В семантическом аспекте

Введение

В лингвистике существуют такие языковые феномены, которые чем глубже изучаются исследователями, тем больше остается и вновь возникает немало неясного, спорного в понимании их сущности. Экспрессивность относится к одному из таких феноменов. Через призму некоторых обозначенных далее дискуссионных моментов (частично они представлены в: [Лукьянова 2009]) в данной статье вносятся некоторые коррективы, дополнения, уточнения к пониманию этой категории, ее связей с другими категориями, в которых отражается субъективный взгляд носителей языка на мир, на отношения между людьми в обществе, а также выстраивается понятийно-терминологическая система описания экспрессивной лексики, функционирующей в разговорных стратах современного русского языка – литературно-разговорной, просторечной и диалектной. Поскольку эти страты объединяются общим признаком разговорная, то экспрессивные единицы этих страт мы объединяем определением разговорного употребления. Используя современную терминологию, их можно назвать и единицами разговорного дискурса (определение этого термина дано ниже).

Экспрессивные лексические единицы (далее – ЭЛЕ) функционируют в разных стилевых сферах русского литературного языка и социальных стратах (или средах) – от различных жанров языка художественной литературы, публицистического стиля, речевых жанров СМИ, литературно-разговорной речи до сугубо периферийных социальных сред типа внелитературного просторечия, территориальных диалектов (русских народных говоров), жаргонов, арго, сленга. Экспрессивность может рассматриваться как общеязыковая категория и как частная категория – применительно к единицам определенного уровня языка: лексическая, фразеологическая, словообразовательная, морфологическая, синтаксическая. Если выйти за рамки собственно системного подхода, в область функционирования языка, то естественно расширятся и границы частных категорий экспрессивности. Например, Б. Тошович к уровневой экспрессивности относит: графическую, лексическую, фразеологическую, фонетико-фонологическую (ее средствами являются различные «фонетические фигуры»: ассонанс, аллитерация, анафора, эпифора, анкопа и т. д.), словообразовательную, грамматическую (включающую морфологическую и синтаксическую), текстуальную [Тошович 2006: 41–42]. В данной классификации представлена экспрессивность как собственно языковая, так и речевая (стилистическая и текстовая). Экспрессивность интерпретируются в стилистическом, семантическом, прагматическом (функциональном), лингвокультурологическом, лексикографическом и других аспектах (см. об этом в: [Лукьянова 2008]). Данная статья посвящена рассмотрению экспрессивности лексических единиц (далее – ЛЕ) в семантическом аспекте. Объектом нашего описания является экспрессивная лексика разговорных страт – литературно-разговорной и диалектной. Целесообразность вовлечения в сферу исследования диалектных экспрессивных ЛЕ, наряду с разговорными ЭЛЕ, обусловлена тем, что экспрессивность и литературного языка, и говоров имеет больше общих признаков, чем различных, например:

– общие когнитивные механизмы ее порождения и воплощения в семантику ЛЕ,

– общие направления и модели метафоризации как одного из способов порождения экспрессивной семантики,

– одинаковые средства формального выражения экспрессивной семантики,

– общие модели речевой реализации экспрессивных единиц,

– ЭЛЕ разных страт выполняют одинаковые функции,

– ЭЛЕ участвуют в создании общей ценностной картины мира русского народа.

Различия связаны с составом и количеством тех ЛЕ, в которых воплощается экспрессивная семантика, а это объясняется различием чувственно-практического опыта говорящих, использующих литературно-разговорную речь, и диалектоносителей. Различия также относятся к формальным средствам выражения экспрессивной семантики: в их арсенале присутствуют, например, диалектные суффиксы, но их количество незначительно. Приводимый нами иллюстративный материал взят из толковых словарей русского языка, письменных текстов, передающих разговорную речь, наших записей фрагментов естественной литературно-разговорной речи и речи носителей говоров Новосибирской области (диалектные примеры маркируются пометой диал.).

Семантический диапазон ЭЛЕ разговорного употребления довольно широкий: от (а) единиц  с «полновесным» денотативно-сигнификативным содержанием, часто не имеющих формальных показателей экспрессивности, находящихся на границе с неэкспрессивными, номинативными, ЛЕ и нередко получающих неодинаковые стилистические и эмоционально-оценочные интерпретации в толковых словарях (это, как правило, неодушевленные существительные, прилагательные, глаголы, наречия), до (б) единиц с размытым или даже «пустым» денотативно-сигнификативным содержанием, «привязанных» к определенной эмоциональной коммуникативной ситуации и вследствие этого находящихся на границе с междометиями. Приведем примеры более или менее семантически близких ЛЕ с их стилевыми и эмоционально–оценочными пометами из одного и того же словаря – «Толкового словаря русского языка» С. И. Ожегова и Н. Ю. Шведовой  1997 г. издания (далее – СОШ):

(а) разгильдяйство разг., презр., аналогичные по структуре и близкие по семантике ротозейство, головотяпство, верхоглядство зафиксированы в словаре только с пометой разг., ср.  соответствующие производящие слова: разгильдяй разг., ротозей разг., неодобр., головотяп разг., презр., верхогляд разг.; другие примеры: анонимка ‘анонимное письмо, сообщающее о ком-н. что-н. обидное, неприятное, компрометирующее’ разг., неодобр., но фальшивка ‘фальшивый, подложный документ’ – только помета разг., подделка ‘подделанная вещь, имитация’ – без помет; сговор ‘соглашение в результате переговоров’ обычно неодобр., но сделка ‘неблаговидный, предосудительный сговор’ – без помет; маниловщина неодобр., но обломовщина, хлестаковщина – без помет (кстати, суффикс -щин- в подобных ЛЕ В.В. Виноградов относил к экспрессивным);

(б) ахинея разг. ‘вздор, бессмыслица’, бред разг. ‘нечто бессмысленное, вздорное, несвязное’, вздор разг. ‘нелепость, глупость, ерунда’; ерунда разг. 1.‘Вздор, пустяки, нелепость’ (Молоть всякую ерунду.). 2. ‘О чем-н. несущественном, незначительном’ (“Сильно порезался?” – “Ерунда!”); чушь разг. ‘ерунда, нелепость’; кошмар в знач. сказ. ‘о чем-н., проявляющемся сильно или о большом количестве кого-чего-н.’ прост., обычно неодобр. (Денег потратили – кошмар!; А вещей ненужных повыбрасывали – просто кошмар!), а также употребляется в качестве междометия (На улице холодно – кошмар!); ужас в знач. сказ. ‘о чем-н. изумляющем, необычном по своим положительным или отрицательным свойствам, а также о большом количестве кого-чего-н’, разг. (ср. диал. контексты: Ужас какая грязь у них в доме! / Не хочется туда заходить; На свадьбу он [жених] скоко шариков накупил! / Ужас!); беда в знач. сказ. ‘очень много’ прост. (Людей там – беда!); в диалектной речи употребляется в качестве междометия (Но'нче скоко грибов уродилось / всё лето таскали их / прямо беда!). Замечу, что в разных словарях одно и то же слово может иметь различные интерпретации в аспекте их экспрессивного и стилистического потенциала, но здесь соответствующий материал не приводится