Модель языковой личности в аспекте коммуникативной культуры можно представить следующим образом [Соколова 1995]:

Схема 3

Обобщение указанных в схеме 3 параметров приводит к выделению внутринациональных типов речевых культур. В русской речевой культуре выделяются прежде всего типы, находящиеся за пределами литературного языка: народно-речевой (сохранился у сельского населения, говорящего на диалекте) и просторечный (характерен для малообразованных горожан), — и типы, связанные со сферой действия литературного языка: элитарный, среднелитературный, литературно-разговорный и фамильярно-разговорный. Эти типы не равны с точки зрения эффективности общения.

Народно-речевой тип обеспечивает потребности деревенского общения, но непригоден за его пределами.

Просторечный тип не знает функционально-стилевых и стилистических возможностей литературного языка, а также не соблюдает его норм.

Не равны и типы речевой культуры в сфере литературного языка.

Элитарный тип означает максимально полное владение всеми возможностями языка: умение использовать нужный в данной ситуации функциональный стиль, пользоваться всем богатством языка, не нарушать орфоэпических и орфографических норм, соблюдать все этические нормы общения, а главное, всегда и все использовать в своей речи целесообразно. Количество носителей элитарного типа речевой культуры сейчас уменьшается, особенно среди тех людей, которые профессионально должны отражать этот тип речевой культуры (журналисты, учителя-словесники).

Среднелитературный тип речевой культуры — чаще всего несостоявшийся элитарный: из-за плохого обучения в школе оказываются не полностью освоенными нормы литературного языка, нормы поведения и общекультурные ценности. У носителей среднелитературного типа отступление от любого типа норм (речевые и поведенческие ошибки) закономерны и образуют систему. Прецедентными текстами для носителей среднелитературного типа являются специальные тексты и тексты развлекательной литературы, а также средств массовой информации, на которые носители среднелитературного типа в своей речи и ориентируются. Так как в этих текстах также представлен среднелитературный, а не элитарный тип речевой культуры, то получается своеобразный замкнутый круг.

Носители среднелитературного типа речевой культуры не умеют пользоваться эвфемизмами, в результате их речь пестрит грубыми словами и даже ругательствами. Отсутствие должной культуры приводит к недостаточной уважительности по отношению к собеседнику.

Литературно-разговорный и фамильярно-разговорный типы характеризуются владением только одним функциональным стилем — разговорным, который используется в любой обстановке. Различаются эти типы степенью сниженности речи. В фамильярно-разговорном она такова, что его носители даже в официальной обстановке используют жаргонизмы и даже мат. Особенно распространен этот тип речевой культуры в молодежной среде (о типах речевой культуры см. работы О.Б. Сиротининой [1995; 1998]).

Речевая агрессия и политически корректный язык

Нарушением этических норм сопровождаются зачастую так называемые акты речевой (вербальной) агрессии. Вербальная агрессия является одной из полноправных разновидностей проявлений человеческой агрессии в целом. Можно выделить следующие формы речевой агрессии (см. об этом [Михальская 1996]):

1) по степени интенсивности агрессивные речевые акты располагаются на шкале от «стертых» (слабых) форм — скрытого упрека, косвенного осуждения (подобные речевые акты можно вообще не относить к агрессивным), к самым сильным, «открытым», «сильным» формам — брани, ругани, эмоционально и экспрессивно выраженному прямому порицанию (ругани);

2) по степени осознанности агрессором и целенаправленности речевые акты агрессии также разнятся. Так, если человек, демонстрируя выраженную, «сильную» форму агрессии, например «крик» и / или брань, одновременно показывает, что его речевые действия не должны быть приняты всерьез, т.е. если имеет место косвенное сообщение, то такая ситуация агрессии значительно отклоняется от типичных явлений подлинной речевой агрессии, несмотря на выраженность проявлений. Это уже имитации агрессии. Иначе обстоит дело, если агрессор серьезен, прибегает к агрессии осознанно и целенаправленно. Если речевое действие осознанно совершается как агрессивное, а цель говорящего в том и состоит, чтобы адресат понял это действие как агрессивное, то перед нами особый и «чистый» вид речевой агрессии. В обиходе такой вид речевой агрессии называют просто хамством;

