Языковые средства реализации речевого жанра угрозы

Кризисные явления в современном обществе, сопровождающиеся трансформацией общественного сознания, неизбежно приводят к изменениям социальной деятельности человека. На фоне разнообразных форм перестройки индивидуального сознания и поведения наблюдается значительное повышение уровня агрессии во всех ее проявлениях. Относительно недавно самостоятельным объектом исследовательских интересов лингвистов стала вербальная агрессия как фундаментальная стратегия человеческого общения, реализующая дисгармонизирующее индивидуально-эгоистическое речевое поведение. Установлено, что явление вербальной агрессии сопряжено с речевым поведением, устанавливающим или поддерживающим социальное и психологическое неравноправие коммуникантов.

Научное описание речевой агрессии, вписываясь в общую тенденцию современной лингвистики, связанную со становлением и развитием идеи фукционализма, позволяет рассматривать данный феномен с позиций жанроцентрического подхода к речи. Основанный на выделении речевого жанра (РЖ) в качестве базовой единицы речи, такой подход дает возможность проследить устойчивые коммуникативные формы воплощения вербальной агрессии, наметить их особый эмоциональный заряд. В рамках всего многообразия жанровых форм традиционно выделяются РЖ, которые устойчиво ассоциируются с речевой агрессией. К их числу принадлежит РЖ угроза.

Цель настоящей статьи сводится к описанию языковых (грамматических и лексических) средств реализации РЖ угроза. В качестве фактологической базы настоящего исследования используются записи живой разговорной речи и диалогические тексты, извлеченные из произведений отечественной художественной прозы и драматургии преимущественно второй половины ХХ в.

Известно, что в процессе общения говорящий, выбирая ту или иную жанровую форму для реализации своего коммуникативного намерения, руководствуется определенным мотивом, который, по мнению К.Ф. Седова [Седов, 1999, с. 14], является первой инстанцией в порождении речи и «последней инстанцией в обратном процессе – процессе восприятия и понимания высказывания, ибо мы понимаем не речь, и даже не замысел, а то, ради чего выражает наш собеседник ту или иную мысль, то есть мотив». Иллокутивная функция угрозы связана с изменением поведения собеседника путём вызова у адресата чувства страха и посредством этого воспрепятствование действию или намерению его реализации адресатом либо косвенная экспликация негативной оценки совершенного факта или события. (В «Словаре современного русского языка» [1988] угрозав одном из своих значений определяется, как «обещание причинить какое-либо зло, неприятность»). Цель угрозы – заставить адресата подчиниться воле говорящего и выполнить действие, идущее вразрез с его (адресата) интересами. Средство достижения этой цели – запугивание. Угроза не характерна для ситуации официального общения или для общения с людьми более высокого социального статуса. Если обладающий более низким статусом адресант употребляет высказывания угрожающего характера в ситуации общения с человеком более высокого социального статуса, то в момент общения эти социальные различия как бы нейтрализуются, и говорящий ставит себя в равное со своим собеседником положение в аспекте социальной субординации. Другими словами, угрожающие высказывания имеют чаще всего нисходящий или горизонтальный статусный вектор [Бут, 2004, с. 5].

Учитывая то, что РЖ являет собой некий стереотип речевого поведения, «относительно устойчивый тематический, композиционный и стилистический тип высказывания» [Бахтин, 1979, с. 241], РЖ угрозы можно представить как особый класс отрицательно-эмотивных высказываний, в котором отношения коммуникантов и их эмоциональное состояние отражается вербальными и/или невербальными средствами. При употреблении жанровой формы угрозы говорящий создает особое коммуникативно-прагматическое пространство (контекст), которое характеризуется определенными признаками, типичными для РЖ, содержащего угрозу. Используя угрозу, говорящий стремится добиться от слушающего выполнения определенных требований, управляя его поступками.

По мнению В.С. Третьяковой [Третьякова, 2005, с. 37-41], среди языковых средств, маркирующих конфликтные РЖ, «особо чувствительными» к конфликтному компоненту оказываются лексико-семантическая и грамматическая система. Ядром РЖ угроза следует считать глагол. Отличительной особенностью исследуемого РЖ является отсутствие в речевом высказывании перформатива «угрожать». Это не случайно. В РЖ угроза адресанту необходимо маскировать коммуникативное намерение путем опущения перформативного глагола «угрожать», так как потенциальное осуждение и возникающее из этого осуждения противоборство при употреблении перформативного глагола вызывает сопротивление собеседника и мешает говорящему добиться повиновения [Богданов, 1983, с.90]. Однако собеседник все же может догадаться об истинных целях говорящего:

- Если ты сейчас не замолчишь, пожалеешь!

- Ты мне угрожаешь?

- Нет, предупреждаю (из устной речи).

