Разыскания в области российской словесности и юриспруденции

Принесе же брат его челобитную на его исковую

и нача на него бити челом судии Шемяке

Будучи сугубо кабинетным учёным, я как обычно проводил разыскания в компьютерных и бумажных архивах, относящихся к истории российской юрислингвистики первой половины XXIвека. Передо мной предстало множество различных трудов и произведений, описать которых уже не в моих силах. Однако один весьма любопытный документ, обнаруженный мною в весьма запутанных архивах, на которые ныне претендуют Томск, Барнаул и Кемерово, а также Сибирский Федеральный университет, я прочитал и осмеливаюсь представить вашему вниманию. Это текст протокола судебного заседания. Поскольку все участники того давнего судебного действа ныне живы и здоровы, в том числе, и я, и у некоторых из них могут возникнуть различные проблемы, в нижеследующем изложении все реальные лица переименованы так, чтобы никто не догадался, о ком идёт речь. Тем не менее, все упоминаемые ниже по фамилиям и прозваниям лица и предметы, за исключением главного, им не соответствуют. Абсолютное сходство фамилий совершенно случайно, и автор-разыскатель, он же вынужденный архиватор, не несёт за совпадение фамилий и прочих реалий никакой правовой ответственности.

В приведенном ниже тексте раскопанного нами уникального протокола орфография, орфоэпия, морфология, синтаксис, лексикография, география, библиография, монография, дискография и эпиграфия полностью сохранены. В тексте в кавычках представлены подлинные цитаты из вышеуказанных источников, со ссылками на анонимных или прикидывающимися таковыми авторов; все иные высказывания, приписываемые участникам данного события, измышлены только автором-разыскателем, он же архиватор, и - во избежание недоразумений и возможных исков – даются курсивом.

Предварительно немного «как бы» теории. Известно, что спор юристов и лингвистов – вечен и бесконечен, что восходит ещё к «Краткому Прагматикону» Аристопопула Незатемэфесского. Не читая его трудов, я помню его высказывание: «Если ты владеешь несколькими языками, укороти один из них».

В сущности, это первая в истории формулировка юрислингвистической функции языка. И это важно при интерпретации того текста, который мы раскопали в старых лесосибирских развалинках Российского Федерального университета, а также в некоторых иных местах.

Начало текста протокола немного утеряно, текст начинается со слов прокурора, данные о котором не засвидетельствованы. Также не известны конкретные данные о судье, адвокате и некоторых иных участниках судебного процесса.

Итак, фрагменты стенограммы судебного протокола, разархивированного, расшифрованного и рафинированного нами.

Прокурор:

Вношу на рассмотрение Суда дело № (нрзб.) по обвинению гр. Голева Николая Даниловича (далее в Деле – Голев Н.Д.), 1946 г.р., русского, образование высшее, законченное, из служащих – доктор филологических наук, профессор кафедры русского языка КемГУ, заведующий лабораторией юрислингвистики и документоведения КемГУ, род занятий – разнообразный, в основном филологический.

Основание для возбуждения дела – иск энного числа граждан РФ <колич. нрзб.>, в частности, «героев капиталистического труда», по поводу многочисленных публикаций Голева Н.Д., в которых ответчик, проводя так называемые «лингвистические экспертизы», оскорбляет честь, достоинство и деловую репутацию лиц и организаций, упомянутых в данных публикациях (список оскорблённых лиц и соответствующих публикаций Голева Н.Д. прилагается и суду предъявляется в качестве вещественного доказательства). Кроме того, в своих устных и письменных выступлениях ответчик позволяет себе использовать по адресу вышеупомянутых лиц, а также многих иных граждан высказывания, нарушающие нормы научного и публицистического общения, что в особо циничной форме было представлено в его так называемой статье «Обсценная лексика в игровом аспекте», опубликованной в так называемом сборнике «Юрислингвистика-VI» (Барнаул, 2005) (текст статьи в качестве вещественного доказательства прилагается, но публичному оглашению, а также обсуждению не подлежит).