3) виды агрессии также различаются по числу участников раздражающей ситуации и ее особенностям (массовая и социально замкнутая формы);

4) существуют различия и между речевой агрессией по отношению к участнику ситуации, реально и конкретно представленному в ней, и речевой агрессией, направленной на отсутствующего «врага». Эти два вида речевой агрессии можно назвать «переходной» и «непереходной». Непереходная агрессия перед нами выступает, например, в случае, когда человек ругает «жизнь вообще», переходная — когда объектом служит политика правительства, или, например, появившийся на экране президент, к которому в таком случае направляются все претензии. Различны и проявления речевой агрессии, объектами которой служит лицо (лица) или, напротив, абстрактные предметы (идеи, взгляды и проч.). Непереходная агрессия выражает общую негативную позицию по отношению к обществу и жизни, и хотя на первый взгляд кажется безопасной формой, на самом деле и она несет угрозу для окружающих: несмотря на то, что недовольство человека жизнью и выражается якобы в «рассеянной» агрессии, она, тем не менее, как бы «переадресуется» конкретным окружающим людям, никак лично не повинным в состоянии агрессора (или ср., например, положение человека, находящегося в этот момент рядом с агрессором и вынужденного выслушивать обличительные тирады в ущерб собственному душевному спокойствию).

Что касается сфер распространения проявлений речевой агрессии, то здесь наиболее «благоприятными» оказываются: 1) семья; 2) школа и другие учреждения образования; 3) армия; 4) сфера хозяйства, в которой заняты работники низкой квалификации и используется преимущественно физический труд; 5) контакты продавцов и покупателей; 6) парламентская борьба.

Сейчас речевая агрессия зачастую постулируется как якобы норма поведения «волевого», «целеустремленного», «сильного» типа личности и потому широко тиражируется в современном общественном дискурсе. «Культурно-речевая ситуация в современной России характеризуется интенсивным ростом языковых маргиналий, вербальной агрессией, вульгаризацией и повышенной эмоциональностью общения» [Шалина 2000: 272].

«В наши дни чрезвычайно высок уровень агрессивности в речевом поведении людей. Начиная с бытовых разговоров соседей по дому и перепалок в общественном транспорте и кончая митингами на площадях и дебатами в парламенте, звучащая речь характеризуется такими чертами, как жестокость в оценке поведения собеседников (обусловливающая выбор соответствующих оценочных средств), крайняя негативная экспрессивность при обсуждении того, с чем не согласен говорящий, возбужденный, нередко враждебный тон речи и т.п.» [Крысин 2000: 386].

Эти утверждения могут быть наглядно продемонстрированы на примере множества текстов современных СМИ. Это связано отчасти и с тем, что «…в современных СМИ усиленным вниманием пользуется негативная информация. Как правило, ее сопровождает отрицательная оценочность, нередко переходящая в огульное очернительство. Ругают всех и вся, господствует ирония…» [Сиротинина, Ягубова 2000: 65]. Множество примеров осуществления некорпоративных стратегий ведения диалога предоставляют нам материалы различного рода телевизионных ток-шоу, когда ведущий перебивает говорящего, открыто иронизирует над ним, вставляет различного рода оценочные комментарии и т.п. Выступления политиков также изобилуют прямо инвективными высказываниями (ср., например, знаменитое «мочить в сортире» В.В. Путина или выступления-инвективы В. Жириновского), особенно в этом направлении усердствует так называемая оппозиционная пресса, в которой господствует установка на «антиэтикет» и «антиэстетику» (см. об этом [Какорина 2000]). Появление бранной лексики на страницах газет и телеэфире никого уже не удивляет. Эвфемизмы в публичной речи стали редкими гостями и зачастую не используются там, где это необходимо по этическим соображениям.

Возможно, тенденция к огрублению речи, нежелание и/или неумение прибегать, где это нужно, к эвфемизмам связано в некоторой степени с уменьшением количества носителей элитарного типа речевой культуры, речь которых характеризуется «безупречностью выбора определенных способов и средств выражения», так как эвфемистичность является «показателем постоянной внутренней обеспокоенности говорящего, заботы о своем собеседнике» [Кочеткова 2000: 58].

