logo search
прагматика и медиа дискурс / григорьева

1.2 История изучения речевого взаимодействия

Слово коммуникация происходит от лат. cоmmunico, что означает «делаю общим», «связываю», «общаюсь». Под коммуникацией в человеческом обществе понимают общение, обмен мыслями, знаниями, чувствами, схемами поведения и т.д. Общение является неотъемлемой частью человеческого существования. В повседневной жизни оно воспринимается нами как явление обычное и вполне понятное. Однако во все времена человеческое общение вызывало огромный интерес со стороны философов, психологов, социологов, лингвистов, культурологов. И это свидетельствует о том, что «общение относится к числу тех понятий, которые только на первый взгляд кажутся ясными и очевидными… человеческое общение представляет собой противоречивое и нелегко эксплицируемое явление» [Милосердова 2001а: 3].

Проблемы, связанные с общением, наиболее разработаны в психологии, поскольку в процессе коммуникации центральное место занимает человек. Однако немалое внимание данной проблеме уделяется в лингвистике, которая изучает язык как явление, неотъемлемое от человека и человеческого общества, неразрывно связанное с ним и меняющееся вместе с изменениями, происходящими в человеке и обществе. Все выдающиеся лингвисты, независимо от того, к каким направлениям они принадлежали, в своих работах неоднократно затрагивали вопрос о том, как в процессе общения осуществляется коммуникативная функция. Еще в 30-е гг. XIX века В. фон Гумбольдт обратил внимание на деятельностный характер языка: «Язык есть не продукт деятельности (ergon), а деятельность (energeia)…В подлинном и действительном смысле под языком можно понимать только всю совокупность актов речевой деятельности» [Гумбольдт 2000: 70]. Вслед за В. фон Гумбольдтом деятельностный характер языка подчеркивал и отечественный лингвист А.А. Потебня: «Язык есть средство не выражать уже готовую мысль, а создавать ее… он не отражение сложившегося миросозерцания, а слагающая его деятельность» [цит. по Алпатов 1999: 87].

В середине ХХ века эти положения получили новое развитие в теории речевой деятельности, в основе которой лежит трактовка речи как определенного вида деятельности (Л.С. Выготский, А.Н. Леонтьев, А.А. Леонтьев). Представители функционального подхода придерживались той точки зрения, согласно которой «язык неразрывен с человеческой деятельностью и если может быть изолирован от нее, абстрагирован и представлен как самостоятельная сущность, то такая абстракция никак не может полностью отразить его объективную специфику и неизбежно остается односторонней» [Леонтьев 1965: 9]. Основываясь на положениях теории Л.С. Выготского, А.А. Леонтьев под речевой деятельностью понимает «с одной стороны сложную совокупность процессов, объединенных общей направленностью на достижение определенного результата, который является вместе с тем объективным побудителем данной деятельности, а с другой стороны – единство отдельных частных деятельностей, т. е. систему человеческой деятельности в целом» [Леонтьев 1965: 9]. «Передача сообщений в коммуникации между людьми характеризуется тем, что она осуществляется осознанно и целенаправленно, часто с учетом адресата (или адресатов), передаваемых сообщений и конкретной ситуации передачи информации, а также, что тоже важно учитывать, на основе тех правил, которые приняты в данной этнокультуре и в данном социуме, т.е. являются конвенциональными и не наследуемыми, а усваиваемыми в процессе накопления жизненного и речевого опыта» [Сусов 2007: 34].

В последние годы наблюдается всплеск интереса к проблемам коммуникации, как в языкознании, так и за его пределами. Предметом специальных теоретических исследований становятся вопросы обучения технологиям проведения информационных бесед, запроса информации, аргументативных бесед, деловых переговоров, вопросам, связанными с передачей содержания сознания одного человека наилучшим образом другому человеку, чем всегда была озадачена риторика, как классическая, так и в современных ее вариантах. Именно риторика стала одной из основополагающих наук для нового направления в лингвистике, которое называют теорией речевой коммуникации. Развитие средств связи и информации обусловило возникновение явления массовой коммуникации. Интерес к человеческой составляющей производственной деятельности выдвинул проблему коммуникации в сфере менеджмента. История изучения проблем коммуникации прослеживается на примере создания методов моделирования коммуникативных процессов.

Различают два подхода к изучению коммуникации: механистический и деятельностный. В механистической парадигме коммуникация исследуется как однонаправленный процесс кодирования и передачи информации от источника и приема информации получателем сообщения. В деятельностном подходе коммуникация дефинируется как совместная деятельность участников коммуникации, в ходе которой вырабатывается общий (до определенного предела) взгляд на вещи и действия с ними. Для механистического подхода характерно рассмотрение человека как механизма, действия которого могут быть описаны определенными конечными правилами, контекст внешней среды здесь рассматривается как шум, помеха. Для деятельностного подхода характерны процессуальность, континуальность, контекстуальность [см.: Кашкин 2000: 3].

