К вопросу о толковании нормы права как специальной форме интерпретативной деятельности законоприменителя

Основная цель данной статьи – анализ интерпретативной деятельности законоприменителя как специфики толкования нормы права. Речь идет о функционировании структур языкового сознания в области права. Интерпретация в пределах этого подхода рассматривается как однородная система мыслительных операций, некоторый ментальный социолект, конкретизирующий официальные установки в представлениях о нормативном поведении в социуме. Интерпретация - один из факторов понимания юридического текста, системно организующий в языковом сознании стереотипы восприятия правомерного поведения и сравнивающий их с установками на него в виде способов толкования, классификация которых, например, в современном праве основана на презумпции понимания. Языковые (лингвистические) конвенции определяют тем самым семантику правового текста, ориентируя ее на стереотипы восприятия законоприменителя. Проблема создания тезауруса как кодификации восприятия юридического текста играет особую роль в систематизации и упорядочении правовой лексики.

Основной операцией языкового мышления является операция толкования. Толкование, несомненно, является одним из правовых феноменов, явлений сознания, поскольку целиком связано с особенностями функционирования правосознания в структуре механизма правового регулирования. В процессе изучения законодательного толкования, на наш взгляд, невозможно не обратить внимания на герменевтический аспект существования этого явления. Под толкованием понимается интерпретация, т.е. работа, цель которой преодолеть дистанцию, отделяющую читателя от привычного, обыденного понимания текста, чтобы поставить его на один с ним уровень и таким образом включить смысл текста в нынешнее понимание. Обнаруживается явственная связь правового толкования как юридического явления с общей проблемой понимания правового текста.

Акт толкования чаще всего выступает как один из видов правовых актов. Вопрос о юридической природе актов толкования тесно связан с проблемой сущности толкования: является ли это правотворческой деятельностью или это средство уяснения и разъяснения смысла существующей нормы права. В литературе по этому поводу существуют различные мнения. Одни авторы склонны считать акты толкования одной из форм источников права. Другие ученые утверждают, что таким актом не устанавливаются, не изменяются и не отменяются нормы права. Мы придерживаемся второй точки зрения, поскольку полагаем, что многие акты толкования, хотя и являются нормативными (общеобязательными), исходят от субъектов, которым не предоставлено право нормотворчества. Подробнее вопрос в данном аспекте обсуждается в работе [Голев, 2006, с.33-34].

В сегодняшней законодательной деятельности существует разрыв между правоустановлением и непосредственной реализацией (применением) юридических норм. Причем выведение проблем формирования правовых предписаний за рамки механизма правового регулирования неоправданно не только с теоретико-методологической точки зрения, но и с точки зрения самой юридической практики, так как создает иллюзию самостоятельности и независимости друг от друга субъектов законодательной и законоприменительной деятельности. Действие права сводится к реализации в фактических общественных отношениях юридических норм. При этом изменяется коммуникативно-правовая ситуация, ее субъектами становятся не власть и народ, государство и общество, а законодатель и профессиональный законоприменитель [Голев, 2006, с. 29].

Несмотря на то что в российском правоведении всегда указывалось, что действие права не исчерпывается лишь формально-юридическим аспектом реализации (применения) правовых предписаний, сформулированных в законодательстве, существует проблема непонимания закона и неверное толкование текста закона законопослушным гражданином.Чаще всего это касается содержания объекта правоприменения – уяснения (и далее толкования) – либо объективное содержание текста, которое вытекает из него в соответствии с нормами и правилами того языка, на котором они прописаны в законе, либо интенционально-субъективное содержание, т.е. то, что хотел сказать законодатель. В идеальном случае субъекты законодательной и законоприменительной деятельности не должны противоречить друг другу, и вслед за одним уяснением на основе текстового анализа (законопослушного гражданина) гармонично следует другое – толкование воли законодателя, образуя функциональное единство [Голев, 2006, с. 31]. Стремлением современных исследователей подчеркнуть важность законотворческих вопросов для процесса правореализации продиктовано необходимостью разрешить данную проблему. Толкование права - это необходимый и важный элемент правореализационного процесса. Прежде чем применить ту или иную норму права, надо уяснить ее подлинный смысл. Толкование правовых норм - это сложный волевой процесс, направленный на установление точного смысла, содержащегося в норме права, предписаниях, обнародование его для всеобщего сведения. Данный процесс состоит из двух частей (элементов): толкующий субъект (интерпретатор) сначала уясняет содержание правовой нормы для себя, решает, как он будет действовать, а затем в целях установления одинакового понимания и применения разъясняет смысл и содержание правового предписания всем заинтересованным лицам.

