Xliv (Глава восьмая)

Тогда – не правда ли () – в пустыне,

Вдали от суетной молвы,

Я вам не нравилась... Что ж ныне

Меня преследуете вы ()

Зачем у вас я на примете ()

Не потому ль, что в высшем свете

Теперь являться я должна,

Что я богата и знатна,

Что муж в сраженьях изувечен,

Что нас за то ласкает двор ()

Не потому ль, что мой позор

Теперь бы всеми был замечен,

И мог бы в обществе принесть

Вам соблазнительную честь ()

Х1Ш (Глава четвертая)

В глуши что делать в эту пору ()

Гулять () Деревня той порой

Невольно докучает взору

Однообразной наготой.

Скакать верхом в степи суровой ()

Но конь, притуплённой подковой

Неверный зацепляя лёд,

Того и жди, что упадет.

Сиди под кровлею пустынной,

Читай: вот Прадт, вот W.Skott.

Не хочешь ()– поверяй расход,

Сердись, иль пей, и вечер длинный

Кой-как пройдет, а завтра то ж,

И славно зиму проведешь.

Убедились, что при отсутствии знаков препинания не всегда легко определить, с какой интонацией следует произнести текст?

В первой онегинской строфе частица ли, вопросительные слова что, зачем, не потому ль служат ориентирами, требуют вопросительного знака в конце предложения. Во второй строфе только логика изложения может подсказать интонацию и тут можно ошибиться. Если предположить, что А. С. Пушкин, задав вопрос «В глуши что делать в эту пору?», советует гулять, скакать верхом в степи суровой, читать, тогда это повествовательные предложения и на месте скобок ставятся точки. У А. С. Пушкина стоят не точки, а вопросительные знаки. Это вопросы-переспросы, вопросы, выражающие удивление. Вот как можно распространить текст, восполнив пропущенное, но подразумеваемое: – В глуши, что делать в эту пору? – Можно гулять. – Гулять? – Можно скакать верхом. – Скакать верхом в степи суровой?

Характер интонации, как видите, определяется замыслом пишущего или говорящего.

При всем разнообразии интонаций их можно объединить в наиболее характерные для русского языка типы. Для этого прежде всего необходимо найти в выражении центр – основной ударный слог. Например, во фразе «Мальчик взял книгу» примем за центр слово взял. Все, что находится перед центром, называется предцентровой частью, а то, что после центра –постцентровой. Предцентровая, центр и постцентровая части образуют интонационную конструкцию – ИК (произносится ИКа).

Не обязательно все составляющие интонационную конструкцию должны быть представлены в речевом такте. Например: Вечер! Где? Здесь. ИК этих фраз состоит из одного центра. Вечер наступил. Где книга? Здесь лежит. – ИК имеет центр и постцентровую часть. Вот и вечер. Книга где? Лежит здесь. – ИК состоит из предцентровой части и центра.

Есть еще одна особенность, которую также необходимо учитывать, когда определяется тип интонации, в результате чего изменяется структура ИК. Например, если интонационно выделить первое слово, тогда оно будет центром, а остальные слова образуют постцентровую часть. Если же интонационно подчеркивается последнее слово, тогда предложение состоит из центра и предцентровой части. Ср.: Толик взял книгу и Толик взял книгу.

Для определения типа ИК важно также различать, как изменяется основной тон: повышается он или понижается. Тон произнесения гласных может быть ровным (–), нисходящим (]), восходящим (Г), нисходяще-восходящим (U), восходящее-нисходящим (П) – По изменению тона можно (с.286) судить о цели высказывания и о субъективном к нему отношении говорящего.

В русском языке выделяется семь типов ИК. Рассмотрим их.

В повествовательном предложении при выражении завершенности предцентровая часть произносится в среднем тоне, на гласном центра тон понижается, постцентровая часть звучит ниже среднего. Представим это схематично:

ИК-1

КАКИЕ У НИХ ОБЫ ЧАИ.

У вопросительных предложений, обращений предцентровая часть также произносится в среднем тоне, а постцентровая – ниже среднего, на гласном центра движение тона ровное или нисходящее, но в отличие от ИК-1 усилено словесное удаление (оно на схеме обозначено жирной чертой).