Одной из первых моделей коммуникации, получивших широкое распространение, была модель Клода Шеннона. Автор включил в эту модель пять элементов: источник информации, передатчик, канал информации, приемник, конечную цель [см.: Shannon 1948]. Ограниченность этой модели была обусловлена ее односторонней направленностью и статичностью. Статичность модели К. Шеннона была преодолена Норбертом Винером введением понятия обратной связи [см.: Винер 1983]. Оно позволило приблизить эту модель к реальности человеческого взаимодействия в коммуникации. В модели Марашалла Мак-Люэна, специалиста в области массовой коммуникации, основной упор делается на канал передачи сообщения [см.: McLuhan 1995]. В лингвистике идеи Шеннона интерпретировались Р.О. Якобсоном, в модели которого участвуют адресант и адресат. Сообщение, написанное с помощью кода, передается от первого ко второму. С содержанием сообщения, ее информацией связан контекст. Регулятивный аспект коммуникации опосредуется понятием контакт [см.: Якобсон, 1985]. Модель Р.О. Якобсона применяется в различных ее вариантах для анализа функций языка в целом и для анализа функционирования отдельных его единиц, производства дискурса.

В последние время широкое распространение получили идеи М.М. Бахтина об адресованности, (без слушающего нет и говорящего, без адресата нет и адресанта), и хронотопе, т.е. всякое высказывание приобретает смысл только в контексте, в конкретное время и в конкретном месте. В процессе коммуникации собеседники поочередно меняются ролями (говорящий – слушающий), высказываясь об общем предмете разговора. За речевым действием, акцией, всегда следует реакция. Последовательность акции и реакции образует акт речевого взаимодействия, элементарный диалог.

Модель коммуникативного процесса находит непосредственное отражение в дискурсе, знаке, репрезентирующем общение на поверхностном, языковом уровне. Поскольку в настоящем исследовании речевое взаимодействие исследуется комплексно, т.е. с применением дискурсивного, конверсационного и диалогического инструментария, а также предпринимается попытка осуществить комплексный, гетерогенный анализ названных явлений речи, представляется необходимым изложить краткую историю анализа дискурса, диалога, конверсационного анализа.

Среди предшественников дискурсивного анализа как особой научной дисциплины прослеживаются две исследовательские традиции: 1) традиция этнолингвистических исследований, ориентированных на запись и анализ устных текстов разных языков. Наиболее известной является школа американской этнолингвистики, основанная Францем Боасом; 2) Традиция исследования тематической и коммуникативной организации текста, представителями которой в первую очередь следует назвать чешскую лингвистическую школу, созданную Вилемом Матезиусом. Как отмечалось в предыдущей главе, термин discourse analysis впервые был использован в 1952 г. Зеллигом Харрисом. Однако оформление дискурсивного анализа как дисциплины относится скорее к 1970-м годам. Характерным для этого времени является публикация важных работ европейской школы лингвистики текста (Т.В. ван Дейк, В. Дресслер, Я. Петефи, Д. Вундерлих и др.), а также основополагающих американских работ (У. Лабов, Дж. Греймс, Р. Лонгейкр, Т. Гивон, У. Чейф). К 1980-1990-м годам относится появление обобщающих трудов, справочников и учебных пособий [см.: Энциклопедия 2002].

В русистике дискурсивные явления без употребления данной терминологии активно исследовались в 1970-1980 гг. (Е.А. Земская, Б.М. Гаспаров, О.А. Лаптева, О.Б. Сиротинина). Был написан большой массив устных диалогов и монологов, которые затем подверглись детальному исследованию [см., например: Земская 1981]. Немалые успехи в исследовании структур и организации дискурса достигнуты в работах представителей Тверской семантико-прагматической школы. Так, М.Л. Макаров [Макаров 1995, 1998, 2003] показал, что управляющие коммуникативным действием когнитивные структуры, как правило, организованы в виде сценариев, отражающих взаимодействие участников коммуникации типа «субъект – субъект» и опирающихся на доминирующее процедуральное знание. М.Л. Макаров предлагает называть когнитивные структуры такого рода процедурными сценариями взаимодействия. Многоаспектно личностно ориентированную модель дискурса, оправдывающую себя в экспериментах, построил С.А. Сухих [1998а, 1998б, 2004]. В его представлении типы дискурса выступают как коммуникативно-прагматические образцы речевого поведения, протекающие в определенной социальной сфере, то есть они представляют свои собственные сферы общения. Последние характеризуются набором некоторых взаимообусловленных переменных, входящих в социально-дейктический компонент сценария взаимодействия. В последние годы значительные исследования в области теории дискурса и изучения особенностей различных дискурсивных типов были предприняты В.И. Карасиком и его учениками [см.: Карасик 1999а, 1999б, 2000а, 2000б, 2002, 2004; Слышкин 2000а].

