Анализ дискурса, конверсационный анализ, анализ диалога

Конец двадцатого – начало двадцать первого столетия в лингвистике отмечены провозглашением в качестве основополагающего положения о том, что изучение языка может считаться адекватным лишь при описании его функционирования в процессе коммуникации. «Если прежняя (статическая по своей сущности) лингвистика в познании языка шла от таких языковых объектов, как текст, предложение, слово или его грамматическая форма, то деятельностная лингвистика (в лице, прежде всего прагматики в самом широком понимании этого слова) отправляется от человека, его потребностей, мотивов, целей, намерений и ожиданий, от его практических и коммуникативных действий, от коммуникативных ситуаций, в которых он участвует либо как инициатор и лидер, либо как исполнитель «второй роли» [Аристов 1999а]. Один из важнейших элементов человеческой деятельности и одновременно один из ценнейших ее продуктов – речь – явилась объектом таких дисциплин, как анализ дискурса, конверсационный анализ и развивающийся внутри него анализ диалога.

Под «модное» в настоящее время понятие дискурс (фр. discours, англ. discourse, нем. diskurs от лат. discursus – беседа, разговор, речь, процесс языковой деятельности) подводятся в ряде гуманитарных наук, предмет которых прямо и опосредованно предполагает изучение функционирования языка, различные понятия. Следует отметить, что устной речевой продукцией, в частности, формами речи или диспутов, больше в нормативных, чем в дескриптивных целях, первоначально занималась риторика. Истоками анализа дискурса в современной лингвистике считаются работы З. Хэрриса [Harris 1952], работавшего в рамках проекта университета Пенсильвании. В 1952 г. в статье «Discourse Analysis» З. Хэррис ввел понятие дискурс – анализа как метода изучения движения информации в дискурсе.

Четкого и общепринятого определения понятия «дискурс», охватывающего все случаи его употребления, не существует. Об этом свидетельствует и поныне не устоявшееся ударение в нем: чаще оно встречается на втором слоге, но и на первом слоге ударение не является редкостью. Семантическая неоднозначность данного термина прослеживается с момента его использования в целях языковедческого анализа [см.: Баранов 1996: 179]. Так, во французском языке слово «discours» означает динамическую речь. Словарь немецкого языка Якоба и Вильгельма Гримма «Deutsches Wörterbuch» 1860 г. дает следующее толкование данного слова: 1) диалог, беседа; 2) речь, лекция [см.: Миронова 1997: 9].

Многозначность термина «анализ дискурса» М.Л. Макаров объясняет сопоставлением трех подходов к его изучению: 1) «Анализ дискурса в самом широком смысле как интегральная сфера изучения языкового общения с точки зрения, как его формы, так и функций; 2) анализ дискурса (в узком смысле) как наименование традиций анализа Бирмингемской исследовательской группы; 3) анализ дискурса как «грамматика дискурса (Р. Лонгейкр, Т. Ривон), близкое, но не тождественное лингвистике текста направление» [Макаров 1998: 82]. Словарь Т. Левандовского различает дискурс как процесс и как результат: В «Кратком словаре терминов лингвистики текста» Т.М. Николаевой «дискурс» характеризуется как многозначный термин лингвистики текста, употребляемый рядом авторов в значениях, почти омонимичных. Важнейшие из них: 1. связанный текст; 2. устная разговорная форма текста; 3. диалог; 4. группа высказываний, связанных между собой по смыслу; 5. речевое произведение как данность – письменная или устная» [Николаева 1978: 467]. По мнению М.Н. Мироновой, «к настоящему времени сформировались два основных понятия дискурса: 1) дискурс как текст, актуализируемый в определенных условиях и 2) дискурс как дискурсивная практика» [Миронова 1998: 12]. Н.А. Комина вслед за Д. Шифрин, выделяет в исследовании дискурса шесть основных направлений: теорию речевых актов, интеракциональную социолингвистику, этнографию коммуникации, прагматику, конверсационный анализ и вариационный анализ [см.: Комина 1999]. И.П. Сусов характеризует анализ дискурса как совокупность ряда течений в его исследовании [см.: Сусов 2006: 273-274]. В.Е. Чернявская сводит понимание дискурса к двум типам: 1) «конкретное коммуникативное событие, фиксируемое в письменных текстах и устной речи, осуществляемое в определенном когнитивно и типологически обусловленном коммуникативном пространстве», и 2) «совокупность тематически соотнесенных текстов» [Чернявская 2001: 14, 16].