Таким образом, вещественными основаниями для возбуждения данного дела являются письменные и устные тексты, принадлежащие обвиняемому Голеву Н.Д.

Прошу Высокий Суд принять данные документы в качестве обвинительного материала.

Судья: Свидетели защиты, пожалуйста!

М.В.Горбаневский, дфн, председатель правления ГЛЭДИС:

Голев Н.Д. - один из идеологов Всероссийского семинара по юрислингвистике(по данным судебного протокола имеется в виду публикация материалов так называемого семинара: «Теория и практика лингвистического анализа текстов СМИ в судебных экспертизах и информационных спорах». – М. 2003. Ч.2. С.13).

Судья: Подробнее можете изложить?

Свидетель: Подробнее могу предоставить фотографии: «Зав. лабораторией юрислингвистики Алтайского государственного университета профессор Н.Д.Голев полемизирует с членом-корреспондентом РАН, профессором Ю.Н. Карауловым по острым проблемам научной терминологии, используемой авторами экспертных лингвистических заключений»; «Ведущий эксперт ГЛЭДИС, доктор юридических наук, полковник милиции Е.И.Галяшина и зав. лабораторией юрислингвистики Алтайского государственного университета профессор Н.Д.Голев обмениваются мнениями об опыте экспертной деятельности алтайских лингвистов»; «Председатель правления ГЛЭДИС профессор М.В.Горбаневский обсуждает с профессором Н.Д.Голевым план сотрудничества Гильдии с лабораторией юрислингвистики Алтайского госуниверситета».

Прокурор: Ответчик действительно является членом вашей Гильдии?

Свидетель: Он действительный и настоящий член ГЛЭДИС. И мы с ним действительно сотрудничаем.

Прокурор: И в так называемых «лингвистических экспертизах», по поводу которых предъявлено обвинение?

Свидетель: Ни одна из экспертиз, проведенных Н.Д.Голевым, никогда не подвергалась сомнению со стороны ГЛЭДИС.

Судья: Прошу вызвать следующего свидетеля.

Судья: У защиты есть еще свидетели? И снова со стороны ГЛЭДИС?

Б.Я.Шарифуллин, профессор, дфн, член ГЛЭДИС, Лесосибирский пединститут Красноярского университета:

Ваша честь, если подобное обвинение предъявлено Н.Д.Голеву, то прошу обвинить и меня! Я его соучастник, и вообще коллега

Прокурор:

Я прошу вызвать моего первого свидетеля со стороны обвинения А.Б.Вегеде.

Адвокат защиты: Свидетель, вы лично знакомы с ответчиком?

Свидетель: Да не, ни в жисть с ним не понтовался, но я протестую. Да и братва вся тож протестует. Секешь, как я простой бывший советский, извините, русский, а нонеча ваще образованный человек. У меня, промежду прочим, красуля имеется, димплом Высшей Гуманитарной Академии – во, могу показать!

Судья: Всё понятно, хотя, вообще-то, нужен переводчик. Гражданин Прокурор, у Вас есть еще свидетели?

Прокурор: Мои свидетели – все эти обиженные истцы, честь, достоинство и прочее которых в своих так называемых публикациях распубликовал, а значит, цинично растоптал ответчик. Приглашаю еще одного свидетеля.

Судья: Свидетель, представьтесь, пожалуйста.

Свидетель: Какбытонебылов Фрунзик Иоаннович,интеллигент во втором поколении. О сути дела, скажу вам как интеллигент интеллигенту, могу показать следующее. В одной из своих, не побоюсь этого слова, одиозных публикаций подсудимый гр. Голев нелицеприятно и в грубо оскорбляющих формах выразился о нашей интеллигенции.

Судья: Пожалуйста, ближе к делу.

