2. Родовая классификация имен существительных § 5. Категория рода имен существительных и ее предметно-смысловое содержание

      Категорию грамматического рода некоторые ученые не без основания считали и считают "наиболее характерным морфологическим признаком" (16) имен существительных. Ведь в некоторых группах имен существительных могут отсутствовать внешние признаки других категорий: падежа и числа (ср.:какаду, губоно, парии т. п.). Между тем отнесение к одному из трех соотносительных классов — мужского, женского или среднего (т. е. ни того, ни другого — ни мужского, ни женского) рода — обязательно для каждого имени существительного в единственном числе.

      Все существительные, за исключением тех, которые употребляются только в формах множественного числа (pluralia tantum), распадаются на три формальных класса, известных под именем грамматических родов: мужской,женский, средний. Эти классы имеют обозначение и выражение в форме номинатива (им. п.), в некотором количестве особых падежных окончаний для каждого из них и в формах суффиксального словообразования.

      У подавляющего большинства имен существительных, у тех, которые не обозначают лиц и животных, форма рода нам представляется немотивированной, бессодержательной. Она кажется пережитком давних эпох, остатком иного языкового строя, когда в делении имен на грамматические классы отражалась свойственная той стадии мышления классификация вещей, лиц и явлений действительности. Теперь же форма рода у большей части существительных относится к области языковой техники. По крайней мере, таково наше непосредственное языковое восприятие. В современном русском языке род больше всего определяется по окончаниям. Так, существительные с основой на твердый согласный (кроме ж, ш) и с нулевым окончанием в именительном падеже единственного числа (вродесовет, транспорт, самолети т. п.) относятся к классу слов мужского рода. Существительные с окончанием -а(-я) и его фонетическими безударными эквивалентами (например:страна, сеялка, работница, земляи т. п.) воспринимаются, за исключением небольшого круга слов, относящихся к лицам мужского пола, как слова женского рода. Существительные на -о, -е(за исключением единичных слов и разрядов слов, относящихся к лицам и животным, напримерРезниченко, Гнедкои т. п.) образуют класс слов среднего рода. Наконец, род существительных на мягкий согласный и также на -ш, -жс нулевым окончанием именительного падежа единственного числа (зверь, кость, нож, рожь, шалаш, чушьи т. д.) определяется (исключая обозначения лиц, в которых родовые различия соответствуют половым различиям) только системой склонения единственного числа: слова с окончаниями, свойственными склонениюстол, -аи т. д., входят в класс слов мужского рода, а те слова, которым присущи формы трех косвенных падежей на -ии творительного на -ью, присоединяются к классу слов женского рода¹⁰ . Родовые различия в именах существительных, по морфологическому облику похожих на прилагательные (портной, служащий, столоваяи т. п.), узнаются по тем же приметам, что и в прилагательных. В современном языке производство форм женского рода на мягкий согласный с нулем флексии в именительном падеже ограничено строго определенными грамматическими типами (явный—явь;широкий—ширь, нечисть, посещаемостьи т. п.). Новые же бессуффиксные слова, оканчивающиеся на -ж, -ш, почти автоматически присоединяются к классу слов мужского рода (сельмаши т. п.). Исключения единичны даже среди сокращенных обозначений.

      Роль этих внешних примет особенно ярко выступает в распределении сокращенных или заимствованных слов по родовым группам. Так, греческие слова среднего рода на -ма(система, схема, тема, догмаи т. п.) русским языком (в отдельных случаях — через посредство латинского языка) воспринимаются как формы женского рода. Латинские слова среднего рода на -умв русском языке становятся словами мужского рода (например:аквариум). Но и здесь — при освоении заимствований — большое значение имеют смысловые аналогии и предметные связи (ср. род чужих названий городов, рек, газет и т. п.). Заимствованные слова могут включаться в родовой класс по смысловым связям с теми или иными русскими словами. Например,криг— свойна; ср. "пресловутаяблицкриг";рифма— сстопа, строка(греч. ρυθμόσ; ср.ритм);виолончель(итал.violoncello, фр.lavioloncelle) — сскрипка;кепи— сшапка(фр.leképi;ср. кепка);паштет(diePastete) — по аналогии спироги т. п. Кроме того, родовая квалификация заимствованных слов может зависеть от того родового класса, к которому принадлежит в русском языке слово со значением соответствующего общего понятия (genus). Например, названия иностранных газет — женского рода (по родугазета); названия городов, если эти названия не соответствуют морфологическим нормам современного русского языка, зачисляются в класс мужского рода:Туапсе, Баку, Токиои т. п.; названия рек — женского рода и т. п.