Сложность функционирования РЖ угроза во многом определяется его комплексной целью. Главная цель – склонить адресата к какому-либо поведению в ущерб его интересам, в пользу говорящего – проявляется в дополнительной цели – припугнуть возможным наказанием в случае непослушания. В связи с этим использование перформативного глагола в РЖ угроза приводит к тому, что З. Вендлер назвал «иллокутивным самоубийством». То есть при употреблении этого глагола цель, поставленная перед адресатом, вряд ли будет достигнута. Это приводит к тому, что в речевом высказывании, содержащем угрозу, говорящий вынужден проявлять свои агрессивные намерения с помощью иных лексических средств [Ковалева, с. 9]. В большинстве своем агрессивные намерения адресанта выражаются глаголами (чаще стилистически маркированными) следующих ЛСГ:

1. Глаголов физического воздействия на объект:

1.1.Глаголы нанесения удара: наиболее частотны – бить, ударить, далее - побить,опоясать, взгреть, огреть, ошарашить, садануть, двинутьи др. Действие может выражаться дополнительными лексическими средствами, указывающими на инструмент действия и нередко на часть тела, которой будет нанесено повреждение:ударить кастрюлей по башке, дать … по лбу, шее, туфлей по морде, физиономии, настучать … по башке, ушам, кумполуи т.п.

1.2.Глаголы удаления объекта: вышвырнуть, выкинуть, выдворить, выставить (вон) и т.п.;

1.3.Глаголы повреждения объекта: вырвать волосы; оторвать … руки, ноги, уши, голову; пырнуть ножом; башку открутить, разбить мордуи т.п.;

1.4. Глаголы отрицательного воздействия на объект: уработать, уложить, уничтожить, ликвидировать, карать, наказать, расстрелять, убить, укатать; показатькузькину мать; показать, где раки зимуют, прижать хвости т.п.

2. Глаголов социальных отношений:

2.1. Глаголы принуждения: (по)гнать … палкой, поганой метлой;

2.2. Глаголы влияния: штрафовать, вляпать статью, раскулачить[Толковый словарь русских глаголов, 1999, с. 183 и далее].

Грамматическими маркерами РЖ угроза являются особые синтаксические конструкции:

а) среди них наиболее частотны синтаксические конструкции с условным компонентом [Быстров, 1999, с. 146]. Подобные речевые высказывания структурно состоят их двух частей: условной части и части, где говорящим эксплицируется действие, которое он предполагает совершить в ущерб адресату:

- Если ты сию же минуту не встанешь и не выйдешь вон (условная часть), я тебе всю морду разобью(предполагаемое действие)! (из устной речи);

- Если ты будешь так себя вести, я с тобой никуда не пойду! (из устной речи);

- Подойдешь – убью! (Токарева, Система собак);

- …еще раз обзовешь – в ухо дам (Симонов, Живые и мертвые).

Семантическая структура такого рода угрозы включает в себя номинацию действия, выполнение которого требует говорящий, и номинацию действия (определенная штрафная мера), которое обязуется выполнить говорящий в случае неповиновения и которое не соответствует интересам адресата. Между этими действиями устанавливается причинно-следственная связь. Условно подобного рода отношения можно представить таким образом: (если) ты сделаешь Х, (то) я сделаю У, что не в твоих интересах.

Обнаруживаются речевые высказывания, где отсутствует одна из двух частей:

б) высказывания без вербализации предполагаемого действия: - Если ты сейчас не заткнешься…(из устной речи); - Так вот запомни: если я тебя еще раз увижу…(Токарева, Неромантичный человек).

В такого рода высказываниях не актуализируется то, каким образом говорящий собирается причинить вред адресату, что оставляет в дальнейшем за говорящим право выбора любого средства причинения ущерба и «наведения страха» из множества возможных;

в) высказывания без условной части:

- Ну, одну рюмочку!– робко настаивает она.

- Я сейчас уйду! (Токарева, Звезда в тумане). Адресант сразу называет то действие, которое он осуществит, если собеседник будет настаивать на своем. В подобном высказывании невербализованная (условная) часть восполняется за счет конситуации.

Сама по себе угроза представляет собой речевые действия, направленные на инициирование или торможение разных форм активности партнера по коммуникации. Существует вид угрозы, когда субъект не способен по некоторым причинам в реальности выполнить действие угрозы, который можно назвать «псевдоугрозой». Говорящий в данном случае хотел бы изменить поведение адресата, возможно и путем запугивания, но по известным причинам не может выступать гарантом реализации своих намерений. По своим характеристикам эта «псевдоугроза» является настоящей угрозой, но в то же время в связи с какими-то обстоятельствами не воспринимается как реальная: - Кабы я был губернатором, я бы твоего сына – повесил! ... От этой угрозы на нее повеяло мертвым холодом (Горький, Мать).