На наш взгляд, можно выделить три основных класса употребления этого термина: 1) собственно лингвистическое, где дискурс мыслится как речь, вписанная в коммуникативную ситуацию (ср. определение Н.Д. Арутюновой «Дискурс – это речь, погруженная в жизнь» [Арутюнова 1998: 137]), как вид речевой коммуникации, как единица общения; 2) дискурс, используемый в публицистике, восходящий к французским структуралистам и, прежде всего, к М. Фуко; и 3) дискурс, используемый в формальной лингвистике, пытающейся ввести элементы дискурсивных понятий в арсенал генеративной грамматики (Т. Райнхарт, Х. Камп).

В первом, собственно лингвистическом значении употребление термина «дискурс» само по себе весьма разнообразно, но в целом здесь просматриваются попытки уточнения и развития традиционных понятий языковых и речевых единиц. Так, по определению В.В. Богданова, две неравнозначные стороны дискурса представляют речь и текст. Дискурс понимается как все, что нами говорится и пишется. «Термины речь и текст будут видовыми по отношению к объединяющему их родовому термину дискурс [Богданов 1993: 5]. «Дискурс – тоже текст, но такой, который состоит из коммуникативных единиц языка – предложений и их объединений в более крупные единства, находящиеся в непрерывной внутренней смысловой связи, что позволяет воспринимать его как цельное образование. Дискурсами можно считать, например, текст рассказа, статьи, выступления, стихотворения» [Борботько 1981: 8]. «Как предложение противопоставлено высказыванию, так, по нашему мнению, и текст противопоставлен дискурсу» [Формановская 2000б: 60]. Ср. также дефиницию, данную дискурсу И.П. Сусовым: «Связные последовательности речевых актов именуют дискурсом. Передаваемое от говорящего слушателю высказывание (или последовательность высказываний) становится текстом, когда оно оказывается зафиксированным на письме (или с помощью звукозаписывающего аппарата). Текст выступает, таким образом, в виде «информационного следа» состоявшегося дискурса» [Сусов 2007: 40].

В последние годы, когда развитие коммуникативной лингвистики показало необходимость синтеза идей, разработанных в языкознании, социологии, психологии, этнографии, философии, культурологии термин «дискурс» вышел за пределы лингвистики текста. Для анализа общения, коммуникативного взаимодействия индивидуумов недостаточно изучения языка как системы знаков. Равно как и разработанные в теории речевых актов типы прагматических высказываний не дают полной характеристики речевой стратегии говорящего и не дают ответа на то, как достичь наибольшей эффективности речи, какие языковые средства надо использовать для достижения поставленных целей. Вполне вероятно, что ответ на этот вопрос возможно получить, осуществив полный анализ дискурса как языковой единицы, расположенный выше уровня текста, однако значительно сложнее организованной, чем нижестоящие единицы, включая при этом в парадигму дискурсивных единиц социальные, психологические, кинетические, этнографические моменты. В рамках этого направления исследуется речевое взаимодействие адресанта и адресата, а не высказывание отдельного субъекта. Дискурс здесь «текст в совокупности с экстралингвистическими, прагматическими, социокультурными, психологическими и другими факторами» [Арутюнова 1988: 136], «коммуникативное событие, порождающее текст, соотносящееся, во-первых, с определенной ментальной сферой / определенными знаниями, и, во-вторых, с конкретными моделями – образцами, прототипами текстопорождения и восприятия» [Чернявская 2004: 106], «процесс речевой деятельности говорящего (монолог) / говорящих (диалог), в котором представлена не только информация о «положении дел в мире» (пропозиция), но и весь набор субъективных, социокультурных, в том числе стереотипных, прецедентных и т.п. смыслов... При этом говорящий в коммуникативной ситуации, производит свое речевое произведение, опираясь на общую с адресатом денотативную ситуацию, учитывая свои интенции, эмоции, оценки, связывает высказывания по текстовым законам смысловой и структурной целостности, завершенности, когезии и когерентности, оформляя таким образом «некий результат – текст, т.е. «упаковывая» дискурс в текст» [Формановская 2000б: 61].