ИК-2

КАКИЕ У НИХ О БЫ ЧАИ? (с.287)

Если приходится повторить вопрос или произносится вопросительное предложение без вопросительного слова и только

интонация определяет его характер, тогда используется ИК-3.

ИК-3

КАКИЕ У НИХ О БЫ ЧАИ?

ТО ЛИК ВЗЯЛ КНИГУ?

ТОЛИК ВЗЯЛ КНИГУ?

В чем отличие ИК-3? Только в том, что на гласном центра тон резко повышается. Интонация в данном случае позволяет говорящему подчеркнуть то, что его интересует: или кто взял, или взял ли, или что взял.

При выражении сопоставительного вопроса, а также вопроса с оттенком требования интонация имеет свои особенности: на гласном центра тон понижается, затем повышается (нисходяще-восходящая интонация), предцентровая часть произносится средним тоном, а в постцентровой высокий уровень тона держится до конца конструкции.

ИК-4

\ У НИХ? КАКИЕ У НИХ ОБЫЧАИ?

ВАШ АД РЕС?

ВАША ФА МИ ЛИЯ?

В экспрессивных предложениях, когда дается высокая оценка, выражается восхищение, а также в вопросительных предложениях с вопросительным словом используется ИК-5, имеющая сложный рисунок. ИК-5 имеет два центра. В первом идет повышение тона, во втором – понижение. Между центрами тон выше среднего, а в постцентровой – ниже среднего.

(с.288)

ИК-5

КА КИ Е У НИХ О БЫ ЧАИ!

КА КА Я ПРЕ КРА СНАЯ ПОГОДА!

НАСТО Я ЩАЯ BE СНА!

ЗА ЧЕМ ЛО ВИТЬ БАБОЧЕК?

Когда же мы недоумеваем, когда хотим подчеркнуть высокую степень признака, действия, состояния, тогда на гласном центра тон повышается и его высокий уровень сохраняется до конца конструкции.

ИК-6

КА КИ Е У НИХ ОБЫЧАИ? (недоумение)

КАКИЕ У НИХ О БЫ ЧАИ! (оценка)

СКОЛЬКО ПИ СЕМ ПРИСЛАЛИ!

КАКОЙ ВКУ СНЫЙ ПИРОГ!

И последнее. В русском языке нередко одну и ту же мысль можно выразить по-разному. Например:

Никаких обычаев у них нет.

Какие у них обычаи!

Смысл у приведенных предложений один и тот же, а интонация различна. В первом случае констатируется факт, во втором выражается экспрессивное отрицание. При произнесении первой фразы используется ИК-1:

НИКАКИХ О БЫ ЧАЕВ У НИХ НЕТ(с.289)

Интонация второго предложения иная: на гласном центра тон резко повышается, гласный заканчивается смычкой голосовых связок (смычка обозначается пересечением линий), и это отличает ИК-7 от ИК-3.

ИК-7

КА КИ Е У НИХ ОБЫЧАИ!

Обратите внимание на то, что при описании каждой конструкции приводится фраза с одинаковым синтаксическим построением и лексическим составом. Это не случайно, так как наглядно показывает, какими возможностями обладает звучащая речь, когда только благодаря интонации передается столько различных оттенков мысли. Если же учесть, что предложение можно произнести с различной эмоциональной окраской (сочувствуя, сожалея, негодуя, восторгаясь), то количество вариантов высказывания значительно увеличится.

Интонация играет значительную роль в устной речи.

Литературовед, мастер устного рассказа, И. Андроников писал:

...интонация... не только ярко выражает отношение говорящего к тому, о чем идет речь, но одним и тем же словам может придать совершенно различные оттенки, бесконечно расширить их смысловую емкость. Вплоть до того, что слово обретет прямо обратный смысл. Скажем, разбил человек что-нибудь, пролил, запачкал, а ему говорят: «Молодец!» Опоздал, а его встречают словами «Ты бы еще позже пришел!» Но раздраженно-ироническая интонация или насмешливо-добродушная переосмысливает эти слова <... > простое слово «здравствуйте» можно сказать ехидно, отрывисто, приветливо, сухо, мрачно, ласково, равнодушно, заискивающе, высокомерно. Это простое слово можно произнести на тысячу разных ладов. А написать? Для этого понадобится на одно «здравствуйте» несколько слов комментария, как именно было произнесено это слово [2, 413].

