§ 2. Понятие «репрезентативность перевода»

Для того чтобы лучше понять, что такое репрезентативность, обра­тимся к некоторым важным понятиям теории информации.

Вхождение теории информации в сферу научных интересов отно­сится к середине XX в. С тех пор она как самостоятельное научное на­правление развивалась очень бурно. К тому же, что особенно важно, она была распространена на целый ряд естественных и гуманитарных наук (термодинамику, психологию, лингвистику и др.). Это стало воз­можным благодаря свойствам объекта каждого из предпринимаемых исследований.

Теория информации как таковая сосредоточена на выявлении соб­ственно математических законов, определяющих функционирование систем связи и управления, а также методов измерения информации и определения возможностей, присущих различным системам, предназ­наченным для передачи, хранения и обработки информации. Тем не менее некоторые из проблем, рассматривавшихся теорией информа­ции, непосредственно касались, например, поиска наиболее эффек­тивных методов использования различных коммуникационных систем и отделения в их рамках необходимой информации, рассматриваемой в качестве сигналов, от так называемых шумов, или помех, что, в частно­сти, во многом сближало ее с теорией коммуникации. Однако теория информации была в большей степени сосредоточена на изучении огра­ничений обработки и передачи информации, а собственно используе­мые при этом средства занимали ее в меньшей степени.

Еще одной изучавшейся в рамках теории информации проблемой, занимавшей ученых и других научных направлений, было выявление пределов возможностей, характеризующих те или иные передающие устройства, или информационные каналы. При этом понятие «ин­формация» толкуется в самом широком смысле: как сообщение, пере- даваемое через любой аппарат-посредник, а также как сигналы, с ко­торыми связана работа, например, компьютеров. Теория информации распространяется и на сигналы в нервной системе людей или живот­ных, т.е. понятие «информация» означает «содержание, полученное из внешнего мира в процессе нашего приспособления к нему и при­спосабливания к нему наших чувств» [Винер. С. 31].

Подобного рода проблемы и положения теории информации ока­зались приложимыми и к другим, на первый взгляд довольно далеко отстоящим от нее сферам научного знания, например к дисциплинам гуманитарного цикла. Применение этой теории к наукам, изучаю­щим вербальные средства передачи информации, вполне оправдано уже тем, что язык, в котором (как в специфической семиотической системе) словесные средства выражения главным образом и прояв­ляют себя, без преувеличения представляет собой самое важное сред­ство общения (обмена информацией) между людьми. Понятно, что это не может не вызывать интерес к языку, к различным языковым процессам, а также к языковым видам деятельности общающихся индивидов и целых языковых сообществ с точки зрения теории обме­на информацией.

Итак, информация — это содержание, получаемое из внешнего по отношению к воспринимающим объектам мира, причем объекты эти (неважно, живые или неживые) изменяются под воздействием других объектов, информацию от которых получают и информация от кото­рых их изменяет. Это проявление одного из важнейших свойств мате­рии — отражения.

Различают два типа информации. Первый тип — это так называе­мая связанная информация, существующая объективно и обеспечи­вающая упорядоченность той или иной системы. Например, связан­ной информацией является информация генетического аппарата клетки. Второй тип — свободная информация, определяемая как от­ношение между управляющей и управляемой системами. Со свобод­ной информацией мы имеем дело в результате влияния одних объек­тов на другие, т.е. в отражательной ситуации.

Во втором случае мы говорим также об определенной обратной связи, также бывающей двух типов: обратная связь, регулирующая. Лишь отдельно взятые, специфические движения, и обратная связь бо­лее высокого порядка, которая влияет не просто на отдельные действия, но изменяет всю линию поведения принимающего объекта. Второй тип обратной связи называется научением, т.е. таким типом Получения и обработки информации, который изменяет все будущее Поведение воспринимающего объекта.

Для переводоведения особенно важными представляются именно свободная информация и второй тип обратной связи.

Выше уже была в общих чертах описана структура коммуникатив­ного акта в терминах теории информации: источник информации с передающим устройством, преобразующим информацию (сообще­ние) в приемлемую для передачи форму; канал коммуникации, т.е. среда, в которой осуществляется передача сообщения; принимающее устройство, или, в широком смысле, приемник, приводящий сообще­ния в форму, доступную для восприятия реципиента.

Но существует еще один немаловажный компонент структуры ком­муникации, а именно — источник шума, или помех, вызывающий изме­нение или искажение сообщения. Это может быть потеря информации или какой-то ее части, сокращение или, наоборот, увеличение ее объе­ма, потеря важных или менее существенных компонентов сообщения.