Вместе с тем следует отметить, что понятие «дискурс» этого направления со времени своего возникновения претерпел определенные изменения. Если в начале 70-х годов ХХ века он трактовался как последовательность речевых актов, связанный текст, устная разговорная форма текста, диалог, группа высказываний, связанных между собой по смыслу, то современная лингвистика дает дискурсу следующее определение: «сложное коммуникативное явление, включающее кроме текста, еще и экстралингвистические факторы (знания о мире, мнения, установки, цели адресата), необходимые для понимания текста» [Дейк 1989: 8]. По определению Т. Ван Дейка, «дискурс – это речевой поток, язык в его постоянном движении, вбирающий в себя все многообразие исторической эпохи, индивидуальных и социальных особенностей как коммуниканта, так и коммуникативной ситуации, в которой происходит общение. В дискурсе отражается менталитет и культура как национальная, всеобщая, так и индивидуальная, частная» [цит. по: Миронова 1998: 13].

Ср. дефиницию дискурса, предложенную В.В. Петровым и Ю.Н. Карауловым, аккумулирующую воззрения на дискурс Т.А. Ван Дейка, «дискурс – это сложное коммуникативное явление, включающее кроме текста, еще и экстралингвистические факторы (знания о мире, мнения, установки, цели адресанта), необходимые для понимания текста» [Петров, 1989: 8].

В.З. Демьянков на основе работ по зарубежному языкознанию усугубляет предыдущие дефиниции, включая в них характеристики, относящиеся к разным дисциплинам – семиотике, теории коммуникации, социологии, модальной логике и др.: «Discours – дискурс, произвольный фрагмент текста, состоящий более чем из одного предложения или независимой части предложения. Часто, но не всегда, концентрируется вокруг некоторого опорного концепта, создает общий контекст, описывающий действующие лица, объекты, обстоятельства, времена, поступки и т.п., определяясь не столько последовательностью предложений, сколько тем общим для создающего дискурс и его интерпретатора миром, который «строится» по ходу развертывания дискурса, – это точка зрения «этнографии речи»… «Исходная структура для дискурса имеет вид последовательности элементарных пропозиций, связанных между собой логическими отношениями конъюнкции, дизъюнкции и т.п. Элементы дискурса: излагаемые события, их участники, перформативная информация и «несобытия», т.е. а) обстоятельства, сопровождающие события; б) фон, поясняющий события; в) оценка участников события; г) информация, соотносящая дискурс с событиями» [Демьянков 1982: 7]. Это определение отмечается как наиболее полное в современной теории языкознания [см.: Степанов 1995: 38]. Дискурс в данной дефиниции определяется как «величина», не адекватная, не синонимичная тексту, а значительно более широкая.

И.П. Сусовым дискурс понимается как иерархически конструируемая сложная структура, состоящая из трех уровней, а именно формально-семиотического, когнитивно-интепретируемого и социально-интерактивного [Сусов 1988: 7-13]. Те же уровни представлены у Ю.Н. Караулова в несколько иной терминологии – вербально-семантический (нулевой), тезаурусный (первый) и мотивационно-прагматический (второй) [Караулов 1987: 60-61]. По мнению П.В. Зернецкого, пространство дискурса четырехмерно. «Его воздействие строится по осям одномоментно действующих сигматической, семантической и прагматической координат, а также по оси действующей протяженно во времени и речевом пространстве координате синтаксической. Каждая последующая единица речевой деятельности, в особенности тематическая (топикальная), создает свое микропространство. Таким образом, пространство дискурса имеет квантованную, прерывистую и в то же время непрерывную (с учетом связи сигматической, семантической и прагматической координат единиц речевой деятельности в речи) природу коммуникативного воздействия на адресата. Речедеятельностное пространство конкретного дискурса языковой личности рассматривается как соответственно развернутая по данным координатам интеграция элементарных речевоздействующих сил: аргументирующей (семантика), мотивирующей (сигматика), прагматической (прагматика) и аккумулирующей (накопляющей) – синтактика» [Зернецкий 1990: 62]. Таким образом, в дискурсе воплощается пространство социального взаимодействия, опосредуемое средствами того или иного языка. Оно порождается и оформляется на основе динамического взаимодействия разноуровневых категорий – понятийных, прагматических, семантических, грамматических и т.д.

