9) И наконец, выводное знание. Оно стоит несколько особняком и связано с феноменами, о которых мы будем говорить несколько позднее, при обсуждении факторов,

обусловливающих понимание текста. Выводное знание связано с такими феноменами, как внутренний контекст, им-пликатура, фоновые знания, пресуппозиция, когнитивные структуры. Подробно мы остановимся на указанных понятиях в последующих лекциях, а сейчас представим только самое общее понимание.

Как следует из самого термина, выводное знание выводится из того материала, который получает реципиент в качестве исходного материала. А. А. Залевская отмечает, что выводное знание правильнее было бы называть выводным знанием / отношением, так как личностная интерпретация выводимых фактов всегда сопровождается их эмоционально-оценочным переживанием. Это переживание является к тому же мощным фактором, который направляет внимание индивида и нередко заставляет его делать «не те» выводы, заполняя пробелы между явно выраженным в тексте «не теми» промежуточными переменными.

Выводное знание может основываться на языковых или энциклопедических знаниях. При этом интегрирование выводного знания и того, что непосредственно дано в тексте, может приводить к забыванию синтаксической структуры самого текста и к сохранению только его смысловой сути (Дж. Кесс). Это определенным образом соотносится с концептом текста Н. И. Жинкина, о котором мы будем говорить при обсуждении текста как объекта ПЛ, сейчас мы просто констатируем данный факт.

Многие исследователи (F. Ungerer, H.-J. Schmidt, A. Garnham) отмечают, что проблема выводного знания приобрела особенное значение в связи с исследованиями искусственного интеллекта, развитием методик общения «человек — машина», разработкой компьютерных программ понимания текста на естественном языке. Связано это с тем, что машина часто не в состоянии расшифровать скрытые в тексте смыслы именно в силу того, что в нее (машину) не заложена информация, которой владеет каждый

говорящий на том или ином естественном языке: знание целостного контекста, знание фактов, знание того, как обычно происходит то или иное событие, знание «ожидаемых» результатов общения и т. д.

А. Гарнхам полагает, что из всех существующих классификаций видов выводного знания наиболее интересными для теории понимания текста являются следующие три:

1. выводное знание ранжируется от логического вывода, зависящего только от значения слов (напр., машина красная, значит, она покрашена), до использования детализированных знаний о мире;

2. в некоторых случаях выводное знание абсолютно необходимо для увязывания событий в тексте (в других случаях его можно привлекать, но это не является обязательным), в лингвистике это принято называть bridging inference, т. е. выводное знание выступает в роли мостика, который позволяет увязывать разные высказывания в тексте, обеспечивая его связность;

3. выводное знание об описанных в тексте ситуациях, обозначенное в (1) и (2), может противопоставляться выводному знанию о намерениях автора, т. е. прагматической интерпретации; это связано с импликатурами дискурса, на чем мы и остановимся сейчас более подробно.

Мы уже говорили, что выводное знание связано с понятиями импликации, пресуппозиции, внутреннего контекста, фоновых знаний. Сейчас мы остановимся подробно только на понятии импликации.

Для начала отметим, что термины «импликация» и «пресуппозиция» пришли в лингвистику из логики и непосредственно связаны с понятиями истинности / ложности некоторых суждений. Под импликацией в логике понимается операция, связывающая два высказывания в сложное высказывание с помощью логической связки, которой в обычном языке соответствует союз «если... то...»: «Если А, то Б» (т. е. А влечет за собой Б) (Н. И. Кондаков). Соответ-

ственно, в логике «имплицитная посылка» есть посылка, опущенная, но подразумеваемая в том или ином умозаключении, а «имплицитное» есть нечто, неявно содержащееся в чем-либо. В лингвистике «импликация» есть подразумевание, а «имплицитный» обозначает подразумеваемый, невыраженный (О. С. Ахманова), не выраженный в явном виде (А. Н. Баранов, Д. О. Добровольский). Лингвистические импликации «работают» только в одну сторону (Л. Карттунен), т. е. к ним неприменимо правило обратного вывода, и их необходимо отличать от логических отношений. Для облегчения данной задачи и во избежание терминологической путаницы лингвисты используют термин Г. Грайса (Н. P. Grice) — импликатуры речевого общения, или коммуникативные импликатуры (conversational impli-catures). При этом импликатура понимается как часть смысла высказывания, которая выводится по определенным правилам из буквального значения сказанного (А. Н. Баранов, Д. О. Добровольский); при этом в случае конвенциональных импликатур вывод может основываться на общих знаниях о мире (соотносимо с обобщенными импликатура-ми Г. Грайса, действие которых универсально, т. е. учитывается всегда), в случае неконвециональных импликатур вывод делается на основе знаний о ситуации (соотносимо с импликатурами дискурса, по Грайсу, которые действительны только в определенном ситуативном контексте).

Дженни Томас (J. Thomas), разбирая концепцию Г. Грайса, отмечает, что необходимо различать импликацию и выводное знание (в наших терминах). Так, фраза «Она живет в Лондоне» предполагает вывод «.Она живет в Англии». Но это не является импликацией в точном смысле этого термина. Сравните только что приведенный пример и следующий: фразой «Здесь так душно\» автор может непрямо просить (намекать) отрыть окно. Таким образом, имплицировать — это намекать, непрямым способом указывать на что-то языковыми средствами. При опоре на вы-

водное знание реципиент выводит некоторое заключение из очевидного, последнее может иметь языковой, паралин-гвистический и экстралингвистический характер, а имплицируемое автором может приводить реципиентов к весьма различающимся выводам. Исходя из того, что пишет Дж. Томас, можно сделать вывод, что импликация — это то, что входит в сферу автора, а выводное знание принадлежит сфере реципиента.

Говоря о различных видах знания, необходимо вкратце остановиться на понятиях интериоризация и экстерио-ризация знаний. Обычно при обсуждении указанных понятий исходят из работ Ж. Пиаже и Л. С. Выготского, но, несмотря на единые источники, данные понятия до сих пор трактуются неоднозначно. Так, А. Г. Асмолов выделяет 3 грани интериоризации:

1. индивидуализация; через раскрытие этой стороны интериоризации Выготский отразил основной генетический закон культурного развития: от интерпсихического (социальной, коллективной деятельности) к интрапсихическому (индивидуальному, собственно психологическим формам деятельности ребенка);

2. интимизация; переход от «мы» к «я»; самосознание личности;

3. производство внутреннего плана сознания; при этом, по Выготскому, «при вращивании, т. е. переходе функции внутрь, происходит сложнейшая трансформация всей ее структуры», иначе говоря, не может идти и речи о прямом механистическом переводе внешнего во внутреннее.

По А. Г. Асмолову, интериоризация есть механизм социализации. В наши дни интериоризация понимается более узко: как механизм превращения материального в идеальное, внешнего во внутреннее.

Соответственно, экстериоризация есть переход, перевод внутреннего во внешнее, переход от интра- к интерпсихическому, вербализация, логическая обработка и т. д. На-

пример, всем известно, как трудно подчас осваивать ребенку грамматику родного языка — овладевать метазнаниями — при активном и свободном оперировании ею и владении языком. Или, другими словами, формирование эксплицитного знания может сопровождаться значительными трудностями даже при наличии знания имплицитного. Отметим, что при экстериоризации также имеют место сложнейшие процессы трансформации всей структуры.