III.Литература и культура урала Сказочное начало в художественной прозе т.П.Фадеева

Е.М. Гордеева

(ПГГПУ)

Коми-пермяцкая проза второй половины ХХ века интенсивно осваивает самые разные фольклорные жанры, такие, как легенда, предание, сказка, быличка: трудно назвать коми-пермяцкого писателя, который бы не опирался на них в своём творчестве. В плане взаимодействия литературы со сказочной традицией интерес представляет творчество Тимофея Павловича Фадеева (1937–1992), в указанном аспекте недостаточно изученное.

Фадеев – известный коми-пермяцкий писатель, перу которого принадлежат и стихи, и проза, и драматические произведения. Наибольшую известность получили его рассказы («Тöдiсь» [«Знающий»], 1976; «Тупöссез» [«Плюшки»], 1987), повести («Гажа грива» [«Веселая грива»], 1974; «Прошинаын тулыс» [«Весна в Прошино»], 1987), романы («Туйвежжез» [«Распутья»], 1981; «Ыбшар» [«Жаворонок»], 1989). Цель наших наблюдений – выяснить роль сказочного начала в повести «Била» [«За огнём»] (1987).

Современные исследователи не раз обращали внимание на взаимодействие художественного текста со сказкой. К примеру, О.Ю.Трыкова выделяет следующие пути проникновения сказки в литературу: сюжетное, структурное, функциональное, мотивное, образное, цитирование и т.д. [6: 3]. Для нас важными являются также выводы Т.Л.Рыбальченко, которая, рассматривая пути вхождения фольклорного жанра в литературу, замечает: «В новейшей литературе возможно обращение к сказке как к архаическому канону, хранящему архетипические представления, и как к повествовательному коду в оформлении реальности, когда отдельные элементы структуры сказки – образы, пространственно-временная среда, сюжетные ситуации – вводятся в повествование о современной автору реальности» [5: 78].

Повесть «Била» [«За огнём»] относится к тем литературным произведениям о современности, которые сделаны по сказочной модели и в которых сказка, говоря словами Т.Л.Рыбальченко, служит «повествовательным кодом в оформлении реальности». Сказочное начало здесь определяет движение сюжета, характеры героев, логику их поступков. Рассмотрим сказочные элементы в повести «Била» [«За огнём»] более детально.

Об авторской ориентации на сказочный канон в повести Фадеева свидетельствует ее название, отсылающее к коми-пермяцкой волшебной сказке «Кам ордö била» [«К Каму за огнём»]. (Отмечено В.В.Пахоруковой [2: 119]). (В.В.Климов перевел данную сказку на русский под названием «Кам-леший и мальчик»).

В основе фольклорного и литературного произведения лежит мотив путешествия, дороги. Герой сказки отправляется в путь с целью принести огонь для стариков. Героев повести Фадеева – Пашку, Евгу, Сергуня – председатель колхоза отправляет в дальнюю деревню Пятигор за керосином, чтобы в Октябрьский праздник не сидеть без «огня».

Как сказочного героя, так и героев литературного произведения на пути к огню поджидают препятствия. В сказке огонь находится у злого Кама («Вернись, не ходи, Кам тебя съест» [1: 34]). Трудности на пути литературных персонажей связаны с ненастьем: «Не вöлöн, не подöн мунны некöдöрö эз позь» [7: 42]. [«Ни лошадью, ни пешком нельзя было пройти ни в какую сторону»]. /Поскольку повесть на русский язык не переведена, здесь и далее перевод мой. – Е.Г./.

В волшебной сказке обязательными атрибутами становятся чудесные предметы. Мальчику родители в дорогу дали щеть и скатерть-рузум. В повести Фадеева предметов, обладающих волшебными свойствами, нет. Роль «помощников» выполняют второстепенные персонажи произведения. Таким является пятигоровский мужик, предложивший детям еду; такими показаны паромщик Гриб Коль (Валентин Петрович) и трактористы, которые помогли ребятам переправиться через реку; к числу «помощников» можно отнести и сторожа, приютившего героев; «помощницей» стала Клавдия Степановна, «одолжившая» сани Пашке.

И сказочный, и литературные герои добывают огонь и возвращаются домой. В сказке «Кам ордö била» мальчик крадет огонь у Кама для своих стариков. У Фадеева Сергунь, Пашка и Евга привозят керосин для всей деревни Сартасово: «Не. Битöг деревняын арся кадö овны некыдз оз позь» [7: 61]. [«Нет. Без огня в деревне в осенний период жить нельзя»].

