2. 1. Интенсивность

В исследованиях экспрессивности общепризнанным стало мнение о том, что одним из компонентов семантики ЛЕ является ‘высокая степень признака предмета, явления, действия / чрезмерность (гиперболизация) признака’. Этот компонент называется интенсивностью (наиболее распространенный термин), экспрессивностью (во втором, узком, значении этого термина), а также параметрическим и параметрически-оценочным компонентом (Т. В. Матвеева). По определению Т. В. Матвеевой, он представляет собой квалификацию предмета с точки зрения полноты проявления свойственного ему признака [Матвеева 1986]. Интерпретация данного компонента как параметрически-оценочного соответствует пониманию количественной оценки, выделяемой в системе частных оценок в философских работах. Тезис о том, что интенсивность «провоцирует» коммуникативную (речевую) экспрессивность (выразительность), – бесспорен. Однако именовать данный компонент термином экспрессивность нежелательно по той причине, что в системе терминов, описывающих экспрессивные единицы языка, он оказывается «задействованным» трижды: как обозначение, во-первых, общеязыковой категории, объединяющей экспрессивные интенсивы разных уровней русского языка; во-вторых, лексико-семантической категории – родовой по отношению только к ЭЛЕ (категории семасиологии и ономасиологии); в-третьих, – видовой, если ее связывать с экспрессивными интенсивами только лексического уровня. Тем самым размываются содержательные границы данного термина.

В одной из более ранних наших работ была выделена терминологическая оппозиция интенсивность – экстенсивность как обозначение противопоставления увеличенного (усиленного) и уменьшенного (ослабленного) признака предмета, явления, действия, например: каланча, верста, жердь, жираф(а) и кнопка, пуговка, карлик, гном – о человеке очень высокого – очень низкого роста; мчаться, нестись, лететь, нестись сломя голову, наяривать, улепётывать, диал. завихе'ривать и тащиться, тащиться как черепаха, плестись, диал. канды'бать / шканды'бать ‘передвигаться очень быстро – очень медленно (о человеке)’. Однако позднее мы отказалась от этой оппозиции, считая, что целесообразно выделить не две, а одну абстрактную сему ‘преувеличение / преуменьшение меры, нормы признака’, которая вербализуется следующими метасловами и метасловосочетаниями, обычно используемыми в словарных толкованиях и называемыми интенсификаторами, по своей семантике это семантические примитивы (А. Вержбицкая, Ю. Д. Апресян): очень, сильно, очень сильно, излишне, крайне, в высокой / низкой степени, в крайней степени, чрезвычайный, очень быстро / медленно, а также очень много / мало, в большом / малом количестве, огромное множество и др. Данная сема «спаяна», «сращена» с другими семами значения ЛЕ, которые отражают тот признак предмета, другого признака, свойства или действие, процесс, который в нашем сознании представляется либо как интенсивный, либо как экстенсивный.

Интенсивность как семантический феномен мы связываем не с любой количественной квалификацией предмета, явления, а только с такой, которая демонстрирует отклонение от «нормальной меры», т. е. от зоны нормативности, от некоторого «нуля нормативности», и вследствие этого воспринимается нашим сознанием, в соответствии с определенными культурными установками говорящих, иначе, чем обычный, соответствующий некоторой социальной норме, или мере, предмет, явление.

Причем, ЭЛЕ актуализируют не преувеличение (усиление) или преуменьшение (ослабление) некоторого признака предмета, явления, а представление говорящих о такой мере явления (количественный параметр), которая в культуре социума приравнивается к новому качеству. Так, глаголы бежать не передают представления о реально возможной степени быстроты бега (бежать можно очень быстро, очень-очень быстро, очень-очень-очень быстро, но не 3, 5 или 10 км в час) – он передает представление о некоторой социальной норме, «нулевой» степени меры. В отличие от него, глагол-метафора лететь выражает представление говорящих о гиперболизированном процессе и поэтому необычном по сравнению с процессом ‘бежать’. Лететь, а также мчаться, нестись, нестись сломя голову, наяривать, шпарить, диал. завихе׳ривать обозначают представления об ином качестве процесса ‘бежать’.

Приведем примеры. Глагол получить ‘взять нечто даваемое, приобрести вручаемое, предлагаемое, искомое’ (деньги, книги, журнал, квартиру, звание) обозначает такое действие, которое может быть интерпретировано в аспекте его меры как соответствующее некоторой социальной норме, или «нулевой степени меры», и поэтому является номинативом в системе лексики: деньги и звания люди получают за свой труд, квартиру – например, по очереди, а книги и журналы – по подписке (как это было в советское время) или в дар, звания – за достижения в науке, искусстве, спорте и т. д. В отличие от него, глагол заграбастать актуализирует этот же смысл плюс еще признак ‘много / сверх меры’, который в контекстах репрезентируют также и различные языковые средства: местоимение всё, все (например: [О детях] Заграбастали всё, что осталось у отца (разг. речь); [О директоре НИИ] Заграбастал все звания, какие только можно получить (разг. речь)), наречие много, существительные с количественной семантикой (заграбастали много / уйму денег) и другие (например: Заграбастал сразу две квартиры, для себя и для дочери, а люди остались без квартир (разг. речь)). Данный глагол описывает ситуации иного плана, чем глагол получить: они связаны с нарушением морально-этической нормы: заграбастать – значит не столько ‘получить’, сколько ‘присвоить много, сверх меры чего-н., нечестным путем или используя свое служебное положение, родственные или дружеские связи, и т. п.’, а также ‘завладеть чужим, не заработанным самим, не принадлежащим тебе’, ‘отнять, захватить силой’. Своей внутренней формой глагол заграбастать соотносится с глаголом грабить, первичное значение которого – ‘сгребать сено или зерно в кучу граблями’, сохраняющееся в говорах (Женщины всё делали / и коров доили / и в поле ро'били / и на сенокосе / сено грáбили.).