Диапазон интонаций, расширяющих смысловое значение речи, можно считать беспредельным. Не будет ошибкой сказать, что истинный смысл сказанного заключается постоянно не в самих словах, а в интонациях, с какими они произнесены.

Интонация передает смысловые и эмоциональные различия высказываний, отражает состояние и настроение говорящих, их отношение к предмету беседы или друг к другу.

Вспомним роман Л. Н. Толстого «Анна Каренина». Первый разговор Стивы Облонского с женой после того, как она узнала о его измене.

– Долли! – сказал он тихим, робким голосом. Он втянул голову в плечи и хотел иметь жалкий и покорный вид, но он все-таки сиял здоровьем и свежестью. < .. >

– Что вам нужно? – сказала она быстрым, не своим, грудным голосом.

– Долли! – повторил он с дрожанием голоса. – Анна приедет

нынче. – Ну что же мне? Я не могу ее принять! –вскрикнула она.

– Но надо же, однако, Долли...

– Уйдите, уйдите, уйдите! – не глядя на него, вскрикнула она,

как будто крик этот был вызван физической болью. <.. >

– Уйдите, уйдите отсюда! –закричала она еще пронзительнее, – и не говорите мне про ваши увлечения, про ваши мерзости!

– Но что ж... Ну что ж делать? –говорил он жалким голосом, сам не зная, что он говорит, и все ниже и ниже опуская голову.

–Вы мне гадки, отвратительны! –закричала она, горячась все более и более.

– Ваши слезы –вода! Вы никогда не любили меня;

в вас нет ни сердца, ни благородства! Вы мне мерзки и гадки, чужой, да, чужой! –с болью и злобой произносила она это ужасное для себя словочужой.

Передавая интонацию речи героев, писатель раскрывает их внутреннее состояние, их переживания: чувство вины Степана Аркадьевича {жалким голосом, с дрожанием голоса); обиду, отчаяние его жены (с болью и злобой). Душевное напряжение обманутой Долли проявляется в темпе речи, влияет на тембр ее голоса {сказала быстрым, не своим, грудным голосом).

Раздражение, безысходное горе повышает высоту и интенсивность звучания (вскрикнула, закричала еще пронзительнее). У Стивы, наоборот, сознание своей вины и желание примирения заставляет его снизить высоту и интенсивность звучания (сказал тихим, робким голосом).

По интонации героев произведения читатель понимает, в каком состоянии они находятся, какие чувства охватили их.

Интонация отличает устную речь от письменной, делает ее богаче, выразительнее, придает ей неповторимый, индивидуальный характер.

Известен, например, такой случай. Академик А. Е. Ферсман, минеролог, один из основоположников геохимии, делал доклад о Дмитрии Ивановиче Менделееве. Процитируем академика Б. М. Кедрова, присутствовавшего на этом докладе:

Получив слово, Ферсман встал, поклонился, начал говорить, произнес первые слова об оценке Энгельсом научного подвига Менделеева. А потом... Потом вдруг исчезли слова. Произносившиеся фразы звучали, словно переложенные на музыку, сливались в общий аккорд, который, казалось, заполнил собою весь зал. Притихшие люди, потолок и стены, стол президиума и сам докладчик исчезли, остался только голос, рисующий одну картину задругой.

Это была подлинно поэтическая импровизация. Мысли оратора, да еще так ярко преподнесенные слушателям, буквально рождались на их глазах. <.. > Докладчик кончил. В зале царила тишина, и все сидели словно зачарованные, ошеломленные необычностью речи, которая была похожа на стихи.

Выступление А. Е. Ферсмана решено было опубликовать.

Б. М. Кедрову принесли дешифрованную стенограмму.

Я стал ее читать, –вспоминает Б. М. Кедров.–Слова были те же, но–серые, обыденные. Вот что значит–лишение слова звуковой формы, где все зависит от интонации, от ударения. На бумагу всего этого перенести нельзя, вся их музыкальность пропадает. И мне стало грустно (Природа. 1983. № 11).

