Лингвистическая экспертиза: опасность семантической валентности

Большой интерес к лингвистической экспертизе обуслов­лен ростом юридической грамотности населения: человек пони­мает, что теперь настала пора, когда он должен отвечать не только за свои действия, но и за слова. Клевета, оскорбление или распространение не соответствующих действительности сведений, порочащих честь, достоинство и деловую репутацию – все это может повлечь за собой уголовную ответственность, следовательно, возникает необходимость синтеза двух облас­тей знания: юриспруденции и лингвистики. Лингвистическая экс­пертиза – это, на наш взгляд, скорее «модный» инструмент су­допроизводства, при помощи которого пиарятся звезды шоу-бизнеса (Ф. Киркоров и «розовая кофточка»), решают предвы­борные споры политики (кто кого и как дискредитировал в глазах электората), а не инструмент защиты прав и свобод личности.

К вопросу о лингвистической экспертизе (о том, что пред­ставляет собой данный акт и КТО имеет право ее проводить) мы решили обратиться в связи с судебным делом школьника Тагира Керимова. Как известно, эксперт Центра судебных экспертиз Северо-Западного округа Петербурга Елена Кирюхина не посчи­тала лозунги в адрес мальчика «Бей хача!», «Мочи хача!», «Убивай хача!», «Бей черных!», «Россия для русских!» – на­правленными на разжигание межнациональной розни и униже­ние человека по национальному признаку. Данные выводы экс­перта, по мнению специалистов, теперь помогут уйти малолет­ним преступникам от ответственности. Для того чтобы оспорить выводы Е. Кирюхиной, мы обратились к словарям (суды воспри­нимают словари как наиболее легитимные источники) и непо­средственно к самому акту экспертизы. Оговорим, что мы не ставили перед собой задачу глубокого психолингвистического анализа, претендующего на оспаривание вопроса в суде, но хо­телось бы обозначить очевидные моменты, которые указывают на однобокость экспертизы Е. Кирюхиной.

Согласно тексту экспертизы, Е. Кирюхина провела анализ при помощи нескольких методов, одним из которых является психолингвистический (по крайней мере – так в тексте экспер­тизы заявляет автор). Данный метод, на наш взгляд, действи­тельно является оптимальным, так как позволяет рассматривать слово не само по себе, а в контексте, с позиций прагмалингви­стики, то есть, учитывая интенции слова. Об этом же говорит В.Я. Колдин: «В центре внимания лингвистической экспертизы оказывается центральные категории прагматики – категория субъекта, события, оценки. В связи с субъектом перед лингвис­тикой встают вопросы об интенции говорящего/пишущего (в терминах юриспруденции – об умысле) и способах ее эксплика­ции, перед юриспруденцией эти вопросы оборачиваются про­блемами квалификации правонарушений по гражданскому или уголовному кодексу РФ» [Колдин 2000: 691]. Но эксперт Е. Кирю­хина, заявив в соответствующем параграфе о предпочтении психолингвистического анализа, при самом разборе использует только толковые словари (тем самым ограничивается лишь се­мантическим анализом). Тогда как на наш взгляд, было бы уме­стнее использовать, например, Русский ассоциативный словарь под редакцией Ю.Н. Караулова, который позволяет рассматри­вать слово в контексте. В данном словаре к слову-стимулу дано несколько реакции, которые очевидно демонстрируют коннота­тивную нагрузку слова в сознании носителей русского языка. Обратившись к словарю, мы видим, что слово «черный» (из ло­зунга «Бей черных!») представлено следующими ассоциациями: «грузин», «худший», «недруг», «черт», «чурка». Слово «хачик» – ассоциацией «чурка», а лексема «чурка» – ассоциациями «балда», «грузин», «грубиян», «грязный». То есть данные слова не только отсылают к национальному признаку, но и дают ряд характеристик, приписываемых данной национальности. Иссле­дователь и эксперт Е.А. Колтунова отмечает, что «выражение оценки распознается в тексте по наличию определенных оце­ночных слов и конструкций, в значении которых можно выделить элементы хороший-плохой, добрый-злой, чистый-грязный и др. <…> резкая отрицательная оценка лица, осуществляемая с по­мощью слов <…>, обозначающих лиц со специфическим анти­социальным поведением, представляет собой оскорбление» [http://koltunov-nn.ru/modules /pages/main/publications/expertiza. html]. В данном случае, на наш взгляд, инвективность вообще перерастает в прямую языковую агрессию («Мочи хача!», «Уби­вай хача!»). Языковая агрессия – это форма речевого поведе­ния, нацеленного на оскорбление или преднамеренное причи­нение вреда человеку, группе людей, организации или обществу в целом (см. Материалы к энциклопедическому словарю «Куль­тура русской речи», вып. 1 (8), Красноярск, 1999, с. 96). Согласно типологии инвективной лексики и фразеологии, разработанной российскими экспертами-лингвистами, фразу «Бей черных!», нагруженную вышеописанной коннотацией, можно отнести, во-первых, к разряду глаголов констатирующей семантики (украсть, убить, мучить, издеваться, насиловать, хулиганить, врать, воро­вать…), во-вторых, к разряду слов, содержащих в своем значе­нии негативную, причем, весьма экспрессивную оценку чьей-либо личности, однозначно связанную с оскорблением. Фразу «Крысам – крысячья смерть» можно отнести к разряду зоосе­мантических метафор, отсылающих к названиям животных и содержащих, как правило, негативные оценки адресата речи и грубую экспрессию неодобрения, презрения и т.п.[http://www.rusexpert.ru/?idp=news&idnew=21]. Так, даже при поверхностном анализе, мы приходим к выводам, противопо­ложным выводам эксперта Е. Кирюхиной, и утверждаем, что рассматриваемые лозунги направлены на разжигание межна­циональной розни и унижение человека по национальному при­знаку.