Эвфемизмы — это «…нейтральные слова или выражения, употребляемые вместо синонимичных им слов или выражений, представляющихся говорящему неприличными, грубыми или нетактичными» [Языкознание... 1998].

Традиционными сферами и темами эвфемизации являются некоторые физиологические процессы и состояния (ср., освободить кишечник, критические дни); определенные части тела, связанные с «телесным низом»; объекты этого рода таковы, что и непрямое, эвфемистическое их обозначение в бытовой речи воспринимается большинством как не вполне приличное; отношения между полами (ср., интимная связь, физическая близость); болезни и смерть (ср., недомогать вместо болеть; его не стало вместо умер; французский насморк вместо сифилис). Темы смерти и похорон вербализуются почти исключительно с помощью эвфемизмов (предать земле, а не закопать; учреждения, занимающиеся организацией похорон, именуются оборотом ритуальные услуги).

Основная цель, преследуемая говорящими при использовании эвфемизмов в социальных и межличностных отношениях, — стремление избегать коммуникативных конфликтов и неудач, не создавать у собеседника ощущение коммуникативного дискомфорта. В эвфемизмах в более вежливой форме называют объект, действие, свойство (о других целях эвфемизации речь не пойдет, т.к. это не относится к рассматриваемому аспекту темы). В целом, эвфемистичность речи — показатель престижного речевого поведения, такая речь свидетельствует о развитом интеллекте говорящего, о его хорошем воспитании и образовании, о его высоких моральных качествах и нравственных ценностях, о привычном стиле и манере общаться с другими людьми. Именно такая корректная, «добрая» речь отличает носителя элитарной речевой культуры от носителей других типов речевых культур, в речи которых может даже наблюдаться (и, собственно, часто наблюдается) обратная функция — дисфемистичность, нарочитое огрубление речи.

Сходную функцию «снятия напряжения», достижения социальной гармонии выполняют эвфемизмы и в особой разновидности общественного дискурса — так называемом политически корректном языке. Для России понятие политически корректного языка и, собственно, само явление политкорректности, является новым и довольно ограниченно действующим. Необходимость в хорошо разработанном политически корректном языке возникла в многострадальной Америке, социально-политическая жизнь которой изобилует различного рода общественными движениями «в защиту» и «против». Политически корректный язык — это особый эвфемистичный язык, осуществляющий принцип вежливости в политическом общении. Политически корректная лексика — суть тактики избежания нанесения ущерба «лицу», с помощью которых реализуется функция снятия социального напряжения. Наибольшее количество политически корректной лексики связано с «зонами социальной напряженности» — расовыми, этническими проблемами, классовыми, социальными, статусными, гендерными и т.п. различиями. Характерными чертами подобной лексики является стилистическая и эмоциональная нейтральность. Примерами политкорректных могут служить, например, такие слова и выражения: афро-американец вместо негр, черный; between job для обозначения безработного; переименование непрестижных профессий, чтобы «повысить» социальную значимость человека, например, hair stylist вместо парикмахер, sanitation engineer (наш эквивалент, наверное, ассенизатор). Из названий профессий убираются морфы, маркирующие половую принадлежность, например, такие, как boy, man, women, -ness, -er. Но из-за гипертрофированности случаев такого рода замен возникают ироничные предложения заменить, например, слова king и queen на безличное throne person.

Однако, как можно заметить, политически корректный язык осуществляет помимо похвальной функции снятия социального напряжения и функцию «камуфлирования», «вуалирования» тех проблем и недостатков, о которых говорится подобным «корректным» языком (поэтому, в частности, возникают требования «вербальной гигиены», т.е. требования отсутствия эвфемизмов, призыв все называть своими именами) [Когнитивно-прагматические аспекты… 1999].

Для нас такие явления, как политически корректный язык, употребление эвфемизмов в речи, важны тем, что они отражают серьезное требование заботы о своей речи, о форме, в которую облекается мысль. Внимание к своему речевому поведению, и, в частности, к его этической стороне, должно отличать любого воспитанного, образованного человека.