§1. Состав обучения

анализа подлинника - казался оптимальным. Недавно, когда верилось, что в переводе можно передать абсо­лютно все черты, характерные для подлинника. Это никогда не получалось в полной мере, но на протяже­нии XIX-XX веков к этому все более осознанно стре­мились. А недочеты списывали на счет недостаточной талантливости переводчиков. И лишь развитие линг­вистики последних десятилетий, в том числе и теории перевода, показало объективную невозможность пере­дать все. Потребовались более четкие ориентиры. При­чем в равной степени и для перевода художественных текстов, и для перевода всех прочих текстов.

И, кажется, сомнение в достаточности филологи­ческого анализа поколебало приоритетные позиции художественного текста по отношению к остальным письменным текстам. Ведь считалось, что для перево­да нехудожественного текста достаточно знания тер­минов и грамматики, а для перевода художественного текста, помимо анализа его специфики, нужны интуи­ция и талант, чтобы получить хороший результат, то есть постараться передать все. Оказалось, однако, что, во-первых, для передачи нехудожественного текста нужно также что-то вроде интуиции, иначе текст полу­чится «не похож», а во-вторых, за интуицией при пе­редаче любого текста стоит умение выбрать то, что сре­ди множества признаков находится на первом месте. Другими словами, филологический анализ предлагает интуитивный путь выбора.

К аналогичному результату приводит распростра-ненный в современных западных системах обучения письменному переводу путь, который можно назвать поисками диапазона вариативности. Проиллюстриру­ем эту методику на примерё обучения письменному переводу в Гейдельбергском.лнституте переводчиков. В основе методики лежит представление, напоминающее взгляды Сорбоннской школы (см. главу 2, §21): нет

взаимно-однозначного соответствия между формой и содержанием; одно и то же содержание можно выра­зить различными способами. Поэтому на занятии сту­дентам предлагается найти максимальное количество соответствий каждому слову или обороту из текста, который все переводят вместе. Скажем, слово “hдЯlich” в сочетании с “Verbrechen” означает “преступление ужасное, невообразимое, чудовищное, гнусное, отврати­тельное, мерзкое”. Действительно, диапазон большой. Но если учитывать при переводе не только семантику и сочетаемость но и тип текста, его информационные и стилистические характеристики (юридический текст, художественный текст, эссе, проповедь и т. п.), то вы­бор неизбежно сократится. Понадобится слово либо с преобладанием эмоциональной оценочности (ужас­ное), либо - негативной оценочности (гнусное), либо высокого стиля (мерзкое). Так переводчик получает в свое распоряжение много материала, причем не анали­тически, с опорой на свои филологические знания, а чисто практически, основываясь на активном запасе иностранного языка. Но он опять-таки должен руко­водствоваться интуицией, чтобы решить, что же в дан­ном, случае выбрать для перевода.

И наконец, испокон веку существует еще один, четвертый, метод, который применяется сам по себе или бывает наложен на любой из описанных (кроме третьего!) и всегда дает в обучении хороший результат. Это все те случаи, когда молодых переводчиков обуча­ет опытный, талантливый мастер. Он может выбирать для перевода, проводя занятия, тексты одного типа (например, деловые или художественные, как это дела­лось долгое время на семинарах перевода прозы и поэ­зии при Ленинградском Доме писателей) или тексты разного характера. Главное, критикуя варианты пере-вода участников семинара, он всегда выбирает лучший или предлагает свой, чаще всего и не объясняя, почему