О том, что интонация отличает устную речь от письменной, пишет ученый-лингвист А. Б. Шапиро:

...в устной речи мы делаем много таких пауз, повышений и понижений тона, замедлений и убыстрений темпа речи, изменений тембра голоса и т. п., которые никогда не отмечаются и не могут отмечаться в письменном тексте уже по одному тому, что для этого потребовалось бы огромное количество разнообразных знаков, –наверное, не меньше, а возможно и больше, чем их требуется для музыкальных текстов[84, 178].

Необходимо сказать и о синтаксической функции интонации. Она указывает:

– конец фразы;

– ее законченность или незаконченность;

– к какому типу относится предложение, содержит оно вопрос, восклицание или повествование.

В письменной речи о синтаксической роли интонации читатель узнает по знакам препинания.

Прямое назначение знаков препинания,– считает К. С. Станиславский, –группировать слова фразы и указывать речевые остановки или паузы. Они различны не только по продолжительности, но похарактеру. Последний зависит от той интонации, которая сопровождает речевую остановку. Иначе говоря, каждый знак препинания требует соответствующей ему, характерной для негоинтонации.

Каков же характерный мелодический рисунок каждого из знаков препинания?

Точке присуща интонационная фигура звукового понижения основного тона – своеобразного падения звука. Для того, чтобы точка зазвучала активнее, определеннее, необходимо большее повышение звука перед завершающим словом. Это увеличит амплитуду звучания, и голосовой удар на понижении прозвучит энергичнее.

Не все точки имеют одинаковую интонационную структуру. Если последующая фраза тесно связана по смыслу с предыдущей, развивает и дополняет ее, точка не должна зазвучать с такой активностью, амплитуда не будет столь велика, понижение звучит слабее. Лишь завершающая точка получает наибольшую звуковую определенность: голос опускается «на дно», утверждая законченность мысли. Такое различие интонационной структуры по силе звучания носит название градации точки.

Запятая, наоборот, характеризуется повышением звука, который завершается своеобразным «голосовым загибом», обрывающим звук и предупреждающим, как поднятая кверху рука, о том, что мысль не завершена. Этот обрыв повышающейся интонации заставляет слушающего внутренне ожидать ее завершения, а продолжение фразы, начавшееся с той же звуковой ступени, на которой прозвучала эта «запятая», психологически соединится для него с ее началом.

Двоеточие интонационно подготавливает слушающего к продолжению мысли, в его интонации ощущается движение, развитие, передаваемое легким звуковым толчком.

Вопросительный знак требует резкого и быстрого подъема звука на вопросительном слове, которое сопровождается характерной фигурой так называемого «кваканья». Высота и скорость подъема, форма звуковой фигуры создают градацию вопроса.

Восклицательный знак начинается с быстрого и энергичного звукового подъема, после чего голос резко падает книзу.

Чем выше взлет и резче падение, тем интенсивнее звучит восклицание.

Особый интонационный рисунок каждого знака препинания, градация силы и характера логического ударения, темп и ритм смены речевых тактов позволяют четче вылепить звуковой образ мысли, сделать так, чтобы она легко воспринималась на слух.

Характеристика устной речи будет неполной, если не сказать еще об одной ее особенности – о паузе.

Редко кто из говорящих задумывается над тем, что такое пауза, для чего она нужна, какие паузы бывают. Считается, что пауза особой роли в речи не играет, что ее никто не замечает, что она нужна исключительно для вдыхания воздуха в легкие.

А почему же тогда, если наш собеседник во время разговора вдруг делает паузу, мы испытываем чувство волнения: что это с ним произошло? не приступ ли? или он на что-то обиделся? или засомневался в правоте моих слов? И с нетерпением ждем, когда последует продолжение разговора.

Действительно, пауза (лат. pausa от греч. pausis – прекращение; остановка) – временная остановка звучания, в течение которой речевые органы не артикулируют и которая разрывает поток речи. Пауза – это молчание. Но и молчание может быть выразительным и значимым. Даже наука такая есть – паузология. Первый паузолог США профессор О'Коннор считает, что паузы могут сказать о человеке не меньше, чем слова, что в разговоре на них уходит 40–50% времени.

Не случайно, говоря о первом спектакле в Московском Художественном театре, о том, как играли актеры и как принимали их зрители, В. И. Немирович-Данченко вспоминает и о...паузах. Он подчеркивает, что они в речи актеров были «не пустые, а заполненные дыханием этой жизни и этого вечера; паузы, в которых выражалось недоговоренное чувство, намеки на характер, полутона».

