Когнитивно-прагматические аспекты

лингвистических исследований

Сборник научных трудов

Редактор А.М. Соколова.

Оригинал-макет - И.А. Хрусталев.

Изд. лиц. №020345 от 14.01.1997г.

Подписано в печать 11.01.1999 г. Формат 60×90 1/16.

Гарнитура «Таймс». Бум. для множит. аппаратов. Ризограф.

Усл. печ. л. 6,0. Уч. изд. л. 6,0. Тираж 150 экз. Заказ .

Калининградский государственный университет

236041, Калининград, ул. А. Невского, 14.

В.И. Заботкина

КОГНИТИВНО-ПРАГМАТИЧЕСКИЙ ПОДХОД К НЕОЛОГИИ

В ситуации полипарадигматизма в современной лингвистике наблюдается тенденция к формированию новой мегапарадигмы (Кубрякова, 1995) или архипарадигмы - в терминологии Ю. Степанова. Данная парадигма аккумулирует последние достижения отдельных парадигм на базе общих черт. В последние десятилетия ведущими парадигмами, которые внесли наибольший вклад в становление новой мегапарадигмы, явились прагматическая и когнитивная.

Связь между когнитивной и прагматической парадигмами привлекала внимание многих лингвистов. Так, Д.Шперебер и Д.Уилсон (Sperber & Wilson, 1986, 1995) отрицают существование отдельного прагматического модуля и считают его составляющей когнитивной парадигмы. Они рассматривают прагматику как часть общих когнитивных принципов, вовлеченных в интерпретацию высказываний. Во многом взгляды Д.Шпербера и Д.Уилсона разделяет Кашер (Kasher, 1991). Он считает основной задачей прагматики проследить, «как прагматические теории соотносятся с общей психологической концепцией природы человеческого сознания». С другой стороны, некоторые лингвисты считают, что когнитивная теория является частью прагматики. Так, Д. Ферсхюерен определяет прагматику как науку, изучающую когнитивные, социальные и культурные аспекты языка и коммуникации (Verschueren, 1995). Дж.Ньютс выдвинул свою собственную когнитивно-прагматическую теорию, где он придерживается мнения о том, что когнитивные и прагматические аспекты не противопоставляются, не дополняют друг друга, они скорее представляют две разные грани одного и того же явления (Nuyts, 1992).

Конвергенция когнитивных и прагматических аспектов лингвистических исследований восходит к концепту «интерпретанта», предложенному Ч.Пирсом (1934) и рассматриваемому в качестве третьего члена к диаде «знак – предмет». Понятие «интерпретант» по-разному понималось разными лингвистами. Некоторые из них приравнивали его к релевантному контексту коммуникации (Givon, 1989). Другие определяли «интерпретант» как сознание интерпретатора, мысль или понятие. Цитируя Пирса, Моррис также определяет «интерпретант» как набор общих привычек и правил употребления (Morris, 1938). Эта двойственная природа интерпретанта заложила основу для развития когнитивной теории коммуникации.

Другой чертой, объединяющей когнитивный и прагматический подход к языковым исследованиям, является принцип инференции, ставший ведущим принципом как когнитивных, так и прагматических исследований. Именно принцип инференции лежит в основе теории импликатур П. Грайса (Grice, 1989) и теории концептуальной семантики Р.Джэкендоффа (Jackendoff, 1983; 1987; 1990; 1997). «Теории кода», рассматривающие высказывание как закодированное сообщение, были вытеснены «теориями инференции», которые рассматривают высказывание лишь как выражение свидетельства намеренийговорящего (Wilson, 1997). В процессе коммуникации слушающий старается понять (инферировать) намерение говорящего. Появился термин «инференциальная коммуникация» (Sperber & Wilson, 1995).

В лексикологических исследованиях когнитивные и прагматические аспекты тесно переплетаются друг с другом. Обстоятельный обзор современного состояния лексикологии английского языка с позиции прагматического, когнитивного, текстуального и процедурного аспектов можно найти в работе Л.Липки (1992). Тем не менее многие вопросы остаются без ответа. Особое внимание должно уделяться когнитивным и прагматическим механизмам, лежащим в основе динамики лексикона английского языка.

Выбор слова определяется контекстом. В то же время пользователи языка должны обладать определенными знаниямиконтекста как релевантных условий адекватного употребления лингвистического знака. Наша гипотеза состоит в том, что для успешной коммуникации у говорящего и слушающего должно быть общее прагматическое и когнитивное пространство. Оно создается общей концептуальной картиной мира. Так, пользователи языка должны быть вовлечены в процесс «совместного ословливания» мира (Mey, 1996) в соответствии с параметрами прагматического контекста. Прагматический контекст подразделяется на три уровня: 1) общекультурная картина мира (знания об окружающем мире, включая общество и культуру), 2) дейктический контекст (контекст ситуации), 3) дискурсивный контекст (общий предшествующий текст) (Givon, 1989). Первый уровень - культурная картина мира с соответствиями в концептуальной картине мира - играет самую важную роль. Поскольку когнитивная картина мира подвержена изменениям, мы считаем необходимым проанализировать изменения последних тридцати лет.

Когнитивно-прагматический подход к лексикологическим исследованиям, основанный на анализе динамики англоязычной культурной картины мира, предполагает рассмотрение следующих вопросов: какие концепты чаще всего использовались в процессах категоризации последних нескольких десятилетий? Происходили ли изменения в наборе основных концептов и категорий? Изменился ли сам процесс категоризации? Наблюдаются ли изменения в прототипах? Какой способ вербализации был самым активным за последние десятилетия? Какие словообразовательные средства и значения были особенно активно вовлечены в процесс трансформации концептуальной структуры в реальные лингвистические знаки? Какова роль прагматических факторов в процессе концептуализации? Каковы основные прагматические ограничения на категоризацию? Каков механизм взаимодействия когнитивных и прагматических факторов в процессе порождения нового слова?