      Категория рода имен существительных, представляя собой во многих отношениях палеонтологическое отложение отживших языковых идеологий¹¹ , однако, не является в современном русском языке только техническим шаблоном "оформления" существительных. Она еще знаменательна (20). Правда, на основе современного языка и современного мышления нельзя непосредственно уяснить, почему словапотолок, сор, мор, сыр, жир, гроб, город, годи т. п. — мужского рода;стена, весна, плесень, плешь— женского рода, аполе, море, солнце, время, небо, лето— среднего рода. Самые мотивы распределения слов одного вещного круга (например:море, озеро, река, ручей, звезда, луна, солнце, месяц) по разным родам представляются непонятными. Так же неясно, почемуживотмужского рода, апузоилибрюхо— среднего. Никто из говорящих на современном русском языке не осознает причины, почему из названий деревьеввяз, клен, ясень, дуб— мужского рода, алипа, осина, береза, сосна, ива, ветла, черемухаи др. — женского; или почему, например, кроме словадерево(ирастение), нет других русских обозначений деревьев среднего рода.

      Один остряк в 20-х годах XIX в. считал непоправимым и непонятным противоречием русского языка то обстоятельство, что в нем слова доброта, надеждаиснисходительностьотносятся к женскому роду, агнев, сумасшествиеикаприз— к мужскому и среднему (21)¹² .

      Таким образом, внешние, чисто технические критерии родовой классификации как будто играют основную роль в системе имен существительных, не относящихся к лицам и живым существам. Ср.: браслет—браслетка, жилет—жилетка;зал—зала(в редких случаях —зало);мотоциклет—мотоциклетка;санаторий—санатория;соусник—соусницаи т. п.

      Правда, и в современном русском языке можно заметить некоторую последовательность в распределении отдельных групп имен существительных по родовым классам в зависимости от их значения. Так, к категории мужского рода относятся названия месяцев (январь, февральи т. д.), металлических монет (названия бумажных денег — женского рода:трехрублевка, пятерка, сотняи т. п.), кустарников, ветров и др. К классу слов женского рода — названия сортов яблок, видов огнестрельного оружия (двустволка, берданкаи т. п.). Но и тут мотивы родовой классификации могут быть вскрыты лишь историей языка. Во всяком случае, понятия мужской, женскийне вяжутся с соответствующими разрядами слов, принадлежащих к категории "неодушевленности".

      Но рядом с грамматическими представлениями о роде в нас живет и сознание реальных родовых представлений, зависимых от наших представлений о естественном поле живых существ. "Эти реальные представления влияют на грамматические представления, подчиняя их себе" (22).