Тонкий знаток сценического искусства, прекрасно знающий возможности живого устного слова с его разнообразием интонаций и пауз, Немирович-Данченко понимал, что паузы бывают разные. Он писал: «паузы не шестые, а заполненные».

Что же имел в виду В. И. Немирович-Данченко, противопоставив «пустые» паузы «заполненным»? Какие паузы он считал «пустыми»? В письме К. С. Станиславскому читаем:

Прежде всего роль знать, как «Отче наш», выработать беглую речь, не испещренную паузами, беглую и легкую. Чтобы слова лились из Ваших уст легко, без напряжения.

Вот, оказывается, в чем причина «пустых» пауз в сценической речи. Это – плохое знание текста роли, когда актер постоянно думает о том, что дальше следует говорить.

«Пустые» паузы встречаются и в обыденной обстановке. Есть люди очень ограниченные, их интеллект слабо развит, они почти ничего не читали, мало что знают. Когда они вступают в разговор, то речь их бывает «испещрена» паузами, ничего не значащими, не несущими никакой информации. Такие паузы не создают комфорта при общении, они затягивают разговор, а некоторых собеседников даже раздражают.

Кто-нибудь из читателей может возразить: «Но ведь человек, когда говорит, должен думать, что и как сказать. Для этого необходимо время, вот он и делает паузы. Разве это плохо?»

Конечно, нет! С пустой паузой, порожденной отсутствием мысли, не следует смешивать паузы хезитации, т. е. паузы обдумывания, размышления.

Чаще всего паузы хезитации встречаются в речи людей, обсуждающих политические, социальные, научные проблемы, когда у выступающих еще не сформировалось окончательное мнение по обсуждаемой проблеме, они ищут решение вопроса, вслух обдумывают его. Паузы помогают говорящим оформить свои мысли и предложения, находить лучшую, наиболее точную и ясную форму изложения. Паузы размышления возникают в любом месте высказывания и отражают колебания при выборе возможных речевых средств. Их могут заменять сочетания слов: «пожалуй», «точнее сказать...», «лучше сформулировать так...», «правильнее будет...», «нет, не так надо сказать...» После этих оговорок дается новая формулировка мысли. Паузы хезитации уместны и необходимы.

В теории публичной речи, кроме интонационно-логической, выделяют еще психологическую паузу. В чем ее суть? Чем она отличается от логической? К. С. Станиславский на эти вопросы отвечает так:

... в то время как логическая пауза механически формирует такты, целые фразы и тем помогает выяснить их смысл, психологическая пауза дает жизнь этой мысли, фразе и такту, стараясь передать их подтекст. Если без логической паузы речь безграмотна, то без психологической она безжизненна.

Логическая пауза пассивна, формальна, бездейственна; психологическая – непременно всегда активна, богата внутренним содержанием.

Логическая пауза служит уму, психологическая – чувству. Знаете ли вы, как высоко ценится психологическая пауза?

Она не подчиняется никаким законам, а ей подчиняются все без исключения законы речи.

Там, где, казалось бы, логически и грамматически невозможно сделать остановки, там ее смело вводит психологическая пауза.

Например: представьте себе, что наш театр едет за границу. Всех учеников берут в поездку, за исключением двух. –Кто они?– спрашиваете вы в волнении у Шустова.–Я и... (психологическая пауза, чтобы смягчить готовящийся удар или, напротив, чтобы усилить негодование)... и... ты!–отвечает вам Шустов.

Вам известно, что союз «и» не допускает после себя никаких остановок. Но психологическая пауза не стесняется нарушить этот закон и вводит незаконную остановку Помимо пауз хезитации, логических и психологических выделяются еще интонационно-синтаксические паузы. Они соответствуют знакам препинания в письменной речи и различаются длительностью. Самая короткая пауза – на месте запятой, а самую длинную требует точка. Интонационно-синтаксической паузой отделяются в звучащей речи однородные члены предложения, вставные конструкции, обращения; пауза заполняет то место в предложении, где подразумевается пропуск слова.

Есть еще две разновидности пауз.

