§ 2. Перевод и литературные контакты

Переводческая деятельность всегда была неотъемлемым условием так называемых «литературных контактов», т.е. всех видов и форм «пере­хода литературных явлений, возникших у одних народов, к другим на­родам» [Берков. С. 38].

Не следует думать, что всегда и везде, у всех народов и на всех эта­пах истории человечества единственной причиной появления кон­тактов культурных вообще и литературных в частности были исключительно экономические и политические сношения. Скорее это была а _{н0 не} единственная сторона таких отношений. Литературные контакты осуществлялись и на других уровнях. На­пример, весьма продуктивным всегда был обмен различного рода фольклорными формами. Один народ усваивал сказочные сюжеты другого, его пословицы, поговорки, сюжеты героического эпоса. Та­ков первый этап литературных контактов [См. там же. С. 48 sq.]. На этом этапе перевод осуществлялся, видимо, более на бытовом и инди­видуальном уровне, когда общаются два или несколько представите­лей двух этносов и при этом либо вообще обходятся без переводчика, если один из собеседников билингв, либо их переводчик вовсе не пре­тендует на роль профессионала.

После возникновения письменности у культурных народов начи­нает формироваться свое «литературное наследие». Более того, у не­которых социальных групп появилась необходимость хорошо знать это литературное наследие и передавать его из поколения в поколе­ние. Так было в Древнем Египте, Месопотамии, Китае, Иудее, Ин­дии, в Древней Греции и Древнем Риме. Вообще литературное насле­дие в древности имело исключительно или преимущественно религиозный характер.

На этом, втором, этапе возникает потребность в более высоких формах литературных контактов. Если литературный контакт осуще­ствлялся на религиозной почве, то выполнялись, например, переводы произведений религиозной литературы. Так появились переводы Библии (Ветхого Завета) с древнееврейского языка на греческий (уже упоминавшаяся Септуагинта) или манускрипты сирийской Пешитты и латинской Вульгаты, древние переводы Священного Писания на сирийский, коптский, латинский, армянский, грузинский, эфиоп­ский и другие языки.

Что касается Библии, существуют даже особые компиляции различ­ных версий оригинала, так называемые полиглоты, которые позволяли сопоставлять оригинал Писания и его переводы, главным образом со­зданные в течение первой тысячи лет распространения оригинала. На­пример, Комплюте некий полиглот (1522), который использовал еще Эразм Роттердамский, когда создавал свое критическое издание Нового Завета, представлял собой Библию с параллельными колонками текста Ветхого Завета на древнееврейском, древнегреческом (Септуагинта), латинском (Вульгата) языках наряду с арамейскими таргумами Арамейским переводом Пятикнижия) с их переводами на латынь. И это не было исключительным в своем роде изданием. Одним из 'более авторитетных полиглотов считается так называемая Biblia Regia, или Антверпенский полиглот (1569—1572), а наиболее объем­ных — Лондонский полиглот, еше называемый Londoninesis или по­лиглот Уолтона (Waltonian, 1657) по имени его составителя Брайана Уолтона (Brian Walton). В шести томах этого полиглота собраны текс­ты на девяти языках (древнееврейском, самаритянском, арамейском, древнегреческом, латинском, эфиопском, сирийском, арабском ц< персидском).

Первым же известным изданием типа полиглота можно считать собрание текстов Оригена Александрийского «Hexapla», созданное еще в 245 г. н.э. Целью «Hexapla» (что в переводе с древнегреческого значит «состоящее из шести частей», поскольку в одной книге содер­жалось шесть переводов) было предоставление твердого основания для споров христиан с раввинами, для которых единственным автори­тетом был древнееврейский текст Священного Писания.

Контакт с другим народом (или в его лице — с целой цивилизацией) осуществлялся не обязательно на религиозной почве. Уже упоминался перевод Ливия Андроника гомеровской «Одиссеи». Этот перевод -Л следствие стремления молодого еще древнеримского государства во­брать в себя все лучшее от культуры Древней Греции. То же позже проде­лал в «Энеиде» Вергилий, но не в переводе, а в оригинальном сочинении.

На этом этапе речь уже идет, безусловно, о почти профессиональ­ном переводе, переводе высокого уровня, несравнимого с тем, что мы видели на первом этапе.

В итоге таких межкультурных контактов образовалась своеобраз­ная общечеловеческая «копилка», общечеловеческое наследие. Сего­дня любой культурный и образованный человек должен познакомить­ся не только с культурным наследием своего народа, но и с наследием общечеловеческим. Соответственно, существенно изменяется поня­тие «мы», по крайней мере у европейских народов и народов таких стран, как США и Канада. Это «мы» включает в себя уже представи­телей не только одного народа или этноса, а раскрывается для гораз­до более широкого круга народов, объединенных значительным по своему объему общим культурно-историческим наследием. В этом смысле мы говорим сегодня о европейской или западноевропейской цивилизации. И когда в сферу «осознания» одного народа—предста­вителя этой цивилизации вводится некое культурное явление, оно по­падает в рамки всей этой цивилизации.

Так было, когда мадам Жермена де Сталь (Stael) «открыла» Фран­ции и — Европе немецкую литературу, когда немцы открыли Европе во второй половине XVIII в. Шекспира, когда Мельхиор де Вогюэ (Vogue) познакомил французов конца XIX в., а через них и ряд других подов Западной Европы, с русским реалистическим романом. Зна-омство с культурными достижениями других народов, конечно, в значительной мере влияло на принимающие культуры, стимулирова­ло их литературное развитие, обогащение.

На этом этапе опять-таки перевод играл важнейшую роль посред­ника в таких контактах. Без профессионального, высочайшего уровня перевода не могло быть и речи о полноценном знакомстве одного на­рода с культурой и литературой другого.