Н. Винер выделяет три ступени, или стадии, процесса получения информации. На первой проявляет себя фонетическая сторона языка, т.е. сам звук, который попадает в ухо и часть церебрального механиз­ма, находящуюся в постоянной связи с внутренним ухом¹. Это ступень приема звука и его первоначальная, обработка. Далее включается вторая сторона языка — семантическая. Здесь мы имеем дело со зна­чением полученных звуковых сигналов. Третья ступень сообщения — это языковое поведение, т.е. перевод полученной информации в кон­кретные поступки, действия и т.п.

Здесь мы подходим к еще одной важной составляющей акта комму­никации — к коду, используемому для общения. Код — это некая систе­ма знаков и правил их комбинирования с целью передачи сообщения по каналу связи. При вербальном общении главным кодом служит язык.

Обратим внимание еще на одну существенную для концепции ре­презентативности деталь теории информации. Дело в том, что при при­менении кибернетики к семантике информационных сообщений с це­лью контролировать искажения смысла в процессе их передачи следует различать информацию, «взятую в грубой и резкой форме», и такую ин­формацию, «в соответствии с которой мы как человеческие существа можем эффективно действовать». Винер говорит, что, на его взгляд, главным является то, что для действия важно не количество посланной информации, а «количество информации, которая может проникнуть в коммуникативные и аккумулирующие аппараты в достаточном количе­стве, чтобы служить в качестве раздражителя действия» [Винер. С. 1011]

Из этого следует, что, во-первых, у коммуникации, передачи ин­формации, есть цель — произвести некоторое действие (в самом ши­роком смысле этого слова). Во-вторых, именно способностью достиг­нуть эту цель и определяется то, имеем ли мы дело со свободной информацией вообще или со свободной информацией, побуждающей нас эффективно действовать.

Важнейшим для нас понятием теории информации является энт­ропия. В теории информации — это мера неопределенности состояния объекта, ситуации. Энтропия стремится к возрастанию. Это означает, что любая форма информации подвержена дезорганизации во время передачи. Другими словами, сообщения доходят в менее ясном виде, чем были посланы, т.е. неизбежно происходит некоторое искажение сообщения. В управлении и связи человек постоянно противодейству­ет тенденции природы к разрушению порядка и организованности.

Теория информации, как уже было сказано, может быть применена к любому типу обмена информацией, в том числе к переводческой де­ятельности. Таким образом, перевод понимается как процесс передачи мыслей, высказанных на одном языке, средствами другого языка.

Мы уже знаем, что в качестве кода вербального обмена информа­цией выступает язык, лингвистические единицы. В этом коде заданы определенные ограничения на сочетаемость (комбинаторику), а так­же вероятность появления тех или иных единиц в данном типе речи.

В зависимости от того, пользуются источник (отправитель) информа­ции и ее реципиент, соединенные общим речевым каналом, одним и тем же кодом (языком) или разными кодами (языками), можно говорить об одноязычной и двуязычной (или многоязычной) коммуникации.

Следует особо заметить, что язык как средство общения кардиналь­но отличается от любых других кодовых систем, прежде всего искусст­венных. Отличие это состоит в том, что язык — это не просто код, а со­циальный феномен, зависящий от развития языкового сообщества, которое им пользуется как средством общения. Историческое развитие языкового сообщества и изменение его языка взаимосвязаны и взаимо­зависимы. Механизм этой взаимосвязи и взаимозависимости еще не совсем понятен, но сам факт налицо и с ним невозможно не считаться. Искусственные языки, создаваемые для обслуживания тех областей че­ловеческой деятельности, в которых естественный язык малоэффективен, как и другие искусственные кодовые системы, статичны, в то время как естественные человеческие языки постоянно развиваются, что создает огромную (и пока еще до конца не решенную) проблему для ав­томатизированной их обработки, поскольку они не поддаются полной формализации. Но проблема эта касается и естественного перевода.

Общая структура вербальной коммуникации при одноязычном коммуникативном акте выглядит следующим образом: источник ( правитель) информации со своим сообщением, которое преобразуется в соответствии с определенным кодом (языком); канал коммуникации обеспечивающий передачу сообщения; декодирующий переданное (выходное) сообщение получатель (реципиент) информации.

Для переводоведения более важен двуязычный (многоязычный) тип коммуникации, которым является перевод.

В условиях двуязычной коммуникации вышеприведенная схема претерпевает некоторые изменения, прежде всего — терминологиче­ские. Так, исходное сообщение в переводоведении принято называть оригиналом, процесс передачи оригинала через канал связи — про­цессом перевода, а получаемое реципиентом преобразованное благо­даря переводу сообщение — текстом перевода.

Основное отличие двуязычного общения от одноязычного состоит в наличии между отправителем и реципиентом сообщения декодиру­ющего-кодирующего преобразователя, вербальная деятельность ко­торого с производимыми в ее результате знаками (буквами, звуками и т.д.) выступает в качестве канала связи между ними. Этот преобра­зователь владеет обоими кодами. Им может быть человек или автома­тическое устройство.

