Символика ночи в творчестве г.В. Адамовича

А.С.Мутовкина

(ПГГПУ)

Георгий Адамович – поэт, близкий к акмеистам, участник «Цеха поэтов», критик и переводчик. Многие современники воспринимали его как гиперборейца, «гумилевского мальчика». В эмиграции поэт стал лидером «парижской ноты». Адамович исходил из убеждения, что поэзия должна, прежде всего, искренней. По словам О.Коростелева, «это неприятие фальши и стало одним из краеугольных камней ″парижской ноты″» [4: 48].

Сквозным в лирике Адамовича является образ ночи. Он представлен в целом ряде стихотворений разных лет: «По Марсову полю» (1918), «Когда успокоится город…» (1923), «Всю ночь слова перебираю…» (1928), «Ночь... и к чему говорить о любви?..» (1947), «Слушай − и в смутных догадках не лги…» (1967), «Ночью он плакал. О чем, все равно...» (1967) и в др. Цель наших наблюдений − рассмотреть семантику ночных символов в лирике Адамовича.

Символ ночи широко распространен в культуре и искусстве. С ночью связан широкий круг смыслов, нередко взаимоисключающих друг друга. Ночь является «антитезой света (дня), архетипическим воплощение тьмы, олицетворением женского начала, смерти». Известно, что «античность воспринимала ночь как амбивалентный символ». Ночь – «страшная». Она порождает смерть, раздор, обман, старость; с другой стороны, от ночи происходит день, то есть свет, справедливость, плодородие и бессмертие. Как архетип тьмы ночь связана со страхом перед неизвестностью, злом и нечистой силой, отчаянием, безумием, смертью; как время любви (в индийской традиции ночь − пора богини удовольствий и наслаждений Рати) и покоя, она ассоциируется с сексуальностью, зачатием, отдыхом, миром, сном, мечтами» [3: 334-336].

Кроме того, символика ночи связана со сном и хаосом. При этом сон рассматривается в качестве временной смерти, а хаос соединяет два противоположных понятия: Жизнь и Смерть. Связь ночи с хаосом дает дополнительное значение − начала другой жизни. Ночь − время любви и главных таинств жизни. Она мистична и метафизична. Ночь − время долгих разговоров и сказаний, символизирует творческий поиск [5: 346-348].

В стихотворениях Адамовича ночь выступает как в прямом значении (время суток), так и в переносном. Остановимся на двух стихотворениях «Слушай – и в смутных догадках не лги…», «Ночь... и к чему говорить о любви?..» с тем, чтобы показать специфику решения поэтом ночной темы. Именно в этих стихотворениях, по нашему мнению, ночная образность приобретает значения, характерные для лирики Адамовича в целом.

Стихотворение «Слушай – и в смутных догадках не лги…» открывается призывом-побуждением к действию («Слушай!», «не лги»). Лирический герой в императивной форме (исключающей какую бы то ни было иную точку зрения) рекомендует собеседнику доверять голосу своего сердца и сохранять мужественность перед лицом надвигающейся ночи («Ночь настает, и какая: ни зги!». «Надо безропотно встретить ее, / Как ни сжималось бы сердце твое») [1: 79].

Ночь в данном стихотворении – это метафора современности, времени, в котором живет лирический герой и тот, к кому он обращается с призывом. Сюжет строится на противопоставлении настоящего будущему. Настоящее ассоциируется с ночью (тьмой, хаосом), будущее – с переменами, с упорядоченным устройством бытия («Жизнь, говорят, измениться должна». «Космос, планеты, восторги...»). Однако смысл рассматриваемого стихотворения к отмеченной антитезе не сводится.

Ключом к пониманию авторской позиции служит пятое (последнее) двустишие: «Да, это так... Но не поняли вы: / «Тише воды, ниже травы» [1: 79]. Финальное двустишие заключено в круглые скобки, служащие здесь способом выделить, подчеркнуть значимость выраженной мысли, носящей характер весьма существенного уточнения. Лирический герой абсолютно не уверен, что будущее будет лучше настоящего. Он опасается, что грядущее вполне может оказаться той же непроглядной ночью и не оправдает связанных с ним ожиданий. Опору своим сомнениям поэт находит у А.Блока. Финальная строка стихотворения («Тише воды, ниже травы») – прямая цитата, отсылающая к блоковскому «Голосу из хора».

В «Голосе из хора» А.Блок предсказывал падение мира: «И век последний, ужасней всех»; «Всё небо скроет гнусный грех»; «Тоска небытия...» [2: 244]. При этом поэт подчеркивал, что люди часто жалуются на свою жизнь и не ценят то, что у них имеется: «Как часто плачем − вы и я − / Над жалкой жизнию своей! / О, если б знали вы, друзья, / Холод и мрак грядущих дней!». А.Блок призывал своих современников жить не идеальным и будущим, а настоящим и реальным, не приносить в жертву мечте о далеком сегодняшний день: «Будьте ж довольны жизнью своей, / Тише воды, ниже травы!».