Представим себе такую картину: идут вступительные экзамены. Абитуриенты пишут диктант. Преподаватель читает текст медленно, повторяет части предложения и, повторяя, делает паузы. Что это за паузы? Как они называются? Какова их функция?

Прежде чем ответить, приведем другой случай. У причала стоит туристический пароход «Капитан Сутырин». Пассажиры стоят на палубе, провожающие на пристани. Все спешат сказать друг другу слова, которые кажутся самыми важными, самыми нужными. «Я... тебя прошу... будь осторожен...» «Что?.. Не... пони...маю...!» «Будь... осто... рожен... Понял?!»

Еще одна картина. На плацу маршируют новобранцы. Раз-

дается команда: «На ле... во! Шагом... марш!»

Паузы... паузы... паузы!

Чем они вызваны? Ситуацией. Какова их функция? Надо, чтобы абитуриенты успели написать текст диктанта, чтобы в шуме и на далеком расстоянии люди услышали и поняли друг друга, чтобы новобранцы успели подготовиться выполнить команду. Поскольку паузы вызваны той или иной ситуацией, они называются ситуативными.

Последняя разновидность – паузы физиологические. Они появляются, когда не хватает воздуха в легких, особенно при одышке, или когда поражена центральная нервная система и в результате забывается нужное слово, трудно выразить какую-нибудь мысль. Хорошо, если человек обходится без таких пауз!

В заключение разговора о паузах приведем слова К. С. Станиславского: «Пауза – важнейший элемент нашей речи и один из главных ее козырей».

Так будем внимательны к паузам, научимся пользоваться ими!

Из истории изучения интонации

Можно ли сомневаться в том, что интонация присуща речи с начала ее зарождения? Думаем, что нет. А вот на вопрос, когда на нее обратили внимание, когда она стала объектом научного изучения и почему, ответить без знания истории науки трудно.

Интонация заинтересовала прежде всего теоретиков ораторского искусства еще в античные времена. Оратор должен уметь говорить четко, ясно, чтобы все понимали, о чем он ведет речь.

Кроме того, оратор должен воздействовать не только на разум, но и на чувства слушателей, должен уметь завоевать их симпатию, склонить на свою сторону, вызвать нужную ему реакцию.

Он должен знать, как это сделать, какие средства звучащей речи необходимо для этого использовать. Вот почему ораторы Древней Греции и Древнего Рима, закладывая основы ораторского искусства, писали и об интонации.

В их трудах, дошедших до нас, описана речевая мелодия, определено ее отличие от музыкальной, охарактеризованы ритм, темп, паузы, говорится о важности разделения потока речи на смысловые части. Можно, действительно, сказать, что интонацией стали интересоваться со времен легендарного Ромула, основавшего Рим.

Проблема интонации привлекла теоретиков публичной речи и в средние века. Но для нас больший интерес представляют работы, появившиеся в России в XVIII столетии. Именно в это время формулируются основные теоретические положения ораторского искусства, которые остаются актуальными и в наши дни. Одним из таких теоретиков был М. В. Ломоносов. Часть четвертая его «Краткого руководства к риторике» называется «О произношении». Здесь он пишет о том, что произношение «имеет великую силу», поэтому «кто подлинный ритор быть желает, тот в приличном слову произношении должен часто упражняться и наблюдать следующие правила».

Каковы же они? М. В. Ломоносов советует:

Слово произносить должно голосом чистым, непрерывным, не грубым, средним, т. е. не очень кричным или весьма низким, равным, т. е. не надлежит вскрикивать вдруг весьма громко и вдруг книзу опускаться, и, напротив того, неприлично произносить однем тоном, без всякого повышения или понижения, но, как произносимый разум требует, умеренно повышать и понижать должно и голос. В вопрошениях, в восклицаниях и в других сильных фигурах надлежит оный возносить с некоторым стремлением и отрывом. В истолковании и в нежных фигурах должно говорить равнее и несколько пониже; радостную материю веселым, печальную плачевным, просительную умильным, высокую великолепным и гордым, сердитую произносить гневным тоном. И словом, голос свой управлять должен ритор по состоянию и свойствам предлагаемыя материи.