В настоящей работе мы попытаемся ответить на некоторые из этих вопросов, сконцентрировавшись на взаимодействии и взаимозависимости когнитивных и прагматических параметров, связанных с изменениями лексикона. Материал для анализа был заимствован из одного из самых полных и достоверных справочных изданий по неологизмам (Barnhart, 1980; 1990).

За последние несколько десятилетий набор основных понятий человеческого общества («алфавит человеческой мысли») в терминологии Декарта и Паскаля не претерпел значительных изменений (ср. предложенный Р.Джакендоффом (1983) набор: «вещь», «место», «время», «направление», «действие», «образ действия», «величина», «запах» и т.д.). Однако некоторые из этих понятий расширились либо изменились. Возьмем, к примеру, понятие места и времени. Понятие места может рассматриваться с разных точек зрения. Это может быть: 1) трехмерное физическое пространство в своей целостности; 2) психическое пространство как сумма психических репрезентаций, соответствующих любым сферам человеческого знания; 3) языковое пространство как особый тип пространства, включающий лингвистические категории и всю систему языка, например части речи, синонимичные и антонимичные ряды и т.д. (ср. Кубрякова, 1997).

Психическое и языковое пространства тесно связаны как между собой, так и с категорией времени. Как указал Л.Выготский, в промежутке между мыслью и высказыванием во времени и пространстве происходит несколько процессов: переход от смутного смысла к импульсу, затем к расплывчатому представлению внутренней речи (lingua mentalis) и затем от внутренней речи к внешней речи (высказывание) (Выготский, 1982). В настоящее время все эти процессы протекают быстрее по причине «brain-storming», «collective thinking» и «think tank». Таким образом, промежуток времени, необходимый для кристаллизации понятия и его дальнейшей вербализации, сжимается.

Понятие физического пространства также изменилось благодаря развитию телекоммуникаций и «world networking», например «telecommuting» - способ работы на дому, при котором связь с офисом осуществляется посредством компьютера; «telebanking» - осуществление банковских операций из дома по компьютеру. Ср.: «The office blocks will be deserted as the workers telecommute in the suburbs» (Safire, 1996). В результате изменений понятия времени в последние тридцать лет появились новые концептуальные метафоры:time is a solid structure which can be deformed or distorted. Например,time-warp- воображаемое прерывание или искажение течения времени. Понятие времени как материальной сущности, обладающей определенной формой, может быть проиллюстрировано следующими примерами:time-frame- определенный период времени, в рамках которого что-либо запланировано; ср.time-slot, time-slice.

Помимо изменений основных понятий, отмечалось появление новых концептов, которые запечатлены как в традиционных, так и в новых понятийных сферах. Как известно, фреймы и понятийные сферы имеют различные уровни кодировки. К примеру, новые концепты acid fog, heat island, energy belt, urban forestбыли записаны в новой концептуальной сфере «защита окружающей среды». Вышеупомянутыеtelecommuting,teleshoppingбыли инкорпорированы в новую сферу «информационные технологии». Однако количество новых сфер достаточно ограничено. Превалирующая тенденция состоит в внедрении новых концептов в традиционные сферы. Здесь более наглядно демонстрируется разграничение по уровню кодирования. Например, в сфере «общественная жизнь» концептcommunitarism(совместное проживание в едином мире) стал гипонимом (субсферой) по отношению к родовой сфере «общественная жизнь» в целом и гиперонимом по отношению к понятиюcollective responsibility (коллективная ответственность), который в свою очередь является гиперонимом по отношению к подпонятиюneighbourhood watch(организованная программа бдительности рядовых граждан для помощи полиции в борьбе с преступностью в определенном районе). Это означает, что одна из субсфер определенной сферы, являющейся гипонимом, может в свою очередь становиться гиперонимом. Концепты в определенной понятийной сфере, как и сами сферы, соотносятся посредствомконцептуальной смежности(Blank, 1997).

Традиционная концептуальная сфера преступности была обогащен новым концептом gungsta(организованная преступность), который стал отдельным гиперонимом по отношению к группе таких понятий, какsteaming(быстрое «прочесывание» общественного места с целью грабежа прохожих с применением силы или численного перевеса),wolf-pack(группа мародерствующих молодых людей, занимающихся разбоем и грабежом) иwilding(вид насильственного ограбления), ср.jamming, drive-by, side-walking. Таким образом, мы можем говорить об изменениях прототипа преступника. Границы данной категории расширяются, и такая специфическая черта как организованный характер преступной деятельности, которая ранее была на периферии категории, переместилась в ее центр.

Понятийная сфера «здравоохранение» обогатилась новым концептом «комплекс синдромов», которое в свою очередь стало домейном-гиперонимом по отношению к таким концептам, как the 20^th century syndrome(комплекс синдромов, основанных на напряжении и стрессах XX века),agoraphobia(комплекс боязней: боязнь открытого пространства, мостов, больших скоплений людей в магазинах и т.д.),tight/sick building syndrome(комплекс аллергий на искусственные современные строительные материалы).

Среди других традиционных домейнов наиболее значительное обогащение новыми концептами получили сферы финансов, политики, музыки, изобразительных искусств и злоупотребления наркотиками.

Прагматически релевантные факторы становятся более активными в процессе ословливания мира. Они проявляются в растущем антропоцентризме. Этот факт ведет к более детальной категоризации и подкатегоризации феномена homo sapiensво всех его ипостасях:homo faber, homo loquens, homo ludens, homo agens. За последние несколько десятилетий самыми активными ипостасями оказались следующие: 1)