      В современном литературном языке категория рода имен существительных выражается ярче всего в грамматическом противопоставлении названий лиц мужского и женского пола. Выстраивается такая вереница семантически соотносительных пар, коррелятивных слов, в которых женский род обозначается или одним окончанием, выполняющим функцию родовой форманты, или производящим суффиксом и окончанием: кум—кума;раб—раба;чудак—чудачка;супруг—супруга;гость—гостья;сват—сватья—сваха;игумен—игуменья;болтун—болтунья;колдун—колдунья;мастер—мастерица;граф—графиня;господин—госпожа;плут—плутовка;черт—чертовка;герой—героиня, комсомолец—комсомолка;ударник—ударница;конторщик—конторщица;свекор—свекровь;старик—старуха;старикашка—старушонка;внук—внучка(устар.внука);кассир—кассирша;милиционер—милиционерша;опекун—опекунша;великан—великанша;студент—студентка;курсант—курсантка;коммунист—коммунистка;крестьянин—крестьянка;учитель—учительница;купец—купчиха;ткач—ткачиха;портной—портнихаи т. п. Ср.поп—попадья(с греч.). Ср. у Чернышевского в романе "Что делать?": "...больше говорил с дочерью, чем суправляющимиуправляющихой". Менее последовательно соответствие категории рода полу живого существа выступает в обозначениях животных:волк—волчица;осел—ослица;тигр—тигрица;лев—львица;медведь—медведица;орел—орлица;заяц—зайчиха;павлин—пава;кот—кошка;голубь—голубка;гусь—гусыня;индюк—индюшкаи т. п. Но ср.:крыса, мышь, собака, лошадь, жук, муха, щука, окунь, карасьи т. п. Любопытно, что при родополовой дифференциации имена лиц женского пола и самок животных являются производными от соотносительных существительных мужского рода.

      Было бы односторонне и ошибочно находить в современной категории рода лишь отражение реальных половых различий живых существ. Показательны грамматические приемы распределения по родам заимствованных несклоняемых существительных, имеющих нарицательное значение. Все несклоняемые существительные, обозначающие неодушевленные предметы, относятся к среднему роду (кабаре, манто, кино, коммюнике, рагу, амплуа, жюри, браи т. п.), кроме словакофе, которое употребляется в мужском роде (пьюкрепкийкофе). Существительные, обозначающие лиц женского пола, относятся к женскому роду (леди, мистрис, мисс, мадами т. п.); заимствованные несклоняемые названия животных употребляются в женском роде лишь в том случае, если они подчеркнуто указывают на самок, например:шимпанзекормиладетеныша. Вообще же все несклоняемые существительные, обозначающие живых существ, относятся к мужскому роду независимо от пола (например:какаду, шимпанзе, гнуи т. п.).

      Легко заметить, что и в чисто русских словах, являющихся названиями лиц, т. е. людей, формой мужского рода подчеркивается не столько идея пола, сколько общее представление о лице, отнесение к классу или разряду людей, обозначение социальной роли человека. Например, для общего логического обозначения понятия о людях, принадлежащих к классу крестьян, мы воспользуется словом мужского родакрестьянин, отнюдь не подразумевая при этом мужчин, а имея в виду лиц обоего пола. Этот смысл очень ощутителен в таких выражениях, какДомкрестьянина, газета"Вузовец",работникипросвещенияи т. п. Идея пола остро выдвигается лишь в тех обозначениях лиц мужского пола, в которых половой признак подчеркнут дополнительно лексическим значением основы, например:евнух, усач, двоеженец, родительи т. п.; ср.:роженица, кормилицаи другие подобные. Однако в обозначениях лиц, в названиях человека (а не в характеристиках его) невозможны формы женского рода применительно к мужчинам в отличие от названий животных (куница, белка, лисица, лягушка, змеяи т. п.). Все это говорит о том, что в категории мужского рода ярче выражена идея лица, чем идея пола (ср.человеки отсутствие формычеловечица). В именах существительных, являющихся именами женщин, идея пола ощущается резче и определеннее. Но за пределами категории лица с родовыми классами сочетаются другие оттенки значений, не имеющие ничего общего или имеющие мало общего с идеей пола.

      Таким образом, грамматическая форма рода может быть источником тонких семантических эффектов.

