Дифференциальные признаки текста и текстообразующие категории

Говоря о дифференциальных признаках текста, о его основных характеристиках, мы используем идею О. И. Москальской о 3-х «целостностях», предопределяющих и обусловливающих цельность автономного речевого построения, определяемого как текст: смысловая целостность, коммуникативная целостность и структурная целостность.

Данные характеристики едины для всех текстов, равно как едины для всех текстов и те текстоообразующие категории, которые лежат в основе данных признаков (см. табл. 2).

Таблица 2. Соотношение дифференциальных признаков текста и текстообразующих категорий.

Как видно из таблицы, тематическое единство охватывает психологическую категорию (концепт), семантику и логику текста. Под концептом текста понимается глубинный смысл, изначально максимально и абсолютно свернутая смысловая структура текста, являющаяся воплощением мотива, интенций автора, приведших к порождению текста. Являясь своеобразной «точкой взрыва», вызывающей текст к жизни, концепт служит, с одной стороны, отправным моментом при порождения текста, а с другой — конечной целью при его восприятии. Об этом в принципе писал еще Л. С. Выготский в своем труде «Мышление и речь», хотя он, конечно, не оперировал понятием «концепт». Если некоторым образом попытаться соотнести термины Л. С. Выготского и те, которыми оперируем мы с Вами, то можно сказать, что понятие концепта в нашей системе в некотором смысле соотносимо с «замыслом» текста по Л. С. Выготскому.

Предлагаемому понятию «концепт текста» близко понятие концепции, предложенное Т. М. Дридзе и используемое в трудах некоторых исследователей. Итак, по определению Т. М. Дридзе, текст есть некая система смысловых единиц разной степени сложности, комплектности и значимости (с точки зрения достижения целей коммуникационно-познавательной деятельности), функционально (т. е. для конкретной цели/целей) объединенных в единую семанти-ко-смысловую структуру общей концепцией (замыслом). Концепция («главная мысль», «основная идея») может иметь или не иметь словесно выраженной формулировки в тексте, т. е. быть как невербализованной, так и вербализованной. Самое главное — это то, что концепция всегда присутствует в тексте в виде определенной мотивации и, естественно, при любых обстоятельствах может быть словесно сформулирована. Если ее нет, то нет и текста (sic!).

Такое понимание концепции близко к пониманию термина «концепт (концепт текста)», однако только на этапе

восприятия уже существующего (т. е. созданного, порожденного) текста. Концепт текста «зарождается» значительно раньше — до момента начала порождения текста как речемыслительного продукта. Фактически концепт соотносится с представлением по Н. И. Жинкину и принадлежит предметно-изобразительному коду: «...зарождение мысли осуществляется в предметно-изобразительном коде: представление так же, как и вещь, которую оно представляет, может стать предметом бесконечного числа высказываний. Это затрудняет речь, но побуждает к высказыванию». Другими словами, «зарождение мысли» (порождение концепта) происходит в предметно-изобразительном коде, «представление» (концепт текста) может иметь бесконечное число вербальных выражений — собственно текстов. Вместе с тем, в работах Н. И. Жинкина используется и термин «концепт», однако концепт по Жинкину — это «главная мысль», «основная идея», «концепция» (по Дридзе), т. е. опять-таки концепт релевантен только для уже порожденного текста, ибо, по Н. И. Жинкину, во внутренней речи текст сжимается в концепт (представление), содержащий смысловой сгусток всего текстового отрезка. Концепт хранится в долговременной памяти и может быть оттуда восстановлен, при этом «реконструкция» не всегда полностью совпадает с оригиналом. Повторю еще раз, что в рамках предлагаемой Вам концепции и системы взглядов, концепт текста зарождается до порождения текста и «разворачивается» именно в процессе порождения последнего. При этом при порождении текста развертывание концепта может носить и нелинейный характер (самоперебивки, уточнения, возвращение к уже сказанному, забегание вперед и т. д.). Однако после порождения концепт никуда не исчезает, он наличествует в самом тексте (хотя и в скрытом зачастую виде). И вот на этом этапе наше понимание концепта и понимание его по Жинкину абсолютно совпадают. Таким образом, концепт текста, будучи воплощением интенции, служит «отправной

точкой» для порождения текста, является целью при восприятии последнего, хранится в памяти (в долговременной памяти) в виде максимально свернутой структуры, некоего мыслительного сгустка, и может быть «повторно» развернут в абсолютно новый текст. Такое понимание концепта окажется нам весьма полезным, когда мы будем рассматривать систему прецедентных феноменов (и в частности — прецедентные тексты) в курсе этнопсихолингвистики.

Попытаюсь с помощью схемы показать, как я представляю себе «процесс порождения» концепта (см. сх. 9).

Схема 9. Отражение ситуации в концепте

В связи с этим возникает вопрос о «рациональности» концепта. (Особенно актуален этот вопрос для исследователя художественного текста, ибо уже ни у кого не вызывает сомнений и возражений идея о том, что художественный текст во многом создается автором интуитивно.) Представляется не совсем корректным ставить знак равенства между концептом и рациональным замыслом, с одной стороны, или концептом и «наитием» — с другой. Думается, что концепт в основе своей сугубо интуитивен и бессознателен, однако в процессе порождения текста, уже на начальном

этапе² концепт осознается автором на уровне «рацио». Однако данный вопрос заслуживает отдельного рассмотрения с точки зрения психологической науки.

Вместе с тем представляется достаточно очевидным уже сейчас, что монологические и диалогические, например, тексты различаются на уровне концепта. Специфика последних состоит в том, что в диалоге участвуют несколько коммуникантов, у каждого из которых имеется своя коммуникативная программа, своя тактика и стратегия коммуникации. У каждого из них рождается свой концепт, появляется свой мотив порождения теста. И следовательно, если они не могут (или не хотят) понять смысл и — через него — концепт текста собеседника, то они создают параллельные тексты (что весьма характерно, например, для «театра абсурда»). Если же участники диалога стремятся к успешной коммуникации, то они будут пытаться создавать один текст, отражающий ситуацию. При этом некоторый текст (макротекст) может содержать в себе несколько «субтекстов» (микротекстов). Роли коммуникантов в диалоге будут постоянно меняться: в каждый отдельный момент диалога кто-то один будет доминировать при создании текста. Доминирующий коммуникант будет выступать в роли «автора» текста, его собеседник будет выполнять роль реципиента, хотя и активно, возможно, участвующего в диалоге. Доминирующая роль будет определяться тем, чей концепт в данный момент развертывается в тексте. Так, если речь идет о вопросно-ответном единстве (представляющем собой текст), то доминирующая роль будет принадлежать тому, кто задал вопрос с неизвестным, определяющим (задающим) тему текста, ибо при правильном протекании диалога будет реализовываться именно концепт спраши-