Как было отмечено выше, родоначальниками конверсационного анализа принято считать молодых американских социологов, в первую очередь только что начавших свою научную карьеру студентов Х. Сакса и Э. Гоффмана. В 60-е годы они начали описывать условия смены речевых действий [см.: Sacks 1974, Schegloff 1978]. Однако, как отмечает О.Д. Белецкая, «интерес к социологии разговора отмечался еще в начале ХХ века. Так, в 1901 году Т. Гардом была введена следующая типология диалога в зависимости от социальных параметров:

Идеи Т. Гарда разрабатываются лингвистами наших дней в схеме «доминирование – кооперированность – конфликт» [Frangois 1984: 26]. Каждое понятие в этой триаде говорит об определенной иерархии общающихся. При доминировании тема разговора, постановка вопроса исходит от одного собеседника, а другой подчиняется ему в этом отношении. Кооперированность подразделяется автором на два типа: гомогенную и гетерогенную. Гомогенная кооперированность возможна при равных социальных ролях собеседников. Тема вводится сначала одним коммуникантом, затем другим. Таким образом, происходит поддерживание инициативы. Гетерогенная кооперированность характеризуется неравными ролями коммуникантов, тем не менее, дополняющими друг друга. При отсутствии доминирования или кооперированности в общении происходит конфликт.

Конверсационный анализ поднимает следующие вопросы [Hooper 1986: 169-170]:

Все эти вопросы ставятся и рассматриваются в конкретной обстановке речевого общения.

В Германии конверсационный анализ представлен с 1976 года публикациями по теории речевых актов, исследованиями разговорного языка и этнометодологии [Wunderlich 1976, Schank 1976, Kallmeyer 1976; см. более подробно: Böttcher 1997: 19]. Конверсационный анализ, равно как и анализ дискурса ориентируется на установки деятельностной парадигмы. Для представителей этой парадигмы язык не самоценен и не изучается в самом себе и для себя. Он и онтологически, и эпистемически включен в человеческую деятельность, являясь и одним из важнейших ее инструментов, и одним из ценнейших ее продуктов Предметом исследования в конверсационном анализе являются социальные нормы и конвенции, ситуативный контекст (место и время речевого события, дистанция общения), социальные роли и роли общающихся, степени знакомства собеседников, состав участников коммуникации, уровень формальности и др. [ср.: Henne 2001: 32].

Особый интерес для конверсационного анализа представляют проблемы передачи коммуникативных ролей, маркеры разговора, акты коррекции и редактирование, акты поддержания внимания и проверки понимания. Поскольку все они участвуют в конструкции сценария взаимодействия, эти речеорганизующие средства нередко рассматриваются в сфере дейксиса дискурса как метакоммуникативный элемент. В работах С.А. Аристова передача или взятие речевого шага исследуется при интегрированном подходе к изучению данного феномена, где учитывается наличие субъекта (производящего речевой сигнал), объекта (его партнера по речевому общению, на которого посредством речевого сигнала оказывается воздействие), параметры ситуации общения (включая социальные переменные), цель и результат осуществления мены коммуникативных ролей [см.: Аристов 1999a, 2000].

Анализ диалога близок конверсационному анализу и анализу дискурса, однако традиции употребления этих терминов различны. Истоками изучения диалога в отечественной лингвистике называют работу Л.П. Якубинского «О диалогической речи» [см.: Якубинский 1986]. Вопрос о том, что считать диалогическим единством в разное время решался по-разному. В начале 50-60 гг. диалогическое единство рассматривалось исключительно со структурно-прагматической точки зрения как сочетание реплики-стимула и реплики-реакции по определенным правилам синтаксической зависимости. При таком подходе диалогические единства вырывались из диалогической структуры, в которую они входят. Однако, как справедливо отмечает И.Н. Аксенова, реплики диалогического единства направлены друг на друга функционально, являются «микротекстом» друг для друга [Аксенова 1991: 16]. Рассматривать реплику в отрыве от этого контекста не представляется возможным, так как «каждая часть предполагает другую, «открывая для нее соответствующую «валентность» [Сусов 1984:8, Langleben 1983: 224].

