logo
Молодая филология 2014 основная часть

Из творческой истории пьесы н.С.Гумилева «Дон Жуан в Египте»

М.В.Куриленко

(ПГГПУ)

Первая пьеса Николая Степановича Гумилева «Дон Жуан в Египте» была напечатана в 1912 году в третьей книге стихов «Чужое небо», на следующий год поставлена в петербургском Троицком театре миниатюр. Представляется, на первый взгляд, произведением шутливым, незатейливым и легким.

Главные герои пьесы Дон Жуан, юная Американка и Лепорелло. Вряд ли большинство зрителей догадывалось, что их прототипами были уже знаменитые поэты Николай Гумилёв и Анна Ахматова, а также двадцатилетний начинающий ученый и тоже поэт Владимир Шилейко.

Исследователь творчества Николая Гумилева очень точно отмечает: «Зашифрованный подтекст пьесы, доступный немногим, был, впрочем, необязателен для понимания целого, и комедийные мотивы содержания сочетались с темой бессмертия вечно влюбленного писателя» [7: 374].

Впервые о прототипах пьесы стало известно из беседы М.Д.Эльзона с Львом Николаевичем Гумилевым, сыном Николая Гумилева и Анны Ахматовой [7: 374].

Если о Гумилеве и Ахматовой, какими они были в 1912 году, известно достаточно много, то третий участник любовной истории, можно сказать, остается в тени и по сей день. Дополнить представления о нем, развернуть комментарий пьесы «Дон Жуан в Египте» – наша задача.

О Владимире Казимировиче Шилейко (1891 - 1930) широкий читатель знает мало. В 1909 году он окончил гимназию с золотой медалью. К 1911 году уже знал древнееврейский, древнегреческий и латинский языки, вел научную переписку с Британским музеем, начал учебу в Петербургском университете, изучал ассириологию, клинопись [9]. Помимо научной деятельности Владимир Шилейко писал стихи, близкие к поэтике акмеизма.

Пьеса ‒ свидетельство начинающегося мужского соперничества. Гумилев, с одной стороны, признает несомненные достоинства прототипа Лепорелло, с другой ‒ воспринимает его иронически, не считая равным себе.

Его герой – Дон Жуан. Гумилев перенес вечный образ в «наши дни», т.е. в начало ХХ века, не забыв наложить на него «свой отпечаток». Мотив превосходства над соперником может быть прочитан как проявление чисто гумилевского «акме»: Лепорелло «(обнимая его, громко.): Ах, друг мой! Дон Жуан: Прочь, невежа!». То, что Гумилев Дон Жуан, само собой разумеется. В пьесе об этом говорит сам Лепорелло: «Ведь Дон Жуан не кто-нибудь,/ Он сам севильский соблазнитель». Сергей Маковский вспоминает о гумилевской «донжуанской предприимчивости» [7]. Николай Оцуп свидетельствует, что Гумилев «старался прослыть Дон Жуаном, бравировал, преувеличивал. Позерство, идея, будто поэт лучше всех других мужчин для сердца женщин, идея романтически-привлекательная, но опасная, ‒ вот черты, от которых Гумилев до конца дней своих не избавился» [7].

Яркость выражения любовных порывов Дон Жуана, еще одна важная составляющая пьесы, связана, нам представляется, с мотивами романтической лирики Гумилева: «Я Вас люблю! Уйдем! Уйдем! Вы знаете ль как пахнут розы, когда их нюхают вдвоем и в небесах звенят стрекозы» [3: 187].

Шилейко же, «горбоносый ассиролог» (по выражению поэта Михаила Зенкевича), судя по воспоминаниям, успехом у женщин не пользовался, был застенчив и неуклюж. Был влюблен в Ахматову, которой посвящал восторженные стихи, но безответно. Не имели успеха и его стихи: «Косноязычно славивший меня»[1: 43] скажет о нем Ахматова.

У прототипов Дон Жуана и Лепорелло немало общего. Они родились на Балтике, в соседних городах: Гумилев в Кронштадте, Шилейко в Петергофе. Жизненные ориентиры обоих сформировались под влиянием отцов. Оба занимались поэзией, переводами, увлекались Востоком и Африкой. Есть сходство и в дальнейшей судьбе. Оба они ушли, не достигши сорока лет. Гумилева расстреляли, когда ему было тридцать пять, Шилейко скончался от туберкулеза в тридцать девять. Можно только предполагать, сколько бы они могли еще сделать, если бы жизнь не забрала их. На момент написания пьесы Гумилев едва знаком с Шилейко, но, как показало развитие событий, он предвидит их дальнейшее сотрудничество (самый яркий пример – перевод «Гильгамеша») и соперничество, в частности, полемику в стихах.

Шилейко смолоду стал известным ассириологом, исследователем. Но в пьесе Лепорелло появляется «в костюме туриста», позднее рассказывает, что был у Дон Жуана «секретарем». В том и другом есть определенно снижающий

оттенок: турист не профессионал, дилетант; секретарь – «бумажный червь», имеющим дело не с живой жизнью, а с документами. Жизнь Лепорелло после исчезновения Дон Жуана, низвергнутого в бездну, проходит среди бумаг: «Я стал студентом Саламанки/ И позабыл день ото дня/ Вино и женские приманки./ Пил воду, ел засохший хлеб,/ Спал на соломенном матраце/ Бывало, месяцами слеп/ От едкой пыли диссертаций».

До появления Дон Жуана Лепорелло воспринимает этот этап как успех: «Мне повезло не так как тем,/ Каким-нибудь там дон-Жуанам!/ Сперва профессором, затем/ Я вскоре избран был деканом» [3: 181]. Сознание неполноты такого существования наступит после бегства юной невесты с «севильским соблазнителем».