Во втором значении слово дискурс употребляется для обозначения текущей речевой деятельности в какой-либо сфере (например, политический дискурс). Ср.: «…дискурс – это первоначально особое использование языка, в данном случае русского, для выражения особой ментальности, в данном случае также особой идеологии» [Степанов 1997: 723]. Вышедший за рамки науки и ставший популярным в публицистике «дискурс» в этом случае восходит к французским структуралистам и постструктуралистам, и, прежде всего, к М. Фуко. За употреблением термина «дискурс» здесь просматривается стремление к уточнению традиционных понятий стиля и индивидуального языка. Понимаемый таким образом термин «дискурс» описывает способ говорения и обязательно имеет определение какой или чей дискурс. Исследователей в данном случае интересует не дискурс вообще, а его конкретные разновидности, чисто языковые отличительные черты, стилистическая специфика. Немецкий философ и социолог Ю. Хабермас предложил для изучения социальных практик такие термины, как: практический дискурс, критический дискурс, этический дискурс [Habermas 1989]. Первостепенной задачей в исследовании дискурса этого направления является изучение коммуникативного своеобразия субъекта социального действия. Ср.: «политический дискурс» [Романов 2000, Шейгал 2000, Гусева 2006, Калашаова 2006, Линнас 2006, Михайлов 2006, Стрелкова 2006, Чалбышева 2006 и др.], «дискурс в сфере производственного направления» [Рыжова 1989], «терапевтический дискурс» [Бушев1999], «религиозный дискурс» [Карасик 1999б, Романов, 1999, Бобырева, 2006, Пиевская 2006, Аникушина 2007 и др.], «педагогический дискурс» [Карасик, 1999а, Каратанова 2003, Комина 2004], «юридический дискурс», [Лейкина 2003, Шевченко 2003, Попова 2005, Овчинникова Н.В. 2006 и др.], «военный дискурс», «критический дискурс», «научный дискурс» [Михайлова, 1999, Варнавская 2005, Бочарникова 2007 и др.], патриотический дискурс [Декленко 2004], «родительский дискурс», «спортивный дискурс» [Панкратова 2005], «дискурс насилия», и пр.

В связи со сложностью формализации дискурсивных процессов, «дискурс» в третьем направлении не является центральным объектом формальной лингвистики. Тем не менее, отдельные языковеды пытаются использовать дискурсивные понятия в арсенале генеративной грамматики (см. работы Т. Райнхарта, теорию репрезентации немецкого логика Х. Кампа).

В настоящей работе термин «дискурс» используется непосредственно в лингвистическом значении и определяется как лингвистическая единица общения, отражающая в себе дифференциальное многообразие картины мира, включающей а) типизированные ситуации социального взаимодействия, б) участников социального взаимодействия, в) социальные нормы и конвенции, г) культурологические представления и формы.

Наряду с анализом дискурса в ФРГ наметились еще два направления в исследовательской речевой деятельности: конверсационный анализ и анализ диалога. Родоначальниками конверсационного анализа (KA) являются представители северо-американской этнометодологии – Г. Закс, Э. Щеглов и Г. Джефферсон. Их учение в ФРГ было продолжено в первую очередь в работах В. Кальмайера и Ф. Щютце. Под конверсационным анализом они понимали эмпирическое исследование языковых текстов, воспроизводимых в естественных коммуникативных ситуациях, записанных и сохраненных с помощью электронных средств, затранскрибированных и проанализированных с точки зрения структур коммуникативного развертывания событий речевых действий участвующих партнеров [см.: Sacks 1974]. В отличие от «conversational analysis» названных англо-американских лингвистов В. Кальмайер и Ф. Щютце применили термин «Konversationsanalyse» при исследовании всех сфер языковой коммуникации, как только она продуцировалась в фактических социальных интеракциональных ситуациях [см.: Kallmeyer 1976]. Цель традиционного этнометодологического КА – социологическое описание и объяснение социально активных интеракций и их организации. Анализ беседы необходим, поскольку разговор является существенной социально-организационной формой. Первоначально языковые явления сами по себе не представляли интерес для традиционного КА. Многие представители этого исследовательского направления придерживались даже мнения, что лингвистический интерес, собственно говоря, нельзя соединить с конверсационно-аналитическими познавательными целями.