Свидетель: К делу? А, этого? Вообще, нормально, но оскорбляет нашу российскую интеллигенцию. Нелицеприятно, буквально и фигурально, так сказать. И вообще, у него нет национальных идей как у Путина, хотя он на него интеллигентски и похож. Вот та же национальная идея образования… Интересуюсь, как интеллигент второго поколения, есть ли у обвиняемого интеллигента профессора Голева Н.Д. какие-то национальные идеи образования, как у нашего президента В.В.Путина?

Из стенограммы судебного заседания (фрагменты):

По результатам фоноскопической экспертизы устной речи Голева Н.Д. была заслушана Е.И.Галяшина (протокольные данные: полковник милиции, член РАЕН, доктор юридических наук, кандидат филологических наук, член ГЛЭДИС). В вводной части своего заключения она отметила, что «задачи судебного речеведения - изучение языковой личности и речевого поведения индивида, исследование формальных и содержательных сторон речи как результата вербальной коммуникации…». (Основы судебного речеведения . М., 2003. С.7). Далее: «Типовой задачей лингвистического исследования при идентификации говорящего по речи… является выявление интеллектуального функционально-динамического речевого комплекса, т.е. устойчивых навыков и умений индивида при порождении высказываний в устной форме» (с.124). Проведя фоноскопический анализ устной речи Голева Н.Д. по сути поставленных судом вопросов с использованием соответствующих инструментов, эксперт Е.И.Галяшина заключает:

«Интеллектуальный функционально-динамический речевой комплекс языковой личности ГолеваН.Д. (далее – НДГ) демонстрирует высокий уровень владения вербальными средствами при порождении высказываний в устной, т.е. звучащей форме. ECC, HDCD, MPEG, МТС, RCA, TTL, FBI, CIA, KGB и FAQ, показывают, что ритмико-акустические и просодико-перцептивные функции НДГ соответствуют использованию им в своих устных высказываниях веляризованной, назализированной инвективной лексики, преимущественно русской. употребляемой сугубо палатализированно, лабиализированно, а также лабиовеляризированно, что, в целом, соответствует акустико-просодическим нормам научного и преподавательского общения. Вопрос о сущности и характере инвективной лексики выходит за пределы данной экспертизы, поскольку затрагивает акустически неотмечаемые, а значит, инструментально и компьютерно не интерпретируемые аспекты речевой деятельности индивида как языковой личности».

Из экспертного заключения А.Баранова (протокольные данные: Баранов – д.филол.н., проф.):

Юрислингвистический анализ письменных текстов Голева Н.Д. был проведен мною в соответствии с нормами, определенными в книге «Цена слова». Там приводится, в частности, список слов, являющихся с точки зрения нашей юрислингвистики, как мы её понимаем, оскорбительными, или, по определению моего коллеги В.Жельвиса, инвективными. В публикациях Голева Н.Д. такого рода слова и выражения отмечены, однако они не носят оскорбительного характера, поскольку не касаются конкретной личности, а приводятся в публикациях автором как раз наоборот: как слова, принадлежащие данной личности, являющейся предметом рассмотрения данной публикации. Что касается статьи «Обсценная лексика в игровом аспекте», то, как я, например, уже указывал в своем экспертном заключении по поводу обсценного высказывания гр. Ф.Б.Киркорова в адрес гр. Ароян, здесь мы имеем дело с явлением языковой игры. И от этого никуда не уйдешь.

<…>

Адвокат ответчика заявил, что «вообще это дело белыми нитками шито», на что судья ответил, согласно протоколу, что «согласно нынешних норм судопроизводства дела, передаваемые в суд, сшиваются в законодательно установленном порядке, согласно которого цвет ниток, а также цвет папок законодательно не определен, поэтому в данном отношении претензии со стороны ответчика не должно быть, тем более, что данное утверждение не соответствует истине, поскольку ряд важных документов дела подшиты к нему нитками черного цвета, а также устройством, именуемым в обиходе «степлер».