Дополнительное звено в коммуникации оказывает принципиаль­ное влияние на весь ее ход.

Сообщение отправителя первоначально генерируется на одном язы­ке. Целью отправителя является определенное воздействие на получа­теля. Для обеспечения нужного эффекта требуется понимание прини­мающей стороны посланного сообщения. Сообщение же передается на определенном языке, который оказывается недоступным для понима­ния в случае реципиента. Другими словами, реципиент не владеет ко­дом, на котором отправлено адресованное ему сообщение. По этой причине в ход коммуникации с целью преодоления возникшего препятствия вводится еще одно звено — преобразователь кода, переводчик.

Основная задача преобразователя кода состоит в том, чтобы единицы одного кода, несущие информацию, трансформировать (перевести) в единицы другого кода. Таким образом, преобразователь-переводчик получает сообщение, выраженное с помощью одного кода, а з преобразует его в сообщение, выраженное с помощью другого.

Понятно, что в данном случае мы несколько упростили реальное положение вещей. На самом деле переводчик в процессе своей переводческой деятельности выступает и в роли получателя, и в роли отправителя передаваемого сообщения. Сначала отправитель посылает сообщение, закодировав его с помощью одного языка. Переводчик принимает закодированное сообщение, воспринимая его сначала на фонетической стадии, и трансформирует в семантическую стадию. Затем он из получателя превращается в отправителя сообщения. Семантическую стадию существования сообщения он трансформирует в фонетическую, но уже иную по сравнению с первоначальной, поскольку использует для этого иной языковой код. Именно на этом языковом воспримет сообщение конечный реципиент коммуникативного акта ив свою очередь, переведет новую фонетическую стадию сообщения в соответствующую семантическую, которая в конце концов и произведет изначально требовавшееся воздействие.

Обрисованная коммуникация через посредство переводчика требует некоторых комментариев. Дело в том, что роль переводчика не являете полноценной реакцией на полученное им сообщение. Это видно из того что он не действует в рамках данной ситуации общения, как любо другой индивид, поскольку не обращает семантическую сторону языкового сообщения в стадию языкового поведения. Иначе говоря, выслушав сообщение, восприняв его, он не действует в соответствии с тем, чего требует посредством этого сообщения отправитель, и отправитель вое принимает эту, по сути дела, «неестественную» реакцию на его сообщение как вполне нормальную и естественную. Такова социально (участниками коммуникативного акта) осознаваемая функция переводчика. Такова его конвенциональная роль в межъязыковом общении.

Естественность такой расстановки сил обычно не замечается до тех пор, пока она не нарушается либо малоопытным переводчиком, либо участником коммуникации, не приученным к работе с переводчиком. Переводчик в таком случае из посредника превращается в полноправного участника коммуникативного акта и неожиданно для всех начинает давать собственный комментарий по поводу переводимого им сообщения. Или кто-то из участников коммуникации (либо отправитель, либо получатель сообщения) начинает обращаться к нему как к собеседнику: отправитель (неожиданно для переводчика) начинает видеть в нем получателя сообщения и ожидает от него какой-то личной реакции на прозвучавшие слова; получатель (опять-таки неожиданно для переводчика ) начинает видеть в нем отправителя сообщения и, обращаясь лично к переводчику, просит его каким-то образом модифицировать его суть. Понятно, что кроме путаницы в результате такого коммуникативного акта ничего не происходит. Налицо то, что в теории информации называется помехами при передаче информации, или ее энтропией. В процессе коммуникации через переводчика между фонетическим и семантическим «обликом» сообщения, отправленного изначально, и фонетическим и семантическим «обликом» конечного coобщения, т.е. сообщения, прошедшего через переводчика, нет пол­ного равенства. Действительно, они неодинаковы по многим при­чинам. При передаче сообщения появляются помехи, шумы, и важно понять — шумы неизбежные. Конечно, было бы неверно в неизбежные шумы (помехи) «записывать» все, что может произой­ти на пути между отправителем сообщения и его получателем. Прежде нужно разобраться в том, что же происходит.

Во-первых, процесс коммуникации (с переводчиком или без него) имеет место в конкретных физических обстоятельствах, которые, ес­тественно, как и при любом другом виде коммуникации, влияют на прохождение сигнала (в данном случае вербального сообщения) от начала до конца коммуникационной цепи. Если беседа происходит, скажем, на берегу моря или в цеху завода, у шумного шоссе или на аэродроме, то, понятно, все звуки, окружающие беседующих, повли­яют на акустические условия коммуникации, и придется либо поме­нять место общения, либо оснастить говорящих искусственными уси­лителями их речевых органов (например, микрофонами).