Эквивалентами термина «диалогическое единство» служат «диалогическая пара», «смежная пара», «разговорная последовательность» [Klammer 1974, Schegloff 1974, Schegloff 1978].

Х. Сакс, Э. Щеглофф и Дж. Джефферсон полагают, что диалогическое единство обладает следующими характеристиками:

1. Диалогическое единство – это последовательность двух высказываний, которые являются соседними и произнесены двумя говорящими; это единство разделено на первую и вторую часть (или ряд вторых, то есть вопрос требует ответа, приказ требует выполнения и т.д.)

2. Произнеся первую часть высказывания, говорящий должен прекратить говорить, и другой говорящий должен произносить с этого момента вторую часть той же пары.

Реплики диалогического единства объединяются «коммуникативным намерением (прагматический фактор), между ними существует структурно-семантическая связь» [Николаева 1987: 10].

Углубленное лингвистическое изучение диалога началось лишь в последние десятилетия. Анализ бытового разговора реализовался в направлении, известном как конверсационный анализ, где разговор рассматривается в первую очередь не как языковое, а как социальное взаимодействие, регулируемое определенными договоренностями между членами общества. В когнитивно ориентированной лингвистике традиция эмпирического изучения бытовых диалогов ассоциировалась с понятием «информационный поток». Оно исследует процессы вербализации информации в диалоге.

По мере формирования дискурсивного анализа, как устоявшейся научной дисциплины, исследования диалога включаются в более широкую орбиту дискурсивных исследований. При этом важно помнить, что «диалог» в большей степени подчеркивает интерактивный характер использования языка. Для термина «дискурс» важно представление о включении коммуникации в социальный контекст.

При анализе диалога диалогическое единство принято делить на реплики говорящего и реплики слушающего. Подробный анализ взаимосвязи между репликами диалога дается Л.М. Михайловым [Михайлов 1994]. Факторами связи в диалоге, по мнению автора, являются: коммуникативная целостность, коммуникативная интенция, логико-семантическая соотнесенность, грамматическая корреляция, лексическая корреляция, просодическая корреляция.

Предпринимались попытки классификации диалога в опоре на различные критерии. Например, в основе классификации использовалась коммуникативная функция общения, на основе которой Х. Гайснер вычленяет пять классов диалогов: 1) фатические диалоги, служащие для поддержания социального контакта в обществе; 2) риторические диалоги, направленные на изменение социально-экономического бытия; 3) эстетические диалоги, позволяющие интерпретировать действительность; 4) терапевтические диалоги, устраняющие функциональные помехи субъектов коммуникации; 5) метакоммуникативные диалоги, позволяющие осуществить рефлексию коммуникативного поведения [см.: Geißner 1981]. Изучался набор логических структур, лежащих в основе каждого типа диалога, наиболее эффективно действующих в тех или иных социально-коммуникативных условиях. Так, логическая структура риторического диалога по Квинтиллиану включает восемь частей: обращение, наименование темы, повествование, описание, доказательство, опровержение, воззвание, заключение [см.: Григорьева 1998а:100]. Новый прагматический подход к диалогу получил, в частности, свое развитие в исследовании ряда представителей Калининской / Тверской семантико-прагматической школы. Диалогические события в их трактовке представлены как последовательность речевых актов, связанность которых объясняется так называемой прагматической валентностью инициирующих речевых ходов [Комина 1984]. При этом наибольший интерес вызывало изучение особенностей организации диалогических текстов [Жалагина 1987: 107-115, Комина 1984]. Изучение же динамики речевого общения сводилось практически к интерпретации таких единиц, как речевое общение и ход.

Попытка когнитивно-коммуникативного анализа диалога предпринята в кандидатской диссертации О.Д. Белецкой, где в фокус исследования выдвинуто вопросно-ответное единство как одна из единиц диалогического дискурса. Вопросно-ответные единства рассмотрены с точки зрения коммуникативно-прагматических критериев: условий успешности речевого акта, иллокутивной интенции; а также функционально-семантических критериев, что обусловило выделение нескольких вариантов коммуникативно-речевых ходов [см.: Белецкая 1999б].

Таким образом, экскурс в историю изучения речевого взаимодействия позволяет утверждать, что первоначальной формой его изучения являлся диалог. Включение в область исследования социальных норм и конвенций, ситуативного контекста, учитывание социальных ролей и ролей общающихся, уровня формальности, степени знакомства собеседников, состава участников коммуникации привело к развитию конверсационного анализа. Дискурсивный анализ как особая научная дисциплина включает в круг изучаемых проблем также вопросы этнолингвистики, тематической и коммуникативной организации текста, экстралингвистические, в том числе социальные факторы, психологические и личностные явления языковых феноменов.