На этом судебное заседание в данный день было объявлено закрытым и следующее заседание назначено через 8 и ½ недели.

<…>

Судья: Протест со стороны обвинения отклоняется. Защита – у вас есть еще свидетели?

Адвокат защиты: Да, и их довольно много. Однако, учитывая напряженность, сопряженность и продуктивность работы Высокого Суда, мы ограничимся только двумя свидетелями. Первым со стороны защиты я предлагаю вызвать Чернышову Т.В.

Чернышова Т.В. – Я, Чернышова Татьяна Владимировна, дфн., сейчас заведую лабораторией юрислингвистики и развития речи Алтайского университета. И вот теперь – вдруг «обиженные герои» экспертиз Н.Д.Голева, - вдруг вспомнили, что они, оказывается, «обиженные». Не смешно ли, Высокий Суд?

Судья: Задавать вопросы – прерогатива Суда. Вызывается очередной свидетель со стороны защиты. Дайте данные для протокола.

Матвеева О.Н. – Я, Матвеева Ольга Николаевна, русская, год рождения <нрзб.>, несудимая, нет, нет, да, была, нет, нет, может быть, не может быть.

Судья: Гм… Вопросы у обвинения имеются?

Прокурор: Спасибо, господин судья <Cудья: с прописной буквы, пожалуйста!>. Извините, Господин судья… Есть у меня вопрос к гражданке, извините, свидетельнице, Матвеевой О.Н.: Вы соучаствовали в так называемых «экспертизах» обвиняемого Голева Н.Д.?

Матвеева О.Н.: Ваш вопрос лингвистически некорректен.

Прокурор: Поясните, свидетельница Матвеева О.Н. Мне и Высокому Суду. По-моему, он тоже не понял…

Матвеева О.Н.: Ваш вопрос семантически неоднозначен: или Вы имеете в виду участие в экспертизах, проводимых совместно с Н.Д.Голевым, или участие в экспертизе самого Н.Д.Голева, т.е. в экспертной оценке его самого как языковой личности, его дискурса, его речежанрового поведения, его ...

Судья: Хватит, хватит. Прения обеих сторон, насколько я понимаю, отменяются в виду обоюдного согласия обеих сторон. Предоставляется последнее слово обвиняемому.

Голев Н.Д.¹:

Высокий Суд, я заявляю, во-первых, протест против самого факта привлечения меня к уголовной ответственности. Нынешняя юридическая, точнее, прокурорская инновация – это уже не беспредел, это уже за самой далекой гранью предела. Если же по существу дела…

Мы хотим поставить вопрос об особом виде прав человека – лингвистическом праве… Это и право на лингвистическую экологию, по которому человек не должен оказываться во враждебной языковой среде…

…Все, кто говорит о лингвоэкологии, обычно связывают её с четырьмя вещами: засильем иноязычной лексики, жаргонами, орфографическими ошибками и, конечно, ненормативной лексикой. <…> Если говорить о защите русского языка, то нужно защищать его не от этих вещей.

… Инвективная функция языка является одной из его естественных функций, которая, к тому же, неразрывно связана с возможностью (и жизненной необходимостью!) творческого использования языка… Это обстоятельство представляет главную трудность для юридической регламентации инвективного функционирования языка.

…Филологический словарь не призван выполнять юридическую функцию!... Необходимо исследование «фрейма инвективности»…

Таким образом, каждый человек, как языковая личность, имеет и свои языковые права..

В данном казусе прокуратурой подвергнуты сомнению как мои личные языковые права, так и права тех, относительно которых я готовил экспертные заключения. Прошу Высокий Суд обратить внимание на данное дело как на правовой нонсенс, который может разрушительно воздействовать на правовое пространство России.

Судья: Высокий Суд удаляется на совещание. Остальные, за исключением обвиняемого, пока могут чувствовать себя свободными.