Согласно А.Ф. Черданцеву, целью толкования является «не просто уяснение смысла нормы, а перевод ее смысла на язык более конкретных высказываний, раскрытие, развертывание содержания нормы права в более детальных положениях, настолько приближенных к конкретным ситуациям, что они не вызывали бы сомнения в относимости этих ситуаций к толкуемой норме права и облегчали ее применение» [Черданцев, 1993, с. 109].

Результат толкования как продукт интерпретативной деятельности закрепляется в языковой форме - совокупности высказываний интерпретатора, раскрывающих смысл толкуемой нормы (высказывания метаязыка). Эти высказывания могут выражаться в различных логико-семантических формах: суждениях о содержании норм права, юридических оценках и интерпретационных нормах. В процессе интерпретации встает вопрос об определенности результата толкования и критерии установления такой определенности, не нашедшей однозначного юридического решения в современной науке.

Аспекты взаимодействия правового текста и правовой реальности на трех уровнях восприятия подробно рассматривает И.Н. Грязин. К ним он, в частности, относит: 1) уровень формирования общемировоззренческих позиций относительно природы и форм бытия права, 2) уровень логической природы правовых понятий и 3) уровень отдельных методологических программ толкования правового текста, включая метаюридический план.

Программы восприятия (толкования) в исследовании И.Н. Грязина представлены группами семиотических (логико-лингвистических) и семантических (содержательных) программ, построенных на основе анализа англо-американских концепций права. С лингвистической точки зрения, эти программы связаны с реализацией некоторых концепций языка. Формализм лингвистических программ проявляется в абстрагировании правовых норм от внеправового контекста, что приводит к трансформации законодательного текста под видом пунктуального подхода к нему. В семантических программах основным источником смысла нормативных текстов является внетекстовое содержание норм. Однако существует точка зрения, согласно которой для правового текста правовой и текстовый контексты совпадают, и поэтому нет необходимости разграничивать лингвистические и семантические программы восприятия [Грязин, 1979].

Семантика юридического текста связана с его интерпретацией как системой знаний об основных закономерностях уяснения и разъяснения правовых норм как гносеологических процедурах, охватывающих грамматические, логические, историко-политические и системные способы толкования. Разъяснение хотя и не всегда следует за уяснением, однако является объективизацией предшествующей мыслительной работы в виде акта разъяснения, мотивированной части правоприменительного акта или юридического совета. Приведем пример интерпретации измененных статей закона:

«Иванов признан виновным в похищении человека, совершенном 18 мая 1997 года, и осужден по п.п. «а», «з» ч. 2. ст. 126 УК РФ.

На тот момент ст. 126 УК РФ действовала в редакции Федерального закона от 13 июня 1996 года № 64-ФЗ. Санкция части второй названной статьи предусматривала наказание до 10 лет лишения свободы, соответственно это преступление относилось к категории тяжких.

Новая редакция ст. 126 УК РФ, согласно которой совершенное Ивановым преступление является особо тяжким, введено в действие Федеральным законом от 9 февраля 1999 года № 24-ФЗ. Суд, признавая Иванова виновным, ошибочно руководствовался действовавшей на момент вынесения приговора редакцией ч. 2. ст. 126 УК РФ (Федеральный закон от 9 февраля 1999 г. №24-ФЗ). Вместе с тем ст. 9 УК РФ устанавливает, что преступность и наказуемость деяния определяются уголовным законом, действовавшим во время совершения этого деяния.

Ввиду того, что на момент совершения Ивановым преступления, предусмотренного ч. 2. ст. 126 УК РФ, оно относилось к категории тяжких, осужденному в соответствии с п. «б» ч. 1. ст. 58 УК РФ должна быть назначена к отбыванию наказания исправительная колония общего режима. Приговор в отношении Иванова отменен... и т.д.» («Судебные ведомости»).

Основные процедуры толкования дополняются операциями конкретизации и фактически стремятся соотнести мыслимую ситуацию применения нормы, ее интерпретацию и контекст ее реального применения. Аналогия в этом случае используется для изменения понимания действия активных и пассивных (мыслимых) норм и снятия конфликта между ними, существующего в форме определения «похожих» общественных отношений, подлежащих регулированию. Конкретизация как логическое завершение толкования связана с применением аналогии в праве, т.к. она выражается в детализации понятий и терминов правовой нормы, в определенных правилах понимания общественных отношений и применении к ним норм права, а также в оценочных суждениях и выводах. Конкретизация выражается в специфике внутренней формы актов официального толкования (то есть в совокупности приемов изложения смысла толкуемых правовых норм), а также их внешней формы как способа выражения в определенных письменных документах.