Задарить – ‘сделать много подарков, а также подкупить подарками’ (сему ‘много / сверх меры’ выражает приставка за-). Такое толкование дает, например, СОШ [1997: 203]. Значение данного глагола тоже можно интерпретировать как совмещенное, но оно поддается «расщеплению» на два значения: 1) номинативное – ‘преподнести, сделать много подарков кому-нибудь’ – вполне реальны ситуации, когда сделать много подарков кому-нибудь необходимо (например, к свадьбе, юбилею), а для кого–то это нормальное состояние: человек любит дарить подарки или дарит много подарков кому-то, уважая, любя данного человека (например, такая ситуация: Дед задарил подарками свою любимую внучку); 2) экспрессивное – ‘подкупить кого-н. многими / частыми подарками или большими деньгами, тем самым склонить на свою сторону в каком-либо деле, какой-либо ситуации, получив от этого необходимую выгоду, используя одариваемого в корыстных целях’, – а это уже является нарушением морально–этической и нравственной норм. Таким образом, оба лексико-семантических варианта (далее – ЛСВ) данного глагола обозначают меру действия, но различную: «нормативную» (первый ЛСВ) и «ненормативную» (второй ЛСВ). Но если в первом ЛСВ представлена только мера количества, которая в лингвистической интерпретации называется интенсивностью, то во втором ЛСВ количественная мера совмещается с «мерой» морально-этического качества.

Данный пример иллюстрируют положение о переходе количества в новое качество на уровне внеязыковой действительности. ЭЛЕ регистрируют результаты когнитивной обработки такой трансформации. А поэтому ЛЗ экспрессивов отражают не нарушение нормальной меры признака предмета, явления, действия, а представление говорящих о таком нарушении (преувеличении). Таким образом, интенсивность экспрессива мы связываем с отраженным в его ЛЗ представлением о ненормативном (преувеличенном или преуменьшенном) в аспекте некоторой социальной меры, нормы признаке предмета, явления, процессе, действии.

В ментальном пространстве говорящих представление о высокой степени (признака предмета, действия, другого признака) либо существует как отдельная структура – образ (ср. репрезентанты адский, собачий, чертовский (голод, холод) ‘очень сильный в своем проявлении’, адская, бешеная, безумная (скорость) – в словарях подобные метафоры подводятся под обобщенную схему толкования ‘высокая степень (в высокой, крайней степени) проявления признака’), либо воплощается в том образе, в котором мыслится предмет, явление, действие в его целостности. Например: долговязый ‘очень + высокий, как правило, худой, нескладный (о лице мужского пола)’ (долговязый образовано путем сложения долгий ‘длинный’ и вязы ‘шея’, сохранившегося в некоторых говорах, первоначальное значение ‘длинношеий’), долгоязыкая ‘слишком + болтливая (о лице женского пола)’, звездануть ‘сильно + ударить кого–л.’; синонимы поразить, огорошить, ошеломить, ошарашить ‘очень сильно + удивить кого-нибудь чем-либо’, вожжáться прост., неодобр. ‘длительно + заниматься чем-либо; заниматься каким–либо делом, доставляющим + много + хлопот, труда; излишне + медленно и кропотливо делать что-либо’ (в СОШ этот глагол семантизируется через синонимический глагол возиться); отбрыкаться прост. ‘долго + и упорно, + иногда путем обмана, + отказываться от чего-либо, + добившись своей цели’.

Представление о высокой степени признака предмета, явления связано как с рациональной, так и субъективной (эмоционально-психической) сферами сознания: с одной стороны, на уровне действительности высокая степень признака есть свойство реальных предметов, явлений; с другой – на когнитивном уровне любое представление о реальных предметах связано с субъективным, человеческим, фактором. По мнению В.И. Шаховского, с которым мы полностью согласны, «интенсивность не всегда экспрессивна, поэтому неправомерно ставить знак равенства между экспрессивностью и любым усилением» [Шаховский 2008: 95]. Так, прилагательное молниеносный (удар, ответ, реакция) отражает такую быстроту, стремительность, мгновенность действия, которая не может быть измерена в секундах или долях секунды. Следовательно, это не что иное, как наше, субъективное, представление о такой быстроте, наш «образ быстроты», закрепленный в ментальном пространстве говорящих и репрезентированный данным прилагательным. Словосочетание каскад ударов выражает представление не о конкретном, известном всем количестве следующих друг за другом ударов, т. е. некоторой норме, а субъективное представление о ситуации следующих друг за другом ударов (мяча в спортивных состязаниях, боксеров, оплеух, пощечин, пинков), – представление, имеющее свою «нишу» в концептуальной картине мира русских и, в вербализованной форме, в системе лексики. Поскольку в лингвистике коннотация как языковой феномен обычно связывается с субъективной сферой сознания, то интенсивность как компонент семантики экспрессивов резонно интерпретировать как коннотативную сему.