<…>

Секретарь суда: Прошу всех встать. Суд идет. Высокий.

Судья: Высокий Суд постановляет:

Обвиняемого по данному делу гр. Голева Н.Д. считать невиновным и оправданным по всем пунктам предъявленного ему обвинения.

Особое заключение Высокого Суда: обратить особое внимание на соответствие слова и дела во всех органах государственной власти Российской Федерации, включая и судебные, а также законодательные и исполнительные. Учитывать, что «цена» судебного дела во многом зависит от «цены слова».

Судебное решение вступает в силу с настоящего времени. Противная сторона имеет право обжаловать его в вышестоящей судебной инстанции, подав соответствующее кассационное прошение.

Прокурор: Прошу отметить, что «Особое заключение суда» и особенно последующий пассаж юридически несостоятельны и терминологически не определены. А если какой-нибудь лингвист начнет активно пропагандировать и даже продвигать изучение русской бранной лексики в школах?

Судья: Вы можете подать кассационную жалобу.

На этом исторический протокол судебного заседания, вошедшего в историю российской юриспруденции как «Голев суд», обрывается.

(напечатано с сокращениями)

ЗАЩИТЫ ДИССЕРТАЦИЙ

30 ноября 2005 г. в Томском государственном университете состоялась защита кандидатской диссертации Саржиной Оксаны Владимировны на тему «Русские инвективные имена лица: комплексный анализ» по специальности 10.02.01 – русский язык. Диссертационная работа посвящена комплексному исследованию одной из групп русских языковых инвектив – инвективным именам лица (далее – ИИЛ), под которыми понимаются имена лица с негативной (в других терминах – отрицательной, дерогативной, пейоративной) эмоциональной оценкой (гад, болван, грязнуля, слизняк, шалава и т.п.).

Как отмечается во всех полученных отзывах на диссертацию и автореферат, актуальность исследования инвективного пласта лексики определяется тем, что изучение инвективности в настоящее время востребовано с различных сторон: теоретической, в аспекте речевой коммуникации, лингвоэкологии, наконец, в юрислингвистическом плане. Несмотря на это, системных исследований в области инвективностиявно недостаточно, а монографических – практически нет.

Поскольку объем значения термина «инвектива» варьируется в работах разных исследователей, автором предлагается его двоякое понимание – как явления языка (отрицательная эмоционально-оценочная лексика) и явления речи (дискурс).

Исследованию инвективы как явлению языка на материале ИИЛ посвящена первая глава «Инвективные имена лица в структурно-содержательном аспекте», в которой ИИЛ описываются с позиций многогранности и нелимитированности семантики. Данная теоретическая установка обусловливает представление семантики исследуемых единиц в виде разных моделей: денотативно-коннотативной, ассертивно-пресуппозициональной и полиситуативной. Последние две модели представляют наибольший интерес, поскольку впервые используются автором для описания семантики имен лица. Ассертивно-пресуппозициональная модель позволяет на основе шестислойной матричной структуры семантики имени лица Н.Б. Лебедевой построить оригинальную типологию семантики русских ИИЛ в зависимости от структурной сложности входящих в ее состав семантических слоев. Полиситуативная плоскость семантики ИИЛ описана в виде ситуатемы, представляющей собой когнитивную рамку ситуации, для которой характерно употребление данных инвектив. Автором представлена, как типовая ситуатема ИИЛ, так и 4 ее разновидности в зависимости от содержания ассертивной информации.

Исследовательская установка на лингвистический экспансионизм, обусловливающая привлечение данных других наук – психологии, философии, конфликтологии и др., т.е. использование в работе элементов междисциплинарного подхода, реализуется автором во второй главе «Русские инвективные имена лица в функциональном аспекте», в которой инвектива рассматривается как явление речи.

