§ 19. Виды аналитического выражения категории лица

      Грамматическая двойственность выражения значений лица и безличности очевидна. Категории лица и безличности в формах настоящего и будущего времени выражаются окончаниями. Окончание 3-го лица единственного числа при отсутствии представления о субъекте действия является приметой безличности. Это — синтетические формы лица и безличности. Аналитически категория лица выражается личными местоименными префиксами (и соотносительными с ними родовыми и числовыми окончаниями, например, ячитал). В этом ряду форм безличность может выражаться лишь негативно — отсутствием личного префикса и формой среднего рода (мненеспалось, емунеповезло). Правда, в фамильярном просторечии есть тяготение к местоименной примете безличности — частицеоно. Например: "Только все-таки хорошооно, что так произошло. И дурноонобыло, и хорошоонобыло" (Достоевский, "Братья Карамазовы"); "Таконои следует: порядочным людям стыдно говорить хорошо по-немецки" (Тургенев, "Дворянское гнездо"); "Оновот так и вышло" (Чехов, "Случай с классиком"); "Конечно, если продать парочку лошадок, да одну из коров, да барашков,оно, может, хватит" (Герцен, "Былое и думы") и многие другие²⁵ . Но такая безличная конструкция не является нормой. Аналитический способ выражения в русском языке присущ лишь личным формам. У нас аналитические формы в большей своей части еще не утратили раздельности компонентов и легко подвергаются морфологическому разложению на части (даже в составной форме будущего времени возможен синтаксический разрыв компонентов, например,Завтрабудуусерднозаниматься).

      Во многих аналитических формах еще очень ясны следы и остатки синтетического строя. Аналитические формы прошедшего времени тоже не вполне свободны от элементов синтетизма. В них категория лица выражается аналитически, но род и число обозначаются окончаниями (Тыприехала;Мылетопрожиливдеревне). Однако в системе русского глагола намечается иной тип безаффиксного, чисто аналитического спряжения. Речь идет о глагольных формах, омонимичных с формой повелительного наклонения (возьми, но ср.случисьи т. п.), и о так называемой "междометной" форме глагола (прыг, бух, хвать, цап-царапи т. п.), употребляемых в сочетании с личными префиксами или именными названиями субъектов действия.

А женщина, что бедная наседка, Сидисебе давыводицыплят.

(Пушкин, "Русалка")

      "Вам хорошо, а я сына в университете содержи, малых в гимназиивоспитывай" (Л. Толстой); "Положил я его на стол, чтобы ему операцию делать, а онвозьмииумриу меня под хлороформом" (Чехов, "Дядя Ваня"); "Ястряпай, ты будешь жрать, а сам ни с места" (Гончаров, "Слуги старого века").

Щепотки волосков лиса не пожалей— Остался б хвост у ней.

(Крылов, "Лиса")

      Глагольные формы этого рода, напоминающие по внешнему виду повелительное наклонение, обычно сочетаются с личными местоимениями и обозначениями живых существ и предметов, но они употребляются и безлично (безличные формы образуются от глаголов, которые не имеют повелительного наклонения). Например:

Случиському назвать его, Град колкостей и шуток ваших грянет.

(Грибоедов, "Горе от ума")

      Ср. у Крылова:

Случисьтут мухе быть.

("Муха и дорожные")

      Но ср. также:

А тут к беде еще беда: Случисьтогда ненастье.

(Крылов, "Охотники")

      Междометные же формы глагола в литературном языке почти вовсе лишены способности безличного употребления (78). Например: "Вдруг старушка мать —шастьв комнату" (Тургенев, "Уездный лекарь"); "Тут рыцарьпрыгв седло" (Крылов, "Рыцарь");

Нагайка щелк—и, как орел, Он кинулся...

(Лермонтов, "Демон")

      Н. П. Некрасов в своем замечательном исследовании "О значении форм русского глагола" впервые²⁶ дал своеобразное истолкование такому употреблению "императивной формы", или, как он сам ее назвал, "абсолютно-личной формы глагола":

      "...Мы видим, что к ней можно прибавлять все личные местоимения: читайя, ты, они т. д., т. е. что она употребляется для лиц, следовательно, есть формаличная. Наконец, она остается неизменною для всех трех лиц, а следовательно, для родов и чисел... Если эта форма общая для всех трех лиц, то, понятно, она не выражает собоюнепосредственногоотношения илинепосредственнойсвязи действия с тем или другим определенным лицом... Соединение или несоединение общей личной формы действия с известным лицом вполне зависит от лица говорящего: оно связывает то или другое действие с тем или другим лицом по своему желанию, по своей воле, а не потому, что между действием и лицом находится уже сама по себе связь действительная, непосредственная... Так как лицо говорящее распоряжается, так сказать, в этом случаедействием, приписывая его какому-либо известному лицу, а не лицом, которое само по себе с действием не имеет никакой непосредственной связи; то связь или отношение абсолютно-личной формы глагола с известным лицом становится действительною связью, действительным отношением только как выражение желания или воли лица говорящего... Если же этою формою не обозначается ни числа, ни рода, ни предметности, то, понятно, ею может обозначаться тольколицо, но лицо без рода, без числа, без предметности, т. е. ею выражаетсяличностьдействия, как его собственная, общая, неопределеннаяличность, без всякого отношения к какому-либо лицу как к предмету действующему. Другими словами, эта форма показывает только то, что действие, выражаемое темою глагола, —личноили что личность есть существенное свойство глагола как действия. Этим объясняется, с одной стороны, возможность употребления разбираемой нами формы глагола в выраженияхобщих, или известных в грамматике под именембезличных... с другой — причина, почему эта форма, будучи личною, не различает однако лиц: ни первого, ни второго (третье лицо в строгом смысле не лицо, а предмет вообще)" (80).

      Это объяснение было принято в основном и А. М. Пешковским (81). В личном употреблении этих "императивных форм" намечается новый тип аналитических конструкций в русском языке. В спряжении:япойди, онпойди, мыпойдии т. д. — изменяются лишь префиксы, вся остальная часть формы остается неизменной.

      Таким образом, приемы аналитического выражения категории лица в системе русского глагола обозначились очень резко. Они осложнили синтетический строй словоизменения, присущий формам настоящего-будущего времени и отчасти формам повелительного наклонения.