      Даже в словах, обозначающих не живые существа, а вещи и отвлеченные понятия, с родовыми различиями связаны потенциальные смысловые оттенки. Речь идет не о семантических различиях между словами разного рода, имеющих общую основу (вроде методиметода, манериманера, карьерикарьераи т. д.). Суть в том, что категория рода и теперь оказывает влияние на семантическую судьбу слова. Прежде всего при отнесении или применении слова к лицу, при персонализации имени остро сказывается несоответствие рода и пола. Например, при наречении имени ребенку официальное (т. е. не фамильярно-домашнее) женское имя или выбирается среди слов женского рода, или строится по их образцу. Женщина, нормально, не бывает ниМиромСидоровичем, ниМаемДунаевичем(ср. новые мужские имена:Владилен, Коммунар, Краснослав, Любомир, Пурпури т. п.; женские:Октябрина, Декрета, Заря, Искра, Коммунара, Нинель, Эра, Ладаи т. п.) (23).

      Но, понятно, при экспрессивном преобразовании слова, при превращении его в ласкательное имя "детеныша" половые представления нейтрализуются. Тут возможны и употребительны уменьшительно-ласкательные формы мужского рода и в отношении лиц женского пола: Верунчик, Дусики т. п.

      Проф. А. В. Миртов правильно заметил: "Если грамматический род не отождествлять с полом, то придется признать, что и в названиях неодушевленных предметов грамматический род — не просто формальный пережиток, а в основном явление живое и семантически не погасшее. Сила семантических моментов значительно сказывается в многочисленных случаях возникновения колебаний в роде (возникновение родовых дубликатов слов) и в способах грамматикализации слов, заимствуемых из других языков" (Тезисы к диссертации "Категория грамматического рода в русском языке").

      В связи с этим следует вспомнить слова А. А. Потебни: "О том, имеет ли род смысл, можно судить лишь по тем случаям, где мысли дана возможность на нем сосредоточиться, т. е. по произведениям поэтическим" (24).

      Смысловые оттенки, потенциально заложенные в формах грамматического рода, ярко выступают при образном употреблении слова. Тут, конечно, играет особенно большую роль принцип олицетворения, метафорической персонализации. Так, в известном стихотворении Гейне "Die Lotosblume" месяц — derMond— изображается любовником, который пробуждает возлюбленную —dieLotosblume— своим лучом¹³ . Лотос —dieBlume— стыдливая, кроткая девушка, дрожащая, краснеющая, льющая слезы. Понятно, что при буквальном переводе на русский язык этот строй образов не может сохраниться, так как словацветокилотосмужского рода и, следовательно, не могут символизировать женственное начало.

Sie blüht und glüht und leuchtet, Und starret stumm in die Höh', Sie duftet und weinet und zittert Vor Liebe und Liebesweh.

      Поэтому M. Михайлов в своем переводе этого стихотворения изменяет весь строй образов, рисуя любовное томление лотоса по луне:

      Ср.:

Der Mond, er ist ihr Buhle. Er neckt sie mit seinem Licht Und ihm entschleiert sie freundlich Ihr frommes Blumengesicht.

      Для сохранения ситуации и общей семантической атмосферы стихотворения А. Майков вместо лотосаизображаетлилию.

Лилия

      Еще более показательны смысловые вариации, обусловленные родовыми различиями тех слов, которыми передавалось немецкое einFichtenbaumв разных переводах стихотворения Гейне "Ein Fichtenbaum steht einsam" ("Lyrisches Intermezzo", XXXIII). У Ф. И. Тютчева говорится окедре:

На севере мрачном, на дикой скале, Кедр одинокий под снегом белеет, И сладко заснул он в инистой мгле. И сон его буря лелеет. Про юную пальму снится ему, Что в краю отдаленном Востока Под мирной лазурью, на светлом холму Стоит и растет одиноко (26).

      У Лермонтова — под влиянием женскою рода слова сосна— решительно меняется вся семантика стихотворения:

На севере диком стоит одиноко На голой вершине сосна И дремлет, качаясь, и снегом сыпучим Одета, как ризой, она. И снится ей все, что в пустыне далекой — В том крае, где солнца восход, Одна и грустна на утесе горючем Прекрасная пальма растет.

