2. Отношение между словом и обозначаемым (Проблема знаковости)

§ 25.Рассматривая слово как форму существования понятий, образующихся как обобщенное отражение объективной действительности и закрепляемых в значении слова, языкознание основывается на ленинской теории отражения, которая учит, что все формы познания: ощущение, представление, понятие и суждение суть различные формы отражения нашим мышлением явлений действительного мира¹.

Слово возникает одновременно с понятием, именно оно создает ту возможность абстракции и обобщения, которая характеризует понятие по сравнению с представлением. Слово закрепляет в нашем сознании обобщенное представление о действительности. Эта обобщающая функция слова неоднократно подчеркивается в работах В.И. Ленина: «Всякое слово (речь) уже обобщает». «Чувства показывают реальность, мысль и слово - общее»². Отношение между словом и обозначаемым состоит, следовательно, в том, что, называя факты объективной действительности, слово и отражает их, но не непосредственно, а через закрепление в значении слова понятие.³

§ 26.В приведенной выше характеристике слова следует обратить внимание на то, что слово рассматривается как форма существования понятия, а не как условный знак понятия. Такая формулировка предполагает, что между звуковой формой слова и обозначаемым предметом также существует какая-то связь. Наличие этой связи многими оспаривалось и оспаривается. Против нее возражают и некоторые советские ученые.

Швейцарский ученый Ф. Де-Соссюр, определяя язык как систему условных знаков и, считая, что «единственным истинным объектом лингвистики является язык, рассматриваемый в самом себе и для себя»,¹тем самым отрицает всякую связь между обозначением, т.е. словом, и обозначаемым предметом и таким образом отрывает язык и мышление от реальной действительности. В доказательство произвольности языкового знака, т.е. слова, он ссылается на тот общеизвестный факт, что одно и то же понятие обозначается в разных языках разными звуковыми комплексами и, наоборот, одинаковые или сходные звуковые комплексы обозначают разные понятия. Например,стол по-латыни - mensa, по-гречески - trapeza, по-английски - table, по-немецки - Tisch и т.д. С другой стороны, русскоесын и английское sin ничего общего по значению не имеют. Казалось бы, что если между звучанием слова и выражаемым им понятием есть какая-то связь, то невозможно существование разных языков, т.к. все языки должны были бы пользоваться одними и теми же словами.

В действительности различие звуковых комплексов, обозначающих одно и то же понятие в разных языках, свидетельствуют не о произвольности языкового знака, как утверждал Де-Соссюр, а о том, что в разных языках в основу наименования могут быть положены разные признаки обозначаемого. Русское стол связано с глаголомстлать, английское table с латинским tabulaдоска; греческое trapeza указывает на что-то четырехугольное, а немецкое Tisch говорит о том, что предмет этот служил круглой подставкой для пищи (ср. греч. diskosдиск для метания, англ. dish).

Непосредственной прямой связи между обозначаемым и звучанием слова нет², и в этом смысле слово, называя предмет, является знаком его; но этот знак отнюдь не произвольный. Для того, чтобы служить средством коммуникации, каждое новое слово должно быть понятным, а это возможно только в том случае, если первоначально оно называет предмет на основе характерного для него признака, могущего служить представителем предмета, и возникает на базе уже существующих слов и понятий.

Из книги Л. Фейербаха «Изложение, развитие и критика философии Лейбница» В.И. Ленин выписал с пометкой на полях «хорошо сказано!» следующие строки: «Что же такое название? Служащий для различения знак, какой-нибудь бросающийся в глаза признак, который я делаю представителем предмета, характеризующим предмет, чтобы припомнить его в его целостности»³.

Выбор признака, положенного в основу наименования, зависит от объективных свойств обозначаемого. Он должен быть таким, чтобы по нему можно было узнать предмет, о котором идет речь. Каждое новое слово образуется из уже существовавших в языке названий для уже существующих понятий, так как в сознании человека нет ничего, что не имело бы причин во внешнем мире.

Изучение языка подтверждает это положение.

Действительно в языке не образуется немотивированных новых слов, развитие языка происходит путем развития и усовершенствования уже имеющихся элементов. Связь между звуковой формой слов, понятием и действительностью оказывается, таким образом, не случайной, а исторически возникшей и в дальнейшем закрепленной в практике языкового общения. Образующие слово морфемы в своем значении передают существенные признаки понятия, отличающие его от остальных.

Ошибочность теории произвольности языкового знака, выдвинутой Де-Соссюром, подтверждается также данными учения И.П. Павлова о высшей нервной деятельности. Поскольку восприятие и понимание каждого нового слова представляет собой создание нового весьма сложного условного рефлекса, а новый условный рефлекс может возникнуть только на базе уже имеющихся и закрепленных условных рефлексов, то и новые слова, т.е. новые сигналы не могут возникнуть произвольно, а должны обязательно базироваться на словах, уже имеющихся в сознании говорящих.

Таким образом, рассматривая слово с философской точки зрения, следует признать, что поскольку в слове есть единство значения и звучания, в проблеме отражения словом действительности также есть две стороны. С точки зрения выражаемого словом понятия, слово оказывается отражением, а не знаком действительности, звуковая же сторона не отражает, а обозначает действительность. Это - знак, но знак опосредствованный и не произвольный.