По мнению В.Я.Проппа, в большинстве случаев волшебная сказка должна заканчиваться благополучно, однако встречаются и исключения. В коми-пермяцкой сказке мальчик не успел согреть стариков, к моменту его возвращения они были уже мертвы, одна сестрица его «дожидалась». У Фадеева не все герои проходят трудный путь до конца. Так, Сергунь не довез керосин. Когда до деревни осталось около километра, сани окончательно сломались, и он оставил бочку на дороге: «Не ме вылö эд, Пашка вылö накладнöйыс гижöм. Ась сылiсь и юалöны» [7: 141]. [«Не на меня ведь, на Пашку накладная написана. Пусть у него и спрашивают»].

Образ огня приобретает особое значение и в сказке, и в повести. С огнем в обоих произведениях ассоциируется жизнь. Так, в сказке огонь – это тепло, без которого умерли старики: «״Вот, – думает, – обрадуются старики״. А их уже и на свете нет – замерзли без огня-то» [1: 36]. В повести огонь (керосин) – это, прежде всего, свет: «Мый жö нiя пондасö керны битöг праздник луннэзас..? Сэк эд не торжественнöй собраннё, не концерт, кöда кежö сы дырна ни лöсьöтчöны школаын велöтчись челядь, не том отирлöн öтласа гажöтчöм: сьылöм да йöктöм, – нем оз ло» [7: 61]. [«Что же они будут делать без света в праздничные дни..? Тогда ни торжественное собрание, ни концерт, к которому так давно готовились школьники, ни общее празднование молодых людей: пение и пляска, – ничего не будет»].

Следует отметить, что с символикой огня в повести Фадеева связаны и некоторые имена собственные. Так, деревня, где живут герои произведения, называется Сартасово, что в переводе с коми-пермяцкого значит – Лучиново; фамилию Сартасов (Лучинов) носит председатель колхоза Евдоким Павлович, отправляющий детей за керосином. Примечательно, что свет (в значении – электрическое освещение) имеется всюду (во всех близлежащих деревнях), кроме Сартасово. Деревня, до которой цивилизация в виде электричества еще не дошла, таким образом оправдывает свое название.

В произведении Фадеева можно выделить и другие признаки, присущие сказке. Например, выполнять задание ребята отправляются втроем. Известно, что число три характерно для данного фольклорного жанра (в коми-пермяцкой сказке это «Ойко, Рытко да Асывко» – три брата; в сказке «Легостай» – тоже три брата и т.д.). У Фадеева в дорогу отправляются два молодых человека и девушка (обычно в сказках это лица одного пола: три брата, три сестры, три молодца и т.д.).

Как известно, самым «мудрым» в сказке становится самый молодой герой. Из трех подростков младше других был Пашка: «дасвитгодся Пашка, год кыкöн сысся пöрисьжыкöсь Сергунь да Евга» [7: 44]. [«Пятнадцатилетний Пашка, года на два старше Сергунь да Евга»]. Именно он оказывается не по годам взрослым «помощником» слабых. Так, например, он помогает остановить испугавшуюся лошадь Евги, поднять бочку керосина; он продолжает путь, несмотря на различные препятствия, так как понимает, что деревня без огня, особенно в темные осенние вечера, «жить» не может: «…Пашка дзир недырик кежö сувтöтiс аслыс син одзас деревня вылiсь рытся кадö гу кодь пемыт öшына керкуэсö, и зонкалö этасянь ни лоис недолыт да гажтöм» [7: 61]. [«…Пашка лишь ненадолго представил деревню в вечернее время с темными, как яма, окнами домов, и мальчику уже от этого стало плохо и тоскливо…»]. Сознательный Пашка противостоит легкомысленному и безответственному Сергуню. Автор объясняет высокую степень сознательности юного героя тем, что ему, потерявшему отца на войне, пришлось многое пережить и закалить свой характер. Сергунь «война коста айтöм олансö эз пешлы» [7: 45]. [Сергунь «жизнь без отца во время войны не пробовал»].