Во время написания пьесы, как нам известно, Шилейко еще не был профессором. Гумилев, не раз называвший себя пророком, видя увлеченность и упорство двадцатилетнего филолога, предсказал ему такое будущее. Но пророком, как показало время, был и Владимир Шилейко. В 60-х годах Анна Ахматова скажет Анатолию Найману, что ее второй муж «иногда пророчествовал: "Когда вам пришлют горностаевую мантию из Оксфорда, помяните меня в своих молитвах!" И ведь напророчил-таки...» [6].

Лепорелло гордо заявляет: «Я, господа, египтолог». Владимир Шилейко был и египтологом, и ассирологом, и шумерологом. Но и Гумилев не был профаном. Знание древней истории сказывается в упоминании в пьесе египетских реально существовавших правителей, египетских богов (Сети третий, Хеопс, Псаметих 5 и 4, бог луны и мудрости Тот). Но информация, которой владел поэт, была усвоена иначе, личностно. Гумилев ездил в Африку три (или четыре, по неуточненным данным) раза, очень любил ее. Африканские мотивы присутствуют в его лирике («Озеро Чад», «Египет», «Абиссинские песни» и др.). В прозе это «Африканский дневник», «Тень от пальмы».

Египет, где происходит действие пьесы, можно назвать «общей территорией» прототипов пьесы. И реальным властителем ее оказывается Дон Жуан, одержавший здесь очередную победу. Поэт, можно сказать, «ставит на место» ученого соперника: Лепорелло никогда не стать победительным Дон Жуаном. Понимание этого в заключительном монологе «декана»: «Ей-ей,/Я твёрдо помню: Лепорелло,/Желаешь спи, желаешь пей,/А не в своё не суйся дело./И был я счастлив, сыт и пьян,/И умирать казалось рано…/О, как хотел бы я, декан,/Опять служить у Дон Жуана!» [3: 189].

«Желаешь спи, желаешь пей» - Лепорелло дается полная свобода выбора, но только в пределах его возможностей: «не в свое не суйся дело». Но Лепорелло, вспоминая о былых днях, говорит, что он был «счастлив, сыт и пьян» в общении с Дон Жуаном, в попытке уподобиться ему. Расставшись не по своей воле с хозяином, он выбрал научную деятельность, отказался от «земных радостей», стал деканом. Но, кем бы он ни был, он всегда мечтает «служить у Дон Жуана!».

Гумилев шутливо пророчит в пьесе сопернику не очень радостные перспективы в любви. Так оно и получилось через несколько лет.

В книге "Пометки на полях. Стихи" можно найти триолеты Шилейко 1914 года, хранящие следы его дальнейших творческих взаимоотношений с Гумилевым. Шилейко сетует Михаилу Лозинскому, поэту и переводчику, на новую попытку, так сказать, «порабощения» его Гумилевым, требование написать теоретическую статью об акмеизме, и отказывается от роли подчиненного: «Он не пустил меня в поэты/ (Михаиле Леонидыч, где ты?),/Он посадил меня в эстеты,/ Еще и снобом назовет!/ <...>…Нет, Николай Степаныч, дудки!/ Своей фортеции не сдам». [9]

В этом, думается, выразилась память о шутливой пьесе, в которой ему была уготована роль Лепорелло. В жизни, как видим, также смеясь, Владимир Шилейко на эту роль не согласился.

Литература

  1. Ахматова А.А. Стихотворения. – Пермь: Кн. Изд-во, 1980. – 382 с.

  2. Гумилев Н.С. Драматические произведения. Переводы. Статьи. Л.: Искусство, 1990. - 404 с.

  3. Гумилев Н. С. Стихи; Письма о русской поэзии/Вступ. Статья Вяч. Иванова; Сост., научн. подгот. Текста, послесл. Н. Богомолова. – М.: Худож. лит., 1990. – 447 с.

  4. Лукницкий П. Записи из дневника // Звезда. 1991. № 2. С. 112.

  5. Маковский С. К. На Парнасе Серебряного века. М.: ХХ1 век – согласие. – 560 с.

  6. Недошивин В. "Прогулки по Серебряному веку. Санкт-Петербург" // АСТ, Астрель, 2010. - 512 с. http://www.rulit.net/books/progulki-po-serebryanomu-veku-sankt-peterburg-read-234122-15.html (дата обращениия 30.03.2014).

  7. Николай Гумилев в воспоминаниях современников / ред.-сост., авт. предисл. и коммент. В. Крейд. - М.: Вся Москва, 1990. - 316 с. http://www.lib.mn/blog/nikolaj_gumilev/3383.html (дата обращения 05.12.2013).

  8. Сечкарев Вс. Гумилев-драматург // Гумилев Николай. Собрание сочинений: В 4-х т. Вашингтон: Издание книжного магазина Victor Kamkin, 1966.

  9. Шилейко В. К. Пометки на полях. Стихи. // СПб: Изд-во Ивана Лимбаха, 1999, Публикация И. В. Платоновой-Лозинской. Подготовка текста и примечания А. Г. Меца. http://lib.ru/POEZIQ/SHILEJKO/Pometki_na_polyah.txt (дата обращения 21.02.2014).

  10. Эльзон М.Д. Что помню. // Вспоминая Л. Н. Гумилева: Воспоминания. Публикации. Исследования / сост. и коммент. В. Н. Воронович, М. Г. Козырева; Мемор. Музей-квартира Л.Н. Гумилева, Фил. Музея А. Ахматовой в Фонтанном доме. – СПб. : Росток, 2003. – 368 с.