В КА представлены три генеральные формы организации диалога, по которому участники могут ориентироваться и на который они могут опираться как при производстве, так и при восприятии речевых действий. Первой называется turn-by-turn форма – мена речевых ходов или локальная организация, при которой непосредственно предшествующее высказывание или действие накладывает ограничения на последующие высказывания или действия. Эта организация является основополагающей и играет важную роль при последующих импликатурах. Под следственными импликатурами понимается то, что одно высказывание для последующего или последующих речевых шагов устанавливает релевантность целого ряда событий, например, каким говорящим, посредствам какого и каким типом высказывания оно должно быть реализовано. Второй формой организации является всеохватывающая структурная организация единицы «разговор», в которой высказывания ограничиваются их расположением как части общей беседы. Третьей организационной формой является тематическая организация, при которой высказывания ограничены актуальной темой, приспосабливаются к ней и формулируются соответственно этой теме.

Исходя из конститутивных аспектов интеракции, различают следующие уровни структуры (схемы): конституцию беседы (начало и окончание разговора, обмен речевыми вкладами и т.д.), изображение положения вещей – денотативную ситуацию (тематическая структура, схема активов-структивов, как, например, рассказов, описаний и аргументаций), совместные действия (комплексная активность), как, например, сбор информации, договоренность, коституирование социальных идентичных отношений. Речь идет в данном случае о социальных категориях и ролях, интеракциональной модальности, например, серьезности, шутливости, формальности, неформальности диалогов. И, наконец, формулы кооперации, например, искренности или разочарованности или других форм стратегии поведения.

К методическим принципам КА принадлежит то, что материал исследуется без теоретических предварительных рассуждений. Материал не служит подтверждением гипотез, а теоретические конструкции, также категории анализа выводятся непосредственно из самого анализа. Методическая предпосылка КА состоит в интенсивном наблюдении материала. Для этого необходима транскрипция бесед, поскольку материал подлежит обработке, расчленению и восстановлению форм рекуррентности. При анализе важны три этапа: обнаружить регулярность в материале, реконструировать проблему, которую участники пытаются решить с помощью регулярно продуцируемых структур и описать опыт, с помощью которого наблюдаемые явления повторяются. При анализе реконструируются не интенции целей говорящего, как при речеактовом исследовании, здесь релевантно то, как высказывания интерпретируются собеседником, или как они им обсуждаются.

Общим для конверсационного анализа и анализа дискурса является выбор в качестве основы исследования естественных аутентичных диалогов. Конверсационный анализ предлагает рассматривать диалогические отношения в их конкретном проявлении. Вербальное общение между коммуникантами характеризуется взятием шага, когда один участник (А) говорит, прекращает говорить, другой участник (В) начинает свое высказывание, говорит, завершает его и т.д. В данной цепочке не все протекает так гладко, как кажется на первый взгляд. Возникают вопросы о том, как достигается смена ролей, как осуществляется переход от одного коммуниканта к другому при возможном одновременном проговаривании реплик, является ли данный механизм универсальным для различных по количеству участников групп, для речевых ходов разного объема, в зависимости от величины реплики, подходит ли названный механизм в одинаковой степени для прямого и дистантного общения, например, для телефонных разговоров. Исследования начинают, как правило, со сбора корпуса видео – и аудиофрагментов соответствующего интеракционального типа. Этот эмпирический материал служит не для подтверждения заранее формулируемых гипотез, а нацелен на открытие новых положений, то есть является индивидуальным процессом. Аутентичные разговоры транскрибируются [см.: Ehlich 1976, 1979, Stubbs 1983].