Во-вторых, процесс коммуникации (и в этом особенность именно межъязыковой коммуникации с помощью переводчика) неизбежно предполагает то обстоятельство, что участники общения не владеют языковыми кодами друг друга, т.е. не говорят на языках друг друга. По­этому в процессе общения им неизбежно понадобится перекодировка сообщения с одного языка на другой, что сразу же становится источни­ком еще одного вида шума, преодолеть который гораздо сложнее, чем, любой физический шум, несмотря на ощутимость последнего и «неви­димость» первого. Языки разнятся, превращаясь, порой в непреодоли­мые препятствия на пути сообщения от отправителя к получателю. Эн­тропия передаваемой информации оказывается — по крайней мере, в какой-то степени — неизбежной. От полной межъязыковой глухоты и немоты участников коммуникации спасает переводчик. Но обеспечить полную победу понимания не может никакой, даже самый лучший, са­мый опытный и талантливый переводчик. Это проклятие Вавилона.

В-третьих, и об этом в последнее время говорится все больше и больше: коммуникации препятствует различие культур. Несоответст­вие, или конфликт, культур — это мощнейший источник помех, а сле­довательно, энтропии информационного потока.

Если быть до конца точным, нужно упомянуть еще одно обстоя­тельство — личность самого переводчика как источника шумов. Пере­водчик может быть опытным и неопытным, что влияет на ход его пе­реводческого посредничества; компетентным и некомпетентным; психологически хорошо или плохо подготовленным к осуществлению перевода здесь и сейчас. Другими словами, подмешивается человечес­кий фактор (конечно, это исключается в случае машинного перевода).

Принципиально важно отметить то, что разный набор шумов при­ведет к разным вариантам окончательного сообщения (см. гл. 6).

Коммуникативные процессы между людьми, имеющие место еже­дневно, ежечасно и даже ежеминутно на всей планете, по отдельности или образуя целые цепные реакции взаимодействий, — так или иначе, в той или иной степени подчинены одной цели — оказанию воздействия на принимающего информацию. Винер, один из основоположников теории информации, говорил, что информация поступает в коммуникативные и аккумулирующие аппараты, чтобы в конце концов служить в качестве «раздражителя действия». Информационный обмен без этого воздейст­вия, без того, чтобы быть раздражителем действия, не имеет смысла.

Общаясь, мы обязательно метим в какую-то «мишень». К сожале­нию, при обсуждении вопросов, возникающих в связи с переводоведческой деятельностью, это нередко упускается из виду. Переводоведы и переводчики пускаются в рассуждения о том, как нужно перево­дить, буквально или вольно, тот или иной текст, его фрагмент и т.д. Подобные дискуссии давно перестали носить конструктивный харак­тер и выродились в бесконечное повторение одного и того же, пусть и на разном материале. Разорвать этот порочный круг поможет соотне­сение условий протекания межъязыковой коммуникации при посред­стве переводчика с целью коммуникации.

Итак, целью любого рода коммуникации является достижение оп­ределенного эффекта. При этом нельзя не учитывать то обстоятельст­во, что любая передача сигналов или внешнее вмешательство в их пе­редачу всегда и неизбежно в какой-то степени сокращает объем передаваемой посредством этих сигналов информации. Такое поло­жение дел объясняется тенденцией природы вообще и коммуника­тивной передачи информации в частности к беспорядку, к неуклон­ному увеличению энтропии.

Это вполне может и должно быть распространено на переводческие типы коммуникации. Информация, пересланная от отправителя к по­лучателю, неизбежно оказывается неполной — во всяком случае, не более полной, чем отправленное сообщение, — по достижении конеч­ной цели своего «путешествия» по каналу связи. При этом важно не за­бывать, что, вступая в информационный обмен, мы пытаемся достичь определенной цели, преодолевая энтропию и несмотря ни на что поддерживая процесс информационного гомеостазиса, сопротивления Царящему упадку и разрушению. Но для ее достижения необходимой оказывается не вся информация, содержащая в первоначальном со­общении. Другими словами, нам нужно позаботиться о передаче реципиенту не всей первоначальной информации а только той ее части, которая будет достаточной для того, «чтобы тужить в качестве раздражителя действия». В применении к переводоведению это означает умение выявить необходимую для передачи часть оригинала, потому что стопроцентно полная передача оригинала все равно невозможна. В принципе, именно это проделывает в ходе своей деятельности любой переводчик. Он отбирает те или иные варианты перевода (транслатемы и их комбинации), соизмеряли с интуитивно определенным сводом критериев «правильности перевода (максимальной его близости к той части информации оригинала, которая должна повлиять на языковое поведение реципиента) и на этом основании принимая одни варианты и отвергая другие. Критерии же вырабатываются именно на основании осознанной им цели оригинала.