Отсылка к «Голосу из хора» в стихотворении «Слушай − и в смутных догадках не лги…» приобретает концептуальное значение. Адамович солидарен с А.Блоком. Как и его предшественник, он полагает, что следует ценить то, что имеешь, даже если это – ночь, ибо будущее может оказаться той же ночью, только еще более невыносимой.

Итак, в рассмотренном стихотворении Адамовича ночь выступает в переносном значении, она символизирует хаос «наших дней», противостоящий космосу завтрашнего дня. Найдя единомышленника в А.Блоке, автор вслед за ним настаивает на том, что не стоит обольщаться на счет завтрашнего дня, отличительной приметой которого, как принято считать, является неизвестность.

«Ночь... и к чему говорить о любви?..» о конце жизненного пути и неизбежно сопряженном с ним одиночестве. Данное стихотворение относится к медитативной лирике. Лирический герой пытается объяснить происходящие с ним перемены. Его исповедь приобретает аналитический характер. (Не случайно трижды используется конструкция «И оттого еще…», подчеркивающая причинно-следственные отношения между строфами).

Лирический герой начинает с констатации очевидного для него факта: «Ночь... и к чему говорить о любви?..». Ночь здесь – «непоправимое... пятьдесят», человеческий возраст, воспринимающийся как приговор. В сознании лирического героя ночь утрачивает положительные коннотации, в частности, связь с любовью: «Кончены розы и соловьи, / Звезды не светят, леса не шумят…» [1: 83]. Роковое «пятьдесят» «убивает» и любовь, атрибутами которой выступают «розы» и «соловьи», и самоё жизнь: «С розами, значит, или без роз, / Ночь, – и ″о жизни покончен вопрос″»[1: 83].

Данное двустишие содержит отсылку к стихотворению И.С.Никитина «Вырыта заступом яма глубокая…»: «Вырыта заступом яма глубокая. / Жизнь невеселая, жизнь одинокая, / Жизнь бесприютная, жизнь терпеливая, / Жизнь, как осенняя ночь, молчаливая, − / Горько она, моя бедная, шла / И, как степной огонек, замерла» [6: 145]. Стихотворение Адамовича по тематике и настроению совпадает со стихотворением И.С.Никитина. В обоих исход человеческой жизни ассоциируется с ночью. Никитинская лирическая миниатюра завершается строками: «Тише!.. О жизни покончен вопрос. / Больше не нужно ни песен, ни слез!», – которые частично цитируются Адамовичем («и ″о жизни покончен вопрос″»).

Отмеченное сходство не отменяет отличий между указанными стихотворениями. И.С.Никитин вел речь о том, как жизнь постепенно замирает, сходит на–нет. Адамович акцентировал внимание на том, как человек, перейдя пятидесятилетний рубеж, вдруг начинает сознавать, что неумолимо движется к финишу, что невозможно ничего исправить («непоправимое... пятьдесят»), что неоткуда ждать поддержки. Бессилен друг, «не способный любить и помочь». Так и не пойманной остается птица счастья, подобная мгновенно вспыхивающей на горизонте зарнице. Осознание безнадежности усиливает смятение в его душе, ему кажется, что он «пьян», что именно так «сходят с ума». В данном контексте ночь воспринимается как метафора помрачения рассудка, духовной тьмы, становящейся «все глуше».

Тьму пронзает луч, и, казалось, ночь оправдывает представление о себе как о времени озарений. Однако этот луч «беспощадный», он «врезается» во тьму. Эпитет, относящийся к лучу, производимое лучом действие указывают на то, что прозрение будет тягостным, сопряженным не столько с просветлением, сколько с усилением «мглы». «Лучом», пронзающим сознание лирического героя, становится мысль о том, что человеку приходится «жить, умирать – все равно одному» [1: 84]. Эта мысль менее всего способна вернуть человеку столь необходимое ему душевное равновесие. Она усиливает ощущение безысходности, превращая его существование в беспросветную ночь.

Сделанные наблюдения убеждают: ночь в лирике Адамовича, являясь амбивалентным символом, чаще всего приобретает негативные коннотации. Она символизирует сумерки «наших дней» и «закат» жизни отдельного человека. С ней ассоциируется «мрак», в который погружается человеческая душа, достигнув пятидесятилетней отметки. Ночь становится временем горестных прозрений лирического героя, осознающего свою покинутость и бесприютность.

Литература

1. Адамович Г.В. Полн. собр. стихотворений / Сост., подгот. текстов, вступит. статья, примеч. О. Коростелева. СПб.: Академический проект; Эльм, 2005. 400 с.

2. Блок А. Стихотворения и поэмы. М.: Правда, 1978. 416 с.

3. Королев К. Ночь // Энциклопедия символов, знаков, эмблем / Автор-составитель К. Королев. М.: Эксмо; СПб.: Terra Fantastica, 2003. 528 с.

4. Коростелев О. «Без красок и почти без слов…» (поэзия Георгия Адамовича) // Адамович Г.В. Полн. собр. стихотворений. СПб.: Академический проект; Эльм, 2005. С. 5−53.

5. Куклев В. Ночь // Энциклопедия символов, знаков, эмблем / Сост. В. Андреева и др. М.: Локид, 1999. 576 с.

6. Никитин И.С. Стихотворения. М.: Советская Россия, 1986. 288 с.