Используя термин голос, М. В. Ломоносов имеет в виду интонацию. Он обращает внимание оратора на изменение тона, его повышение или понижение, на силу звучания, пишет об особенностях интонации вопросительных и восклицательных предложений, о тембре при передаче различных эмоций. В следующем параграфе речь идет о членении высказывания на смысловые отрезки, о паузах, которые оформляют это деление, и наконец, о темпе речи. Процитируем М. В. Ломоносова:

Каждый период должно произносить отдельно от прочих, т.е.,окончив оный, несколько остановиться; части его, разделенные двоеточиями и запятыми, отделять малою переменою голоса и едва чувствительною остановкою; каждое речение, склад и литеру выговаривать чисто и ясно и в один дух излишне не захватывать, ибо сие понуждает часто в непристойном месте остановиться или, несколько складов не договоря, пропустить. Ненадобно очень спешить или излишнюю протяжность употреблять, для того что от первого слова бывает слушателям невнятно, а от другого скучно.

В XVIII–XIX веках с развитием театрального искусства интонацию начинают рассматривать как важный элемент сценической речи. Для актера, как и для оратора, звучащая речь – основное средство передачи мыслей, чувств, средство воздействия на зрителей, поэтому актер должен уметь использовать все возможности языка, знать его законы.

Специалисты по выразительному чтению, актерскому мастерству, сравнивая сценическую речь с обыденной, определили особенности ее интонации. На примере анализа художественного произведения они показали, какую функцию выполняет интонация, каковы ее составляющие, с какой интонацией следует читать то или иное произведение.

Особое внимание уделялось связи пунктуации с характером произношения текста, подчеркивалось, что знаки препинания определяют место пауз и их длительность, указывают границы речевых отрезков, требуют повышения или понижения тона. Важно знать, что уже в то время правильно определили зависимость интенсивности произношения от логического ударения, от порядка слов в предложении, от того, к какой части речи принадлежит слово, каким членом предложения является и какое место в нем занимает.

Теоретические высказывания о характере русской интонации и советы по практическому ее использованию в сценической речи обобщил и развил дальше К. С. Станиславский. В сочинениях «Работа актера над собой», «Работа актера над ролью», «Моя жизнь в искусстве» он неоднократно обращается к вопросу о звучащей речи, высказывает ряд интересных суждений и всегда облекает их в живую, красочную, увлекательную форму. Читать его сочинения – одно удовольствие. Многое иначе начинаешь воспринимать и понимать. Вот, например, как он описывает нашу речь, наше произношение:

Я понял еще, что все люди как в жизни, так и на сцене говорят ужасно. <.. >

Мы не чувствуем своего языка, фраз, слогов, букв и потому легко коверкаем их: вместо буквы Ш произносим ПФА, вместо Л говорим УА. Согласная С звучит у нас, как ЦС, а Г превращается у некоторых в ГХА. Прибавьте к этому оканье, аканье, шепелявость, картавость, гнусавость, взвизгивание, писки, скрипы и всякое косноязычие. Слова с подменными буквами представляются мне теперь человеком с ухом вместо рта, с глазом вместо уха, с пальцем вместо носа.

Слово со скомканным началом подобно человеку с расплющенной головой. Слово с недоговоренным концом напоминает мне человека с ампутированными ногами. <.. >

Когда у некоторых людей от вялости или небрежности слова слипаются в одну бесформенную массу, я вспоминаю мух, попавших в мед; мне представляется осенняя слякоть и распутица, когда все сливается в тумане.

Аритмия в речи, при которой слово или фраза начинается медленно, а в середине вдруг ускоряется, для того чтоб в конце неожиданно точно шмыгнуть в подворотню, напоминает мне пьяного, а скороговорка –пляску святого Витта.

Проводя эксперименты со своим голосом, следя за его изменениями в результате специальных упражнений, внимательно прислушиваясь к интонации драматических и оперных актеров, беседуя с мастерами сцены об их работе над голосом, Станиславский пришел к выводу: характер интонации, окраска голоса зависят как от звучания гласных, так и согласных. Он любил повторять фразу: «Гласные – река, согласные – берега». Пение с рыхлыми согласными, по образному выражению

Станиславского, уподобляется реке без берегов, превратившейся в разлив с болотом, с топью, в которых вязнут и тонут слова.

