми средствами, которые были использованы для воплощения конкретной цели. В этом случае представляется трудным выделить в качестве относительно самостоятельной характеристики языкового общения ту или иную сторону, т.к. они объединяются единым свойством – коммуникативной сущностью РА.

Как отмечает Г.В.Колшанский, речевое общение – это всеобъемлющий процесс, который вбирает в себя все моменты мыслительного аппарата человека и функционирует полноценно как в пределах отдельных РА, так и в масштабе всего общества. Вся речевая деятельность есть средство взаимосвязи людей в обществе, направленное на познание и овладение объектами предметного и социального мира (практическое и теоретическое). Если в индивидуальном коммуникативном акте достигаются ограниченные цели взаимопонимания адресанта и адресата по определëнному объекту, то в рамках всего общества устанавливается взаимопонимание относительно закономерностей окружающего мира (духовного или физического). Каждый коммуникативный акт в микро- или макромасштабах немыслим без достижения определëнного результата, а создание условий для достижения этого результата прежде всего на уровне речевого общения и предполагает его воздействие на конечную цель общения – практическую деятельность человека.

Использование языка входит в содержание самого РА, речевой деятельности. В каждом фрагменте коммуникативного процесса содержится момент взаимодействия адресанта и адресата. Следовательно, прагматический аспект языка – это не что иное как его коммуникативная функция. Признание этого положения позволяет исследовать ту совокупность языковых и неязыковых условий, которые формируются в процессе речевого общения коммуникантов применительно к тому или иному адресату. Это важно не только для теории языка, но и для практических целей, e.g. для выработки рекомендаций относительно способов формирования определëнного РА в типичных ситуациях.

Изучение прагматической характеристики языка – это по сути изучение его коммуникативной функции, что одновременно означает возможную целесообразность использования полученных данных для прикладной лингвистики, ориентирующейся на довольно конкретные указания по составлению тех или иных текстов в зависимости от характера самого объекта. Ценность полученных результатов в рассмотренной области бесспорна и для перевода.