      Л. В. Щерба замечает по этому поводу: "Мужской род (Fichtenbaum, а неFichte) — не случаен, и в своем противоположении женскому роду —Palme— он создает образ мужской неудовлетворенной любви к далекой, а потому недоступной женщине. Лермонтов женским родом "сосны" отнял у образа всю его любовную устремленность и превратил сильную мужскую любовь в прекраснодушные мечты. В связи с этим стоят и почти все прочие отступления русского перевода"¹⁴ .

      Известно, каким превращениям подверглась лафонтеновская басня "Le cigal et la fourmi" в переводе И. А. Крылова "Стрекоза и Муравей", оттого что в русском языке у действующих лиц изменился и род, и пол. Ведь слово муравейв русском языке мужского рода (фр.lafourmi), а в связи с этимкузнечикдолжен был превратиться впопрыгуньюстрекозу¹⁵ .

      Заложенные в форме рода потенциальные смысловые оттенки нередко реализуются и определяют путь метафорического употребления слова. Так, Н. В. Гоголь в "Петербургских записках 1836 г." писал: "Москва женского рода, Петербург мужского. В Москве все невесты, в Петербурге все женихи..."; "...Москва — старая домоседка, печет блины, глядит издали и слушает рассказ, не подымаясь с кресел, о том, что делается на свете; Петербург — разбитной малый, никогда не сидит дома, всегда одет и, охорашиваясь перед Европой, раскланивается с заморским людом".

      Д. Н. Свербеев иронически отмечал несоответствие в форме рода между словом Киеви его прозвищем "матерьгородов русских": "Матерьгородоврусских, как называют часто Киев, неизвестно почему переделывая его в женщину" (27)^а.

      Ср. в сказке Салтыкова-Щедрина "Добродетели и пороки": "Произросло между ними в ту пору существо среднего рода, ни рак, ни рыба, ни курица, ни птица, ни дама, ни кавалер, а всего помаленьку. Произросло, выровнялось и расцвело. И было этому межеумку имя тоже среднего рода: "Лицемерие".

      А. С. Шишков приводил любопытный пример толкования категории рода царской цензурой начала XIX в.: "Цензоры во все времена были у нас большею частию худы, то есть не довольно сведущи в словесности. Я помню, давно уже, что один из них не хотел пропустить выражения нагаяистина, сказывая, чтоистинаженского рода, и потому непристойно ей выходить в свет нагой" (28).

      Таким образом, в кругу обозначений лиц, а также при образном олицетворении категория грамматического рода в современном русском языке имеет своей реальной базой представления об естественном поле живых существ, однако и тут с очень существенными ограничениями. В живой языковой системе эти представления своеобразно перерабатываются в соответствии с грамматической традицией и с семантическими особенностями слов.

      Так, хотя в названиях лиц различение грамматического рода чаще всего основано на различиях в поле (т. e. на реальной отнесенности форм слова к свойствам существа), однако здесь наблюдаются своеобразные оттенки родовых различий, отражающие грамматический строй и социальное мировоззрение предшествующих эпох. Целый ряд слов, которыми обозначаются лица по званию, должности, занятию, профессии, сохраняет форму мужского рода и в тех случаях, когда соответствующие обозначения применяются к женщинам. Таковы, например, слова доктор(ученое звание),доцент, профессор, инженер, архитектор, техник, математик, зоолог, философ, монтер, врач(ср. зубнойврачГорохова),директор, агент, фининспектор, нотариус, бригадир, педагог, секретарь, вице-президенти т. п.; ср.:членобщества, организации;председательколхоза; ср. сокращенные слова в применении к женщинам:зав, зам, парторг, профорг, управдели т. п. Ср. у М. Горького в статье "Литературные забавы": "Я была батрачкой, горничной, домашним животным моего мужа, — я сталапрофессоромфилософии, агрономом, парторгом..." ("Литературная газета", 1935, № 4). Ср. у Достоевского: "Старшая была музыкантша, средняя былазамечательныйживописец" ("Идиот").