В данной главе автор выстраивает систему функций инвектив (в т.ч. инвективную функцию), описывая их взаимодействие в речи. Инвектива также рассматривается 1) как особый вид дискурса; 2) как вид агрессии; 3) как явление, характеризующееся национальной специфичностью; 4) как конфликтогенный фактор.

***

14 ноября 2006 г. в диссертационном Совете Алтайского государственного университета (г. Барнаул) успешно прошла защита диссертации Н.В. Маланиной «Тексты нормативно-правовых документов в аспекте языковой личности законодателя (на материале нормативно-правовых актов Алтайского края)», представленной на соискание ученой степени кандидата филологических наук по специальности 10.02.01 – русский язык. Диссертация выполнена под руководством кандидата филологических наук, доцента Т.В. Чернышовой. Оппонентами диссертации выступили доктор филологических наук, профессор Кемеровского государственного университета Н.Д. Голев, кандидат филологических наук, доцент Барнаульского государственного педагогического университета К.И. Бринев; ведущая организация – Красноярский государственный университет. В их отзывах было отмечено, что новизна диссертационного исследования обусловлена не только характером языкового материала, ранее не изученного (тексты современных нормативно-правовых документов (актов) Алтайского края, принятые депутатами Алтайского краевого Совета народных депутатов), но и интересом исследователя к языковой личности законодателя, фрагмент языкового сознания которого моделируется в работе как в ходе ассоциативного эксперимента, так и в процессе лингвостилистического анализа текстов нормативно-правовых актов через систему узуально закреплённых для функционирования в изучаемой сфере языко-стилевых аномалий.

Основная проблема диссертации связана с таким глобальным противоречием юридического языка, как противоречие высокого уровня его специализированности (необходимости особой культуры, менталитета и специфического профессионализма, значимых для создания полноценного юридического документа – текста закона) и в то же время направленности на рядового законопослушного гражданина, который этот текст должен достаточно адекватно воле законодателя интерпретировать. Таким образом, адекватность юридических и обыденных презумпций и механизмов их реализации, за которую ратуют юристы, уже в самых своих фундаментальных основаниях – а именно: способе существования и осуществления процессов понимания текста – противоречива: у законопослушного гражданина нет и не может быть тех механизмов, которые обеспечили бы адекватность замысла законодателя во всей его полноте и глубине. Прежде всего речь идет о принципе множественности интерпретации, которую юридическая профессиональная техника стремится всеми силами преодолеть, тогда как для естественной коммуникации она есть сам способ существования. Осознанию данной проблемы в немалой мере способствует то обстоятельство, что диссертант имеет два базовых высших образования: филологическое и юридическое, - к тому же у него немалый практический опыт работы с юридическими документами.

Научная новизна работы заключается в проекции лингвокогнитивистких принципов на ту сферу функционирования русского языка, которая до сих еще мало изучена. Интерпретационизм в теоретической юриспруденции представлен лишь специальными юридическими работами, связанными с понятием толкования законов. Важно заметить, что в сущности на интерпретационную деятельность по отношению к текстам законов в юридической литературе имелась как бы монополия именно юриспруденции, лингвисты редко касались этой области герменевтики. Отсюда большой перекос в теории юридической герменевтики, которая декларативно, конечно, признает обыденное толкование, но в сущности не интересуется им как исследовательским предметом. Отсюда законодательная деятельность ограничивается фактом создания правильного (по канонам юридической техники) текста закона. Но как его (законодателя) слово отзовется в сознании рядовых граждан, мало интересовало законодателя (равно как и теоретика-юриста. До сего дня в лингвистике было принято рассматривать тексты закона с сугубо ортологической точки зрения, которой придерживалась и юридическая техника и обслуживающая ее юридическая теория. Отсюда вытекает и теоретическая значимость диссертационного сочинения: Н.В. Маланина проецирует лингвистические понятия в область функционирования (создания и интерпретации) юридических текстов и получает значимый для науки результат.