Эта ситуация обнажила ряд проблем, среди которых есть вопросы профессиональной пригодности экспертов, очевидно отсутствие единых требований к анализу конфликтного текста. Об этом же говорит Н.Д. Голев: «Практика выявила лингвисти­ческую и юридическую неразработанность подходов к такого рода делам, отсутствие единых «правил игры» для всех их уча­стников, включая самих лингвистов-экспертов, действующих во многом по своим собственным представлениям о правильности» [http://lingvo.asu.ru/golev/articles/v66.html]. Безусловно, одной из причин описываемого положения является смысловая валент­ность слов, а, следовательно, и множественность трактовок кон­текста. Другой причиной отсутствия единых требований и алго­ритма лингвистической экспертизы обозначим тот противоречи­вый факт, что словарь – это опора лингвистической экспертизы, но в лексикографической практике отсутствует само понятие инвективности, не разработана система стилистических помет, отражающих инвективное функционирование слова. По спра­ведливому замечанию Н.Д. Голева: «Филологический словарь не призван выполнять юридическую функцию, не «имеет закон­ного права» быть основанием следственных и судебных реше­ний. Автор словаря в данном отношении слишком волен, по­меты в словаре слишком прихотливы и приблизительны, чтобы отвечать требованиям объективности, однозначности, систем­ности, пригодности для принятия правовых решений» [Голев 1999: 26].

Опасность семантической валентности мы видим в том, что лингвистическая экспертиза по сути может доказать «все, что угодно», то есть, пренебрегая моральным, этическим аспек­том, убедить в том, что прав или истец, или ответчик (точнее тот, кто заказал эту экспертизу, тот, кто платит). Публично огла­шенные результаты лингвистической экспертизы, с вероятно «нужными кому-то» выводами, позволяют замолчать проблему, свести ее на «нет». Эксперт, на наш взгляд, несомненно должен нести нравственную ответственность, отвечать перед общест­вом за те выводы, к которым он приходит – такова профессио­нальная этика.

Школьник Т. Керимов получил открытую черепно-мозговую травму, перелом черепа, перелом костей носа, рваную рану губы и пролежал в коме несколько месяцев, а эксперт пришла к выводу, что «призывы «Убивай хача! Мочи хача! Бей черных!» в отношении представителей этнокультурной группы народов Кав­каза из-за расплывчатости значений слов «хачей», «черных» может употребляться как иронически, в шутку, так и всерьез». Данная ситуация получила широкий общественный резонанс, суд назначил повторную экспертизу по делу об избиении девя­тиклассника Тагира Керимова. Член Общественной палаты Ни­колай Сванидзе заметил, что «теперь появилась надежда, что новую экспертизу проведет специалист, профессиональное за­ключение которого не вступит в противоречие с очевидностью» [www.fontanka.ru/2009/08/31/047/].

Развитие лингвистической экспертизы, формирование единого алгоритма анализа конфликтного текста имеет принци­пиально важное значение, так как экспертиза является инстру­ментом защиты прав личности, а не способом отстаивания ин­тересов того, у кого толще кошелек. Необходима профессио­нальная подготовка филологов-экспертов, которые будут со­гласно единым требованиям проводить качественные экспер­тизы. Создание таких организаций, как Гильдия лингвистов-экс­пертов по документационным и информационным спорам по­зволяет на это надеяться.