      Вот еще несколько литературных примеров: "Молодец, женщина! Вот что называется ребром поставить вопрос!" (Л. Толстой, "Война и мир"); "А невесте скажи, чтоонаподлец" (Гоголь, "Женитьба"); "Это былаженщина-классик" (Достоевский, "Бесы"). Ср. отсутствие параллельных форм женского рода в словахудалец, храбрец, мудрец, товарищи т. п.

      Точно так же в форме мужского рода остается большая часть сложных слов, означающих действующее лицо и в тех случаях, когда они применяются к женщинам, например: водовоз, пивовар, винокур, скороход(ср. у Островского в "Последней жертве": "Я, было, крикнула, — не оглядывается, не бежать же мне за ней, я нескороход"),дровосек, блюдолиз, буквоед, групповод, кружковод, садоводи т. п. Но при пренебрежительной окраске характеризующего слова иногда образуются и формы женского рода с помощью суффикса -к-, например:бузотерка, дармоедка, ротозейкаи другие подобные.

      Отсутствие соотносительных слов женского рода во многих обозначениях лиц по профессии, должности, званию и — вследствие этого — применение слов мужского рода и к женщинам обусловлены разными причинами. Сюда относится: 1) преобладание мужского труда в кругу соответствующих должностей и профессий, особенно в дореволюционную эпоху (например: доцент, профессор, инженер, поп, дьякон, кантор, шамани т. п.); 2) консерватизм, противодействие самой языковой системы, например: суффикс -ша, обязательный для большей части названий женщин по профессии и должности (особенно соотносительно с именами на -ор, -ер), обозначает женщину не только в сфере ее труда, но и в ее семейной роли, как жену кого-нибудь (ср.:профессорша, инженершаи т. п.); возможность двусмысленного понимания препятствует широкому распространению профессиональных обозначений с суффиксом -ша, 3) гораздо больший интеллектуальный вес и семантический объем, а также объективность, свобода от экспрессивных примесей и обобщенный характер официальных должностных обозначений мужского рода, сравнительно с экспрессивно окрашенными парными словами женского рода, имеющими суффиксы -ша, -иха(ср. врачиха) и -к- (-ичка, -чка); ср., например,техничка, медичка, историчкаи т. п. для обозначения студенток соответствующих специальностей; 4) отсутствие живых, продуктивных образований женского рода от многих бессуффиксных слов, относящихся к категории лица и имеющих общее родовое значение, например от словчеловек, друг, враг, товарищ; ср.пловеци отсутствиепловицав общем, непрофессиональном употреблении¹⁶ . Ср. соотношениеборец—борчихав профессиональной терминологии, но в переносном, отвлеченном смысле употребляется словоборец;женщина—борецзасвободу.

      Дело в том, что слова мужского рода, относящиеся к категории лица. прежде всего выражают общее понятие о человеке — его социальную, профессиональную или иную квалификацию — независимо от пола. Формой мужского рода характеризуется имя человека вообще. Поэтому названия лиц в форме мужского рода могут относиться и к женщинам, если нет упора на половую дифференциацию особей. В категории мужского рода очень заметно значение социально активного лица.

      Поэтому в современном русском языке те суффиксы лица женского пола. которые обозначают женщин по их профессионально-общественному положению, по происхождению, кругу занятий и т. п. (например: -ка, -ица, -чица, -щицаи др.), ограничены в своем применении некоторыми семантическими условиями и грамматическими нормами. Они соотносительны с строго определенными типами обозначений лиц мужского рода (ср.:знахарь—знахарка, свинарка, доярка;кулак—кулачка;конторщик—конторщицаи т. п., но невозможно —врачкаиливрачица;рвачкаилирвачица;человечицакчеловек;профессоркаилипрофессорица;инженеркаи т. п.; ср. употребительное в начале XIX в. — до 40 — 50-х годов —литераторкаклитератор).

      Следовательно, в категории рода социальная действительность отражается лишь в перспективе прошлого¹⁷ .