В системе наиболее частотных средств реализации угрозы намечается грамматическая парадигма, которая ориентирована на лексическую семантику предиката:

Я тебе (ему, ей)+ глагол физического воздействия (+ объект воздействия) (откручу башку, оторву голову и т.п.);

Я тебе(ему, ей)+ глагол, называющий действие, совершаемое адресантом и вызывающее неодобрение адресата (полежу на диване, пройду без очереди, не пойду в школу и т.д.):

- Я те щас закурю! – негромко, напористо, властно пригрозила она. – Я те щас головешкой в рожу закурю! Я тя, зажигателя, щас подведу и дам понюхать, чем там пахнет он, ишо над матерью изгаляться, ишо мало ему?! А ну уметайся отсель, покуль я за тя не взялась (Распутин, Прощание с Матерой);

Высказывание: Я тебе… с назамещенной синтаксической позицией предиката:

Васька хотел, было, схватить хлеб со стола.

- Я тебе, - пригрозила Матрена (Корсунков, Очередь). Подобное высказывание довольно часто сопровождается соответствующим невербальным поведением (помахиванием перед лицом оппонента указательным пальцем, кулаком).

Я тебе + фразеологическое сочетание: покажу кузькину мать; покажу, где раки зимуют и т.п.).

Вышеперечисленные средства реализации коммуникативных намерений адресанта являются специфичными для угрозы и определяют своеобразие ее жанровой природы. Однако среди языковых средств, используемых говорящим в РЖ угроза, выделяются такие, которые характерны для любого конфликтного речевого высказывания, в том числе и угрозы.

Наиболее убедительным лексическим сигналом конфликтности речевого высказывания является употребление инвективной лексики, прежде всего как орудия понижения социального статуса адресата («стрессовая инвектива» в определении В.И. Жельвиса). Функции оскорбления в высказывании, содержащем угрозу, сводится к тому, чтобы 1) заставить другую сторону изменить поведение, спровоцировать определенные действия со стороны адресата: - …еслив ты еще, падали кусок, так схватишь, я … могу измять дорогой костюм (Корсунков, Очередь); 2) выразить негативные эмоции в отношении уже совершенных собеседником действий (реактивная инвектива):- Зин, одолжи пятерочку! – воскликнул Михал Иваныч.

Тетка отмахнулась.

- Угоришь с вина…Слыхал, постановление вышло? Всех алкашей повесить на тросу! (…)

- Вот курва старая! Ты у меня еще дров попросишь… Я в лесничестве работаю – дружбист! (Довлатов, Заповедник).

Достаточно обидный способ унижения собеседника – употребление в качестве инвективы сравнения с животным для номинации частей человеческого тела (морда, лапы, пасть, шкура и др.): - Если ты не закроешь свою мерзкую пасть, в твою башку полетит тарелка! (из устной речи); – Курва фашистская! Погоди, я тебе хрюкало скособеню…(Чугунов, Прости меня завтра) или использование инвективы для номинации своего оппонента (зоонимическая метафора):- Ну, ты, коза! – вздернулся мужчина, - побереги зубки! (Корсунков, Очередь).

Для конфликтного РЖ характерно использование оценочной лексики при характеристике партнера: его внешности, определенных личностных качеств. В состав этой лексической группы могут входить: а) единицы, актуализирующие рациональные оценки, которые свидетельствуют о низких интеллектуальных особенностях собеседника: - Вот змей-то! Козел вонючий. Ну-ка забирай свою бутылку – и чтоб духу твоего тут не было! А то возьму ухват да по башке-то по умной…Умник! (Шукшин, Билетик на второй сеанс), б) эмоциональные и эстетические оценки:

- Ну не-ет!- взревела она.– Ухмыляться ты теперь долго не будешь! – И побежала за сковородником. – Месяцев девять, гад!

Он схватил с кровати подушку – отражать удары (…).

- Подушку, подушку-то мараешь! Самой стирать!

- Выстираю, выстираю, кривоносик! А два ребра мои будут! Мои! Мои!

- По рукам, слушай!

- От-теньки-коротеньки!.. Кривенькие носики!

- По рукам, зараза! Я ж завтра на бюлитень сяду! Тебе же хуже!..

- Садись!

- Тебе же хуже!

- Пускай!

- Ой!

- От так!

- Ну, будет?

-Нет, дай я натешусь! Дай мне душеньку отвести, скважина ты кривоносая! Дятел…- Тут она изловчилась и больно достала его по голове. Немножко сама испугалась (Шукшин, Микроскоп).

Такая лексика, воздействуя на эмоциональную сферу адресата, призвана свидетельствовать об отношении говорящего к собеседнику, стремлении понизить уровень самооценки последнего, продемонстрировать перед ним свое превосходство, а, значит, возможность диктовать свою волю.

