3.3. Изменение предметного поля: перспективы и горизонты

Оценивая новизну, привнесенную адаптацией теории коммуникации к фольклористике, заметим, что в отличие от ситуации в лингвистике и литературоведении, не только меняется угол зрения на предмет, но принципиально видоизменяется и переструктурируется вся предметная область фольклора, возникает возможность изучения устного слова в полноте его контекстных связей, в единстве с изучением традиционной среды в целом и личности носителя традиции, в частности. Существенный кризис в связи с этим претерпевают категория жанра и классификационные модели, унаследованные фольклористикой от литературоведения. Как только внимание исследователя смещается от памятника фольклора к живым фактам фольклорной традиции, от единичной фиксации к изучению процесса, материал обнаруживает сложную нелинейную системность, сопротивляющуюся однозначному определению.

Прежде всего, в сферу внимания исследователей вовлекается материал современного городского фольклора, не только устный, но и письменный, визуальный, а теперь и электронный, в том числе бытующий в Интернет-среде. Появляется теоретическая основа для осмысления и сопоставления традиционных структур коммуникации в различных исторических, социальных и культурных контекстах в диахронии. Так, например, традиция снотолкования, корни которой восходят к древним ритуальным практикам, трансформируется в новое время в письменные формы гадательных книг, сонников, позже рукописных альбомов, возобновляется в Интернете в виде он-лайн сонников и различных форм коммуникации в рамках многочисленных сообществ «сновидцев» (от комментариев и пересказов снов до своего рода наивной беллетристики и фан-фикшн). Материнский фольклор (со свойственной ему системой запретов и предписаний, поэзией пестования и специфическими женскими нарративами) получает второе дыхание в Интернет-пространстве на форумах рожениц и молодых матерей, демонстрирующих обилие типовых сюжетов и поведенческих стереотипов, воспроизводящихся в рамках традиционного женского дискурса.

Принципиально меняется представление о фольклорном тексте как объекте филологического исследования. Он мыслится не столько как памятник устного творчества, вербальный компонент песни или сказки, письменная фиксация которого отражает лишь небольшую часть его значений, но как «живой объект», требующий комплексного исследования. Как «культурный текст» исследуется ритуал. Н.И.Толстому принадлежит определение «культурного текста» (1982 г.), позволяющее оперировать в едином методологическом ключе семиотическими единицами, воплощенными в синкретично сосуществующих фольклорных «реальностях»: «Традиционный обряд представляет собой культурный т е к с т , включающий в себя элементы, принадлежащие разным кодам: а к ц и о н а л ь н о м у (обряд – последовательность определенных действий), р е а л ь н о м у или п р е д м е т н о м у (в обряде производятся действия с обыденными предметами или со специально изготовленным ритуальными предметами), в е р б а л ь н о м у (обряд содержит словесные формулы, приговоры, благопожелания и т.п., сюда же относятся терминология и имена), а также п е р с о н а л ь н о м у (ритуальные действия совершаются определенными исполнителями и могут быть адресованы определенным лицам или персонажам) , л о к а т и в н о м у (действия приурочены к ритуально значимым элементам внешнего или внутреннего пространства или вообще пространственно ориентированы - вверх, вниз, вглубь и т.д.), т е м п о р а л ь н о м у (действия, как правило, производятся в определенное время года, суток, до или после какого-либо события семейного или социального и т.п.), м у з ы к а л ь н о м у ( в сочетании со словом или независимо), и з о б р а з и те л ь н о м у ( изобразительные символы ритуальных предметов, пищи, одежды, утвари и т.п ) и т. д.^xiii Однако не только ритуал может быть интерпретирован как текст. По определению А.М.Мехнецова, «фольклорно-этнографический текст» - это «законченный в функционально-содержательном и композиционном отношениях фрагмент традиционной народной культуры, сущность которого в той или иной степени передается художественными способами выражения»^xiv (музыкальными, вербальными, хореографическими). Будучи единицей традиции и одним из элементов фольклорной коммуникации, комплексный текст является системой, формируемой коллективными представлениями и актуальной средой исполнения, постоянно меняющейся и развивающейся.

Фольклор не только порождается определенной социальной средой, но и «управляет» ею. Рассмотрение традиции с позиций теории коммуникации (в частности, теории речевых актов (Дж.Остин, Д.Серль, А.Вежбицка и др.), а также теории речевых жанров М.М. Бахтина) позволяет рассматривать фольклор как особый «семиотический аппарат, созданный для конструирования времени, пространства и социального взаимодействия в заданных традицией рамках» (С.Б.Адоньева). Так, воспроизведение коллективно исполняемых текстов песен и причитаний, не несущих с точки зрения их исполнителей никакой новой информации, в ритуалах свадьбы или похорон задает новую систему отношений между самими носителями фольклора, обозначает и распределяет их социальные роли, консервирует традиционные формы общения с предками. С позиций прагматики жанры фольклора являются своего рода конвенционально определенными формами коммуникации, служащими символическими регуляторами поведенческих тактик в пределах коллектива. Иногда они являются единственно допустимой формой общения в рамках половозрастных групп, как, например, молодежные частушки, при помощи которых традиция «дозволяет» открытое высказывание своих чувств между соперницами, покинутой девушкой и ее «ухажерами» и т.п. Мужские частушки «под драку» содержат похвальбу поединщико, их взаимные угрозы и оценку потенциальных последствий конфликта, определяя игровые роли сторон и являясь в ряде регионов непременным вербальным атрибутом кулачных боев.

В связи с этим, те элементы текста, которые ранее рассматривались в рамках структурно-композиционного анализа как элементы поэтической системы, получают новое функциональное наполнение. Поэтические тропы частушки, будучи интепретированы в актуальном контексте, оказываются индексами, указывающими на конкретного человека или действие, а форма обращения (к природному объекту, участникам ритуала, божеству) задает тот коммуникативный коридор, в рамках которого должно быть воспринято содержание всего текста.