Глава V. Речевая деятельность

1. Система языка существует, как неоднократно подчеркивалось, прежде всего для того, чтобы сделать возможной речевую деятельность. Правила, по которым функционируют языковые единицы, принадлежат языку, но реализуются в речевой деятельности. Если языковая система описана достаточно полно, то это описание, естественно, включает и правила «поведения» единиц языка. Что же в этом случае остается на долю описания речевой деятельности?

Можно было бы посчитать, что такого отдельного аспекта просто не существует: поскольку речевая деятельность — это функционирование системы языка, то, соответственно, ее описание — это та часть представления языка, которая имеет дело с динамикой системы, а не ее статикой. По-видимому, такой подход в известной мере оправдан. Но даже и при изложенном возможном понимании специфика деятельностного, динамического, процессуального аспекта системы столь велика, что безусловно оправдывает его автономность в рамках общего описания языка. К тому же речевая деятельность осуществляется в широком контексте психической и социальной активности человека, что лишь ограниченно отражает описание и моделирование системы как таковой. Наконец, для реальной речевой деятельности человека исключительно важна гибкость стратегий, эвристичность используемых процедур, а все эти аспекты по понятным причинам не могут быть охвачены моделью языковой системы, даже если в ней достаточным образом учтен динамический характер языка.

Последнее можно изложить и несколько иначе. Реальна своего рода релятивизация стратегий использования языка относительно типа речевого акта. Система предоставляет в распоряжение говорящего/слушающего некоторый набор правил, которыми он может воспользоваться; однако по крайней мере часть этих правил, притом значительная, оставляет за носителем языка право выбора, на который свои ограничения налагает тип речевого акта (речевой ситуации). Эти сложные взаимозависимости «прав» и ограничений уже не принадлежат языку как таковому; их естественнее относить к собственным закономерностям речевой деятельности. К ним же принадлежат уже упомянутые эвристики, используемые, главным образом, _/237//238/ слушающим для повышения эффективности и быстродействия коммуникативного процесса.

Все сказанное, думается, объясняет, почему целесообразно обсуждать отдельно проблемы речевой деятельности, даже признавая, что основное содержание ее составляет реализация правил, с необходимостью присутствующих в самой языковой системе.

Занимаясь вопросами речевой деятельности, невозможно не разграничивать две ее стороны: восприятие и порождение речи. Хотя общность соответствующих процессов несомненна, а еще более несомненна их теснейшая связь, — достаточно сказать, что говорящий слушает не только партнера при смене ролей, но и самого себя с целью самоконтроля, — специфичность речепорождения и речевосприятия требует их раздельного рассмотрения.