Несмотря на достаточно большие совпадения в теории дискурсивного и конверсационного анализа имеются существенные различия. При определении понятия «разговор», «Konversation» как предмета исследования необходимо учитывать тот факт, что человек стал человеком благодаря своей языковой деятельности, благодаря тому, что он мог вступить в контакт с другим человеком с помощью языка. Категория «разговор», таким образом, должна рассматриваться как одна из основных форм человеческой деятельности [ср.: Henne 2001: 3]. Конверсационный анализ представляет собой одну из значительных глав прагмалингвистики. Здесь исследуются в первую очередь методы, механизмы, которые используют коммуниканты при организации разговора («turn-taking», «repairs»). Анализ дискурса исследует коммуникацию в институциональном аспекте. На уровне коммуникативного анализа большая роль отводится контексту. Таким образом могли быть идентифицированы феномены коммуникации, специфичные для того или иного жанра. В то время как конверсационный анализ пытается идентифицировать формальные, рекуррентные правила, технологии организации беседы и механизмы коммуникации, и при этом не учитывает и не объясняет психологические и личностные явления языковых феноменов, анализ дискурса исследует стратегию и интенцию говорящих и соответствующее им продуцирование отдельных дискурсивных типов. Релевантным в этом отношении является также анализ ментальных процессов, игнорируемый в конверсационном анализе. «Одной своей стороной дискурс обращен к прагматической ситуации, которая привлекается для определения связности дискурса, его коммуникативной адекватности, для выяснения его импликаций и пресуппозиций, для его интерпретации.… Другой своей стороной дискурс обращен к ментальным процессам участников коммуникации: этнографическим, психологическим и социокультурным правилам и стратегиям порождения и понимания речи в тех или других условиях…» [Арутюнова 1998: 137].

В последние десятилетия все большее внимание исследователей языка привлекает диалогическая речь как первичная форма вербального воздействия. Слово диалог (фр. dialogos, англ. dialog[ue] восходит к греческому dialogos (diÂlogz) - разговор, беседа; букв. 'речь через'). Диалог, таким образом, представляет собой процесс общения, обычно языкового между двумя или более лицами. «Ошибочно мнение, что термин «диалог» предполагает наличие ровно двух участников (греческий префикс диа – ‘через' в слове диалог и греческое ди – два лишь внешне схожи). В диалоге может быть любое число участников, поэтому в термине «полилог», который иногда употребляется в значении «разговор многих участников» нет никакой необходимости» [Энциклопедия 2002]. Если для использования дискурса важно включение коммуникации в социальный контекст, то для диалога обязательно наличие такого признака как обмен речевыми высказываниями, интерактивный характер, последовательное сцепление речевых актов. Конститутивными единицами диалога рассматриваются речевые акты в работах Ф. Хундснуршера и В. Франке [см.: Hundsnurscher 1980, 1995]. По их мнению, основополагающей структурой для целевых диалогов является генеральный образец диалога, получающий свою спецификацию в ходе открытия, начала диалога. Инициативный речевой акт предоставляет партнеру-коммуниканту возможность реакции, при этом в коммуникативной компетенции партнеров по диалогу имеются формы высказывания, помогающие правильно интерпретировать и реагировать на речевые ходы партнера. Изучение диалога базируется на аналитически дедуктивном методе, при этом категории анализа развиваются в начале теоретически и только после этого материал используется как верификационный и модификационный инструментарий. В этом пункте грамматика диалога функционально отличается от эмпирически индуктивного исследования в дискурсивном и конверсационном анализе. Конверсационный анализ рассматривает, помимо прочего, диалог в первую очередь не как языковое явление, а как социальное взаимодействие, регулируемое определенными договоренностями между членами общества.

Таким образом, объектом изучения как теории дискурса, так и конверсационного анализа в широком смысле является человеческая речь, речевое взаимодействие. Конверсационный анализ, однако, нацелен в первую очередь на изучение методов и механизмов, используемых при организации разговора, формальных, рекуррентных правил технологии проведения беседы и механизмов коммуникации. Анализ дискурса включает в исследование стратегию и интенцию говорящих, изучение ментальных процессов: этнографические, психологические и социокультурные правила и стратегии порождения и понимания речи. Изучение диалога можно рассматривать как составляющую часть конверсационного анализа и дискурсивного диалогического анализа. Его важнейшими характеристиками являются интерактивный характер, последовательное сцепление речевых актов. Обратимся к истории изучения названных аспектов теории речевого взаимодействия.