      Однако ряд слов, служащих обозначениями лица по должности или по профессии, в современном языке оброс суффиксами женского рода, преодолевая сопротивление старых грамматических моделей и их изменяя. Возникли многие парные названия для лиц мужского и женского рода, с тех пор как в общественном быту соответствующие места, должности или занятия вошли в сферу женского труда. Например: бухгалтер—бухгалтерша;кассир—кассирша;кондуктор—кондукторша;летчик—летчицаи многие другие подобные. Ср.чемпион—чемпионесса(из газет) (30).

      Несколько иного характера социальные мотивы отражаются в неразличении рода у некоторых названий животных. В большей части названий животных родополовая дифференциация находит грамматическое выражение. При наличии производных названий для самки общее название вида обычно выражается существительным мужского рода. Наиболее распространенные домашние животные (хозяйственно эксплуатируемые) имеют различные названия для самца и самки: козел—коза;бык—корова(ср. теленок);баран—овца(ср. ягненок);боров—свинья(ср. поросенок);селезень—утка(ср. утенок);петух—курица(ср. цыпленок);индюк—индюшка. Для других случаев рядом с общим названием для самца и самки также существуют — при несколько более специальном или профессиональном уклоне речи — отдельные обозначения самца и самки:собакаи рядом:кобель—сука;лошадь— прижеребец—кобыла(ср.жеребенок);гусьи рядомгусак—гусыня. Если же в общественно-хозяйственном обиходе половые различия животных не имеют практического значения, общее слово нередко обозначает и самца, и самку, сохраняя одну грамматическую форму рода — мужского или женского. Например:мышь, крыса, лисица, куница, белка, сорока, обезьяна, кукушка, лягушка, змея, ящерица, акула(все женского рода);крот, горностай, соболь, носорог, бегемот, тюлень, ястреб, сокол, коршун, журавль, тетерев, глухарьи т. п. (мужского рода)¹⁸ . Ср.кролик—крольчихав связи с хозяйственным интересом к кролиководству.

      Названия животных отличаются от названий человека тем, что среди них есть слова, обозначающие породу животного без родополовой дифференциации. При этом такими общими названиями породы животного могут служить имена в форме не только мужского, но и женского рода (мышь, крыса, мухаи т. п.). В заимствованных именованиях животных, если эти имена по своему внешнему строению не соответствуют морфологическим моделям русского языка, возможно колебание в роде, например, в зависимости от семантических аналогий или от необходимости подчеркнуть половой признак. Например,шимпанзе— мужского и женского рода; ср.:колибри, какаду.

      "Пол как признак, общий всем видам и породам животного мира, не является... существенным в наименованиях отдельных видов и пород, а потому в языке и не выражается, пока не окажется необходимым подчеркнуть, что речь идет об экземпляре определенного пола — мужского или женского" (31).

      В этом кругу семантических отношений наиболее неопределенным и фиктивным кажется содержание формы среднего рода. Однако не лишен значения тот факт, что как слова дерево, растение(ср.:насекомое, ископаемое), так и словоживотное, а по нему все общие обозначения зоологических видов, подвидов и родов (пресмыкающееся, беспозвоночное, кишечнополостноеи т. п.) относятся к категории среднего рода (ср. также:живоесущество).

      Все эти наблюдения говорят о том, что категория грамматического рода в классе имен существительных пока еще обнаруживает явные признаки жизни. Утверждения некоторых грамматистов (например, М. Н. Петерсона), будто родовая классификация имен существительных в современном литературном языке разрушается, основаны на недоразумении, на поспешном обобщении диалектальных данных, относящихся к русским крестьянским говорам и свидетельствующих только о поглощении форм среднего рода формами женского рода в части южновеликорусских акающих говоров и формами мужского рода в других говорах (32). Можно лишь утверждать, что удельный вес и продуктивная сила всех трех родов неодинаковы в современном литературном языке. Категория среднего рода, по мнению Потебни, "идет на убыль". Однако с каждым из трех родовых классов имен существительных связан свой круг значений. Так, в классе слов среднего рода, производящем впечатление менее продуктивного, в современном русском языке наблюдается очень заметный рост абстрактных имен (особенно в области отглагольно-именного словообразования).