Далее, лексическим маркером конфликтности речевого высказывания служат слова – агнонимы», такие лексические единицы, которые неизвестны, непонятны или малопонятны носителям языка [Третьякова, 2005, с. 40]: - В чем дело, граждане затопляемые? – важно спросил второй мужчина. – Мы санитарная бригада, ведем очистку территории. По распоряжению санэпидемстанции.

Непонятное слово показалось Настасье издевательским.

- Какой ишо самаспид-стансыи? – сейчас же вздернулась она. – Над старухами измываться! Сам ты аспид! Обои вы аспиды! Кары на вас нету. И ты меня топором не пугай, не пугай, брось топор! (Распутин, Прощание с Матерой).

Грамматические показателями конфликтного речевого высказывания являются использование местоимения 3 лица по отношению к собеседнику, переход от вежливого «вы» к фамильярному «ты» [Третьякова, 2003]: (Главный герой рассказа В.М. Шукшина «Обида» был ошибочно принят за мужчину, накануне устроившего дебош в магазине. Необоснованные обвинения продавца были поддержаны одним из покупателей)- Почему вы выскочили заступаться за продавцов? Я правда не был вчера в магазине.

- Иди проспись сперва! Понял! Он будет еще останавливать… «Поговорить». Я те поговорю! Ты у меня в другом месте поговоришь!

- Ты что, взбесился?

- Это ты у меня взбесишься! Счас ты у меня взбесишься, счас. Я тебе говорю, подворотня чертова! (Шукшин, Обида).

В адрес оппонента довольно часто звучат деструктивные пожелания (несчастья, нездоровья, увечья, вплоть до смерти): (Персонаж рассказа В. Шукшина «Микроскоп» Андрей Ерин тайно от жены на скопленные семейные деньги покупает микроскоп, что вызывает явное неодобрение его жены) - Ох, скважина ты, скважина…

- Да будет тебе! Заладила: скважина, скважина…

- Кто же ты?

- Што теперь сделаешь?

- Будешь теперь в две смены работать, скважина! Ты у нас худой будешь…Ты у нас выпьешь теперь читушку после бани, выпьешь! Сырой водички из колодца…

- Нужна она мне, читушка. Без нее обойдусь.

- Ты у меня пешком на работу ходить будешь! Ты у нас покатаешься на автобусе.

Тут он удивился:

- В две смены работать и – пешком? Ловко…

- Пешком! Пешком – туда и назад, скважина! А где, так ишо и побежишь – штоб не опоздать. Отольются они тебе, эти денюжки, вспомнишь ты их не раз.

Большой конфликтной силой обладают императивы: - Молчать! А то договоришься у меня! Сопляк (Шукшин, Мой зять украл машину дров); - Так вот. Запомни: если я тебя еще раз увижу… - Летчик медленно пошел на Таньку.

Танька живо нагнулась, подняла с земли камень(…)

- Вот только подойди! – пригрозила она (…)

- Герой кверху дырой! – крикнула Танька.

- Монах в красных штанах! – добавила Вероника (Токарева, Неромантичный человек).

Одним из средств получения удовлетворения от коммуникативного успеха над адресатом является языковая игра. В речевом высказывании, содержащем угрозу, языковая игра, мотивами которой являются возникающие в процессе взаимодействия с окружающим миром отрицательные эмоции говорящего (гнев, презрение, негодование и др.), побуждает говорящего «к поиску «экспрессивной упаковки», которая наиболее точно отражает эмоциональное состояние языковой личности и позволяет «выпустить эмоциональный пар». Являясь одним из действенных способов выражения агрессии в жанровой структуре угрозы, языковая игра обусловлена тем, что в современном обществе человеку зачастую приходится отказываться от выражения враждебности при помощи действия. Используя новую технику вербального унижения адресата, говорящий делает своего оппонента мелким, смешным, недостойным и создает себе окольный путь к наслаждению победой над ним: (Главный герой рассказа В. Аксенова «Победа» прокручивает в голове дальнейшее развитие начатой им шахматной партии) «Если я его так, то он меня так, - думал Г.О. – Если я сниму здесь, он снимет там, потом я хожу сюда, он отвечает так… Все равно я его добью, все равно доломаю. Подумаешь гроссмейстер-балетмейстер, жила еще у тебя тонкая против меня. Знаю я ваши чемпионаты: договариваетесь заранее. Все равно я тебя задавлю, хоть кровь из носа!» В итоге языковая игра становится средством самовозвышения адресанта [Болдарева, 2002, с. 11].

Таким образом, РЖ представляет собой определенный сценарий, за которым закрепляется стандартный набор способов действий, их последовательность в развитии коммуникативного события. РЖ угроза, как и всякая иная жанровая форма, обладает собственным репертуаром языковых средств, сигнализирующих о целях и интенциях коммуникантов. В системе вербальных средств реализации исследуемого РЖ выделяются такие, которые свойственны любому конфликтному речевому высказыванию.