В связи с интерпретацией правовой нормы возникает также вопрос об объеме информации (знаний), который она должна включать. Однако решение этого вопроса сводится к формальному пониманию содержания законодательного текста, прикрепленному к известным лингвистическим формулам, например: «текстуальное выражение нормы», «словесная формулировка закона», «буквальный смысл».

Специфика операции юридической интерпретации обусловливает возникновение определенных категорий интерпретационных норм: конкретизирующих, предписывающих определенное понимание терминов и выражений, содержащихся в формулировке интерпретируемой нормы или ее отдельных структурных частей. Интерпретационные нормы могут облекаться в форму повествовательных, описательных, утвердительных или отрицательных предложений; в форму юридических оценок тех или иных фактов, обстоятельств, их признаков и т.п.; в форму прямых нормативных предписаний о том, как следует понимать ту или иную норму права, и в формы более конкретных норм, указывающих непосредственно на права, обязанности субъектов применительно к конкретным обстоятельствам, охватываемым толкуемой нормой [Грязин, 1979]. Например:

а) Повествовательные предложения:

«В УПК РФ внесена еще одна новелла, которая требует внимательного рассмотрения в свете обеспечения непосредственности исследования доказательств» [Кореневский, Падва, 2004, с. 128].

б) Описательные предложения:

«По смыслу ст. 1179 ГК РФ на земельные паи, находящиеся в составе крестьянских (фермерских) хозяйств, свидетельства о праве на наследство не выдаются» («Судебные ведомости»).

в) Утвердительные предложения:

«При определении территориальной подсудности дел по жалобам на постановления по делам об административных правонарушениях, вынесенных должностными лицами, необходимо исходить из территории, на которую распространяется юрисдикция должностного лица» («Судебные ведомости»).

г) Отрицательные предложения:

«Оглашение данных ранее показаний потерпевшего или свидетеля вовсе не означает, что они обязательно должны быть приняты как достоверные» [Кореневский, Падва, 2004, с. 148].

д) Прямые нормативные предписания:

«Важно, конечно, учитывать дополнение, внесенное в ст. 360 УПК Федеральным законом от 4 июля 2003 г.» [Кореневский, Падва, 2004, с. 146].

Как правило, понимание нормы предполагается, но в исследованиях сущностно не обозначается. Нормы права - это правила весьма общего характера, охватывающие своим содержанием значительную совокупность отношений, фактов, ситуаций, разнообразных по своим характеристикам. Рациональный законодатель всегда стремится изложить нормы права кратко, лаконично. Важной целью толкования является раскрытие, развертывание содержания нормы права в совокупности более детальных положений для приближения их к конкретной ситуации, чтобы не возникали сомнения при юридической квалификации этих фактов и ситуаций. В одном-двух словесных выражениях можно отразить только одну сторону содержания нормы права. Поэтому, например, разъяснение (комментарий) к той или иной статье комментированного кодекса по своему объему в несколько раз превышает текст самой статьи.

Результатом толкования является текст толкования (интерпретации) как объективированное понимание законодательного текста. Неоднородность и большой массив нормативного материала объясняется многообразием общественных отношений, которые подлежат правовому регулированию. Как объективированный результат мышления человека, структура естественного языка в форме нормативных текстов занимает определенное место в социальной коммуникации и может рассматриваться как метаязык общения в праве. Характер реальной человеческой деятельности накладывает опечаток на характер и конкретные области незнания, неопределенности, информационной потребности, возникающей в процессе поведения. Подстраиваясь под них, нормативный акт моделирует реальную действительность. Построение нормативного акта соответствует привычному образу мышления. Поэтому нормативный акт приобретает вид модели, в которой действия различных лиц обычно следуют в определенном порядке друг за другом или функционально связаны.

Правовые нормы как образцы поведения людей отражаются в сознании людей и оцениваются ими, приобретая вид абстракции. Фиксируясь в обычае, традиции, правилах общения, формальных предписаниях..., нормы становятся доступными познанию людей..., так как образец поведения, зафиксированный в правовой норме, в силу своей формализации отличается строгой определенностью [Кудрявцев, 1981 с.96].

Уяснение, разъяснение, толкование являются основными звеньями процесса интерпретации, составляют основу его логики и познания. Н. Н. Вопленко отмечает: «Известно, что любое логическое развитие ранее сформулированного положения предполагает привлечение новых понятий, определений, методов сравнений, противопоставлений и т.д., то есть такие мыслительные операции, которые вносят новизну в понимание рассматриваемого вопроса. При отсутствии этого элемента новизны всякое уяснение, комментирование и разъяснение являются бессмысленными. Поэтому толкование всегда несет в себе элемент нового понимания его в связи и применительно к конкретному факту, либо группе фактов, из которых складывается юридическая практика» [Вопленко 1976, с. 69].