Разрабатывая теорию интонации, он стремился осмыслить роль и функцию согласных в звучащей речи, их отличительные физиологические и акустические особенности. Так, о сонорных и звонких шумных согласных пишет:

В этих звуках ясно различаешь тянущуюся ноту гортанного происхождения, которая поет почти так же, как гласные. Разница лишь в том, что звук не выходит наружу сразу и -беспрепятственно, а задерживается зажимом в разных местах, от которых и получает соответствующую окраску. Когда же этот зажим, задерживающий гортанные звуковые накопления, лопается, то звук вылетает наружу. Так, например, при Б накопляемое гортанное гудение задерживается сжатием обеих губ, которые дают звуку характерную для . его окраску. После разжатия зажима происходит лопание, и звук свободно вылетает наружу.

По глубокому убеждению Станиславского, чтобы овладеть в совершенстве интонацией, необходимо знать, при каком положении рта, губ, языка они образуются, т. е. знать устройство речевого аппарата, его резонаторов. И не только знать его устройство, но и четко представлять, какой оттенок приобретает звук в зависимости от того, в какой полости он резонирует, куда направлен. Например, специалисты по вокалу считают, что звук, который «кладется на зубы» или посылается «в кость», т. е. в череп, приобретает металл и силу, звуки, которые попадают в мягкие части нёба или в голосовую щель, резонируют, как в вате.

А губы? Насколько важна для образования звуков хорошо развитая их артикуляция? Вот какой, по словам Станиславского, она бывает у натренированного артиста:

...я внимательно следил за его губами. Они напоминали мне тщательно пришлифованные клапаны духового музыкального инструмента. При их открытии или закрытии воздух не просачивается в щели. Благодаря этой математической точности звук получает исключительную четкость и чистоту. В таком совершенном речевом аппарате артикуляция губ производится с невероятной легкостью, быстротой и точностью.

Затем Станиславский сравнивает с артикуляцией своих губ:

У меня не то. Как клапаны дешевого инструмента плохой фабрики, мои губы недостаточно плотно сжимаются. Они пропускают воздух, они отскакивают, у них плохая пришлифовка. Благодаря этому согласные не получают необходимой четкости и чистоты.

Заканчивается рассуждение о роли артикуляции губ словами:

Когда вы это поймете так же, как теперь понял это я, вы сами сознательно захотите заняться и развить артикуляцию губного аппарата, языка и всех тех частей, которые четко вытачивают и оформляют согласные.

Конечно, не у каждого человека бывает сильный, гибкий, с большим диапазоном голос. Он может быть хриплым, гнусавым очень слабым, блеклым, невыразительным. Станиславский предупреждает, что некоторые недостатки вокала неисправимы, таково их природное свойство или результат болезни голоса. Но чаще всего голосовые изъяны можно устранить с помощью правильной постановки звука, а при болезни – с помощью лечения. В любом случае надо использовать все средства, чтобы быть всегда «в голосе», т. е. «чувствовать, что можешь управлять своим звуком, что он повинуется тебе, что он звучно и сильно передает все мельчайшие детали, переливы, оттенки творчества».

Как же этого добиться? Ведь каждый человек, будь он актер, преподаватель, политик, юрист, священник, бизнесмен, врач или кто-то другой, должен научиться владеть и управлять своим голосом.

Известная французская актриса Марина Влади вспоминает, как В. Высоцкий готовился к выступлениям:

Тело свое ты разогреваешь перед каждым спектаклем, делая специальную гимнастику актера... Тебе такая гимнастика просто необходима. В «Гамлете» ты теряешь за один спектакль два-три килограмма. В «Жизни Галилея» – еще больше, потому что четыре часа ты не покидаешь сцену. Именно благодаря этим упражнениям твой знаменитый голос, хриплый, когда ты поешь, становится по-настоящему ясным и сильным на сцене. Я не помню, чтобы у тебя хоть раз совершенно пропал голос, а ведь это –постоянный страх артистов.

Примечателен и такой факт. Станиславский, приступив к занятиям по исправлению своей речи, дал обет:

Буду все время, постоянно следить за собой и за постановкой голоса! Превращу жизнь в сплошной урок! Таким путем я разучусь говорить неправильно.

Не следует ли и всем нам прислушаться к этому совету?