Национальное законодательство

Во французском законодательстве (как и в гражданском праве России) существует «презумпция недобросовестности»: предположение о том, что автор всегда не прав. В обратном ответчику необходимо убедить, доказать свою добросовестность. Однако этот принцип («презумпция виновности») уравновешивается другим принципом – принципом «права прессы информировать общество» [Законы и практика средств массовой информации, 2000]. Чтобы перевесил этот принцип, автору достаточно доказать свою добросовестность. Действовать добросовестно - значит, действовать с осторожностью: проверять факты, пытаться связаться с заинтересованными людьми и т.д. Речь идёт о реальной проверяемости – не всегда и не всё можно проверить, но общество проиграет, если своевременно о чём-то важном не узнает.

Так, по иску шведского юриста к двум французским газетам и журналисту (о юристе написали, что он принадлежит к правлению компании, обвинённой в отмывании наркотических средств) истинность утверждения доказана не была. Но суд принял во внимание доказательства добросовестности ответчиков и постановил:

«Хотя веры в реальность сообщённых фактов и отсутствия враждебности или личных интересов и недостаточно для отказа от презумпции недоверия, однако право и обязанность информировать позволяют журналисту ссылаться на свою добросовестность в той степени, в какой он докажет не только серьёзность своего расследования, но и свою осторожность и объективность» [Законы и практика средств массовой информации, 2000].

США. Заслуживает внимания основополагающий прецедент – решение Верховного суда 1964 года по делу «Нью-Йорк Таймс против Салливана» [Там же, с.119]. Суд признал тогда: свободе слова, чтобы выжить, необходимо жизненное пространство. А его невозможно наполнить исключительно правдивыми сведениями. Дискуссии по проблемам общественной жизни должны быть свободны и открыты, а потому, – сказал суд, – неизбежны и ошибочные оценки.

США одна из немногих (если не единственная) страна, где к автору применяется «презумпция добросовестности», и потому ложность сведений там доказывает истец. Но даже если герой материала (общественный деятель) доказал клевету, то моральный вред ему компенсируют только тогда, когда он докажет: заявление было сделано с «подлинно злым умыслом».

Правило Салливана, по оценке профессора Рональда Дворкина, развязало руки американской прессе и позволило играть роль защитницы демократии гораздо уверенней, чем прессе любой другой страны мира. «Неизвестно, – говорит Дворкин, – был бы возможен Уотергейт и другие разоблачения, если бы суд не руководствовался этим правилом» [Там же].

Куда осторожней приходится быть журналистам Великобритании – колыбели современной западной демократии. Там созданы другие прецеденты: огромные компенсации по искам должностных лиц. Однако в английском праве есть принцип (право) «справедливого комментария» [Законы и пратика средств массовой информации, 2000, с.39]. Суть его в следующем. Даже если автор не доказал, что факт соответствует действительности, он (автор) может быть освобождён от ответственности. Для этого ему достаточно доказать, что комментарий сделан справедливо.

Необходимо доказать, что здравомыслящий, беспристрастный человек, которому стали известны такие же факты, может прийти к аналогичному выводу. Доказывать связь факта и комментария, доказывать логику, ответчик уже не обязан. Главное доказать отсутствие злого умысла. Здравомыслящих людей, или «простых читателей», олицетворяют присяжные – гражданская коллегия заседателей.

Кроме того, в Англии есть принцип «привилегированного права» [Там же, с.40]. Закон признаёт, что в некоторых случаях чья-либо репутация менее важна, нежели информирование. Ради свободного обмена мнениями и знаниями по поводу жизненно важных событий можно и нанести ущерб репутации. Правда, границы привилегированного права размыты и суды противодействуют широкому его применению.

Дойдут ли подобные принципы когда-либо до российского права, сказать сложно, но опираться на них при проведении экспертизы, полагаем, было бы нелишне.

Итак, перечислим правовые принципы, которые пригодны в качестве методологического основания экспертного исследования. 1).Ошибки журналистов в демократическом обществе, как и урон репутации определённых лиц, неизбежны. Они являются побочным продуктом реализации права общество знать. 2). За ошибки нельзя принимать оценки (мнения). В отличие от факта мнение нельзя проверить 3). Ошибочным (фактическим) суждение можно признать только тогда, когда исключена возможность других точек зрения на предмет. 4) Ошибочное (фактическое) суждение наказуемо в том случае, если автор вёл себя недобросовестно: не использовал все реально имевшиеся возможности проверить факт на соответствие его действительности.

Помимо методологических оснований, некоторые идеи, как нам кажется, имеют перспективу непосредственного использования в экспертной деятельности. Если продолжать аналогию с судом присяжных, то в экспертном исследовании по поводу диффамации, вероятно, можно прибегнуть к помощи группы «здравомыслящих». Разумеется, не в виде коллегии суда присяжных, а в виде фокус-группы, с учётом требований к выборке. От суда присяжных можно также заимствовать и жёсткую привязку к фактам: ведь от заседателей держат в тайне прошлое подсудимого, его судимости, поведение в быту, какие-то личностные особенности. Предоставляют для оценки голые факты: подсудимый был там-то, видели его те-то. При проведении экспертизы фокус-группе тоже можно предлагать оценивать факты – которые истец и не оспаривает. А после уже определять, к одному выводу придут «здравомыслящие» (к выводу истца) или к разным. Определять это можно разными методами: контент-анализ, семантический дифференциал, экспликация ментальных карт и др. Далее подсчитывать проценты или же средние величины.

Конечно, заключение эксперта, тем более лингвиста, не может строиться только на этом, но полученные результаты могут, на наш взгляд, существенно дополнить другие методы, и сделают выводы учёного более убедительными.