Согласно сказочной логике, Сергунь выступает как антагонист, совершающий «вредительства», с помощью которых, по словам В.Я.Проппа, «создается движение сказки» [4: 31]. Сергунь хотел, чтобы во время пути случилось что-то такое, после чего Пашка стал бы ему подчиняться. Он не мог смириться с тем, что накладная была выписана на Пашку, а не на него. Сначала он желал, чтобы ребята уронили бочку в Каму, но этого не случилось. Сергунь радовался, когда лошадь Евги, соскочив с парома, едва не утонула в реке. Он стремился во чтобы то ни стало убедить их ехать домой по тракту, поскольку знал, что их сани не выдержат. Как известно, «вредитель действует путем уговоров» [4: 30]. Именно так поступал и Сергунь. Однако он был готов и к открытому противостоянию, «…видзчисис колана кад, кöр позяс вештiсьны Пашкалö быдöс понда» [7: 107]. [«…ждал подходящее время, когда можно было бы заплатить за все»]. И такой момент наступил. Сергунь затевает драку с Пашкой: «герой и антагонист вступают в непосредственную борьбу» [4: 48].

Фадеев не только шел вслед за сказкой, но и нарушал сказочный канон, в который реальная послевоенная жизнь коми-пермяков не укладывалась. Так, деревня, куда отправились ребята за керосином, представлялась детям чудесным местом: «…думайтсис, что Пятигорыс – ыджытся-ыджыт город, адззывлытöм öнöдз фабрикаэзöн да заводдэзöн. Сы увья и надейтчисö, что эстöн нылö усяс адззывны мыйкö вöвлытöмö, не Мысын, не Сартасоваын кöдö он пантав» [7: 66]. [«…думалось, что Пятигор – большой-пребольшой город, с невидимыми до сих пор фабриками и заводами. Поэтому они и надеялись, что здесь им удастся увидеть нечто необычное, чего ни в Мысах, ни в Сартасове не встретишь»]. Однако, прибыв в назначенное место, дети увидели совсем другую картину: «Городыс местö, кöдö нiя видзчисисö пантавны Кама ю дорись, нiйö панталiсö быдöс важöсь, сiсьöсь, пиньласьöмöсь да пидзöсви муас вöйöмöсь, куимдас кыным учöтик да пемыт öшына керку» [7: 66]. [«Вместо города, который они ожидали увидеть у реки Камы, их встретили совсем старые, гнилые, перекошенные, по колено вросшие в землю, примерно тридцать маленьких домов с темными окнами»].

Наши наблюдения показали, что повесть «Била» [«За огнём»] – не сказка, а литературное произведение, герои которого имеют «сказочную подсветку». О сказке в повести Фадеева напоминает заглавие, сказочная подоплека отчетливо проступает в персонажах, чьи мысли и поступки обусловливаются сказочной логикой. Фольклорным «прототипом» Пашки является мальчик из коми-пермяцкой сказки «Кам ордö била» [«К Каму за огнём»]. И фольклорный, и литературный герои как похитители огня (своего рода «прометеи») восходят к образу Кудым-Оша, который был у коми-пермяков «первым кузнецом» [3: 566]. Огненная профессия героя коми-пермяцкого эпоса позволяет предположить, что именно он и принес огонь на коми-пермяцкую землю. Как поставщики огня герои Фадеева, оказываются его (Кудым-Оша) далекими потомками-последователями.

Выявление сказочных элементов в творчестве Фадеева обогащает имеющиеся представления о жанровом взаимодействии с фольклором в творчестве этого талантливого коми-пермяцкого писателя.

Литература

1. Заветный клад: избранная коми-пермяцкая народная проза и поэзия (перевод с коми-перм. и сост. В.В.Климова); 2 изд. Кудымкар: Коми-Перм. кн. изд-во, 2007. 392 с.

2. Пахорукова В.В. История коми-пермяцкой литературы. Сыктывкар, 2004. 220 с.

3. Петрухин В.Я., Хелимский Е.А. Финно-угорская мифология // Мифы народов мира: энциклопедия: в 2 т. М.: Сов. энциклопедия, 1982. Т. 2. С. 563−568.

4. Пропп В.Я. Морфология волшебной сказки. Научная редакция,текстологический комментарий И.В. Пешкова. М.: Лабиринт, 2001. 192 с.

5. Рыбальченко Т.Л. Введение элементов сказочной поэтики в структуру повествования о современности как форма критики народного сознания в русской прозе 1960-х годов // Вестник Томского государственного университета. Филология. 2009. № 2 (6). С. 78−100.

6. Трыкова О.Ю. Отечественная проза последней трети ХХ века: жанровое взаимодействие с фольклором: автореф. дисс. … д-ра филол. наук. М., 1999. 38 с.

7. Фадеев Т.П. Прошинаын тулыс: повести на коми-перм. яз. Кудымкар: Пермское кн. изд-во, Коми-Перм. отд., 1987. 311 с.