II.Грамматические вопросы перевода редкость случаев грамматического совпадения в подлиннике и переводе

Грамматические явления того или иного языка, связанные с закономерностями его строя и ими обусловленные, в своей совокупности отличны от грамматических явлений другого языка, хотя и могут представлять в отдельных отношениях сходство или совпадать с ними. Отсюда и вытекают грамматические задачи перевода — в области как морфологии, так и синтаксиса; этим же определяется то особое место, которое в исследовании перевода принадлежит случаям расхождения грамматического строя языков. Это расхождение, особенно ярко дающее себя знать именно при переводе, является результатом своеобразия каждого из двух языков.

Разумеется, воспроизведение грамматической формы подлинника, как таковой, не может служить целью перевода. Целью является передача мысли в ее целом, — мысля, выражению которой в оригинале могут соответствовать иные формальные средства. И лишь в том случае, когда определенную стилистическую роль играют отдельные особенности грамматической формы оригинала, —например, ее краткость, параллелизм в построении словосочетаний или предложений, более частое использование той или иной части речи, — задачей перевода становится если не прямое воспроизведение этих черт, то воссоздание их функций путем использования аналогичных средств выражения своего языка.

Сразу же следует оговорить те грамматические особенности иностранных языков, которые могут представить значительные трудности при изучении этих языков, при усвоении смысла того или иного текста, но не при переводе, поскольку существует более или менее единообразный способ передачи таких особенностей, хотя бы и требующий существенной перестройки целого оборота. Таковы, например, имеющиеся в большинстве романских и германских языков сочетания прямого дополнения с инфинитивом (так называемый Accusativus cum hifinitivo) — типа фр. „Je le vois venir" — «Я вижу, как он идет», исп. „Nos ven llegar" — «Они видят, что мы подходим», нам. „Ich sah ihn arbeiten" — «Я видел, как он работал» (или «за работой»), англ. "I expected the travellers to be here by this time" — «Я ждал, что путешественники будут здесь к этому времени». Они, как правило, переводятся сложноподчиненными предложениями, где в качестве подлежащего придаточного предложения выступает существительное, соответствующее по смыслу прямому дополнению подлинника, а в качестве сказуемого — глагол, соответствующий по смыслу инфинитиву подлинника.

Сюда же относятся сочетания глаголов sembler, scheinen, to seem с инфинитивом, требующие чаще всего передачи таким предложением, где сказуемым (в спрягаемой форме) является глагол, соответствующий по значению инфинитиву, а спрягаемой части сказуемого подлинника соответствует по смыслу наречие или вводное слово «кажется» (или: «как кажется»), «по-видимому», «как будто».

Далее — это бессоюзные определительные придаточные предложения английского языка (типа: "the books I have been reading"), требующие использования подчиняющего «который» («книги, которые я прочел») при переводе их с помощью придаточного определительного или передаваемые причастным оборотом («книги, прочитанные мною»).

Для языковых особенностей этого типа характерно, что грамматическая перестройка, необходимая при переводе на другой язык, ограничивается обычно узкими рамками словосочетания.

Надо, однако, подчеркнуть: 1) что круг таких особенностей для каждого языка (по отношению к другому) всегда ограничен и 2) что при передаче подобных сочетаний, хотя бы в общей и единообразной для каждого из них, все же отнюдь не может быть полного стандарта, следования какому-то одному неизменному рецепту, и нисколько не исключается выбор между несколькими, хотя бы и близкими друг к другу возможностями; выбор варианта и здесь может зависеть от соотношения с соседними предложениями, от жанра и типа переводимого текста» от его стиля и т.п.

Все это тем более важно оговорить» что в литературе вопроса и особенно в учебниках того или другого иностранного языка существует тенденция преувеличивать стандартность возможных способов передачи подобных конструкций. Это, в частности и в особенности, касается конструкций, выражающих долженствование в немецком, английском, французском языках — сочетаний глаголов „haben" „to have", „avoir" „sein", „to be", „être" с инфинитивом. В первой редакции настоящей книги также была допущена неверная формулировка, относящая эти сочетания к числу тех, которые переводятся однотипно¹. Между тем, как показало исследование, специально посвященное этим сочетаниям в немецком языке и способам их перевода на русский, «удалось установить для перевода сочетаний sein + zu + инфинитив - 28, а для перевода haben + zu + инфинитив - 45 способов перевода на русский язык, не считая случаев так называемой полноценной замены»². Хотя, разумеется, некоторые из этих способов перевода более или менее параллельны друг другу и образуют более или менее обширные однотипные группы, говорить о какой-либо стандартности передачи уже не приходится. Самое количество возможностей перевода, зависящих от разнообразных условий контекста, хотя и представляющих определенную закономерность, говорит о многозначности данной конструкции. Внимательное рассмотрение абсолютной конструкции в английском языке, проведенное в сопоставлении с русским, также показало чрезвычайное богатство и разнообразие способов, которыми она может переводиться на русский язык в зависимости от смысловых отношений, выражающихся в оригинале, и от особенностей контекста перевода³.

Применительно к подобным случаям следует отказаться от понятия «однотипности» перевода. Конечной же задачей обобщения наблюдений над материалом переводов может быть установление наиболее частотных и типичных способов перевода и их вариантов.

Само собою разумеется, что при разработке вопросов перевода с одного определенного языка на другой подобные явления представляют собой большой интерес и дают чрезвычайно благодарный материал.

Что касается общей теории перевода, то в первую очередь встает вопрос: в какой мере возможно обобщение более сложных фактов, выявляемых на материале нескольких языков путем сопоставительного исследования тех грамматических соотношений, которые между ними возникают при переводе?

Не подлежит сомнению, что при исследовании вопросов перевода с одного конкретного языка на другой основное внимание должна привлекать именно область грамматических явлений, специфичных для каждого из них. Однако в тех случаях, когда несколько языков, в той или иной мере родственных, имеют между собой действительно общие особенности, общие черты, одинаковые элементы, отличающие их от другого языка — того языка,, на который делается перевод, — возникает почва для обобщения возможностей, какими последний располагает при их передаче. При этом, разумеется, должно учитываться своеобразие, с которым данные черты и особенности проявляются в каждом из них. Так, можно говорить о средствах, которыми, например, русский язык обладает для выражения значений, выражаемых во французском, немецком, английском, испанском и др. языках определенным и неопределенным артиклем или разветвленной системой форм прошедшего времени; также можно говорить о том, как используются русские видовые формы глагола для перевода с тех языков, где вид в качестве грамматической категории не существует. Отправным моментом при этом должны служить возможности одного конкретного языка (в нашем случае — русского) в их отношении к другому или нескольким языкам, особенности которых находят в нем известные соответствия. Надо, однако, иметь в виду особый, не узкоформальный характер этих соответствий. Так, различие грамматического строя часто вызывает необходимость при передаче значения, выраженного морфологическим средством языка подлинника, прибегать в переводе к средству синтаксического или лексического порядка. Связь между разными уровнями языка именно при переводе проявляется с особенной силой.

Разумеется, никакая теория, в том числе и теория перевода, не существует без обобщений, но самые обобщения различаются по масштабам материала, на основании которого они сделаны и к которому они приложимы. Всегда надо учитывать чрезвычайную специфичность каждого языка, с которого или на который может делаться перевод. Вот почему те немногие обобщающие положения, какие применимы ко всем случаям передачи грамматического строя ИЯ, предполагают максимально конкретную разработку тех частных случаев, в которых они находят свое выражение.

Одно из таких обобщений настолько, впрочем, бесспорно, что его нужно предпослать анализу конкретных грамматических вопросов перевода. Оно сводится к следующему: перевод точный в формально-грамматическом отношении часто бывает невозможен вообще из-за отсутствия формальных соответствий; часто он не отвечает норме словосочетаемости ПЯ, а в ряде случаев он и стилистически невозможен. Особенно же редки случаи, когда в составе сколько-нибудь распространенного предложения в переводе и в подлиннике совпадает порядок слови их число (даже считая за единицу существительное с его артиклем и аналитические формы глаголов), их грамматические категории и их основные словарные значения.

Приводим один из примеров того, насколько в пределах литературной нормы русского языка возможна формально-грамматическая точность передачи подлинника (понимая под последней совпадение порядка слов, их грамматических связей и их грамматических категорий в двух языках) — два предложения из английского научного текста и их перевод:

Несмотря на довольно значительную точность в формально-грамматическом отношении, все же и здесь наблюдается ряд неизбежных расхождений. Русский текст несколько объемнее — и не только потому, что русские слова по числу слогов обычно длиннее английских, но и потому, что некоторые слова переданы сочетанием двух, как, например, "corollary" — «естественным следствием»³. В одном случае глагольная связка ("are") передана русским полусвязочным глаголом «являются», а существительное (в составе именного сказуемого) соответственно приобретает форму творительного падежа; в другом случае связка ("is") не получает в переводе никакого отдельного соответствия, и сказуемое выражено с помощью прилагательного в краткой форме («неизвестна»). Одно из существительных первого предложения английского текста имеет форму единственного числа ("group"), а в русском переводе соответствующее по месту и по роли слово («языками») — форму множественного числа. Эти грамматические отклонения перевода от формы подлинника вызваны известными различиями и в характере научного стиля речи в английском и в русском языке: в первом она ближе по своей ориентации к речи разговорной; между тем, лексико-стилистическая норма русского языка не допускает той эллиптичности, какая возможна и привычна в английском, где слова "group" и "branches" не требуют для полноты смысла никакого добавления (например, "of languages"). Но порядок следования группы подлежащего и группы сказуемого и расположения в их пределах отдельных слов, соответствующих друг другу по смысловой роли и по синтаксической функции, почти совпадают. И это — случай не очень частый даже в переводе научного текста; возможен он только при условии относительной краткости предложения и при отсутствии необходимости перестраивать предложение по требованиям смысла. При переводе художественной литературы возможность таких совпадений еще меньше; самые задачи, которые возникают там, требуют, как правило, существенных грамматических перестроек.

Случаи изменения грамматических категорий слова в переводе, небольших перестановок или добавлений в пределах малых словосочетаний (вроде показанных выше) — постоянны при передаче любого текста; они типичны и для самого «точного» перевода.

Вместе с тем, они в известной степени и элементарны, т. е. служат лишь отправной точкой для решения более сложных задач, когда само наличие несовпадающей в двух языках грамматической категории создает переводческую трудность. К тому же и те самые грамматические категории, какие в разобранном примере переданы точным соответствием, в других контекстах и при других стилистических условиях могут оказаться вовсе не переданными. Другими словами, самая формальная точность в передаче грамматических категорий — нетипична, и вполне нормальными, неизбежными, необходимыми являются отступления от формально точного соответствия, не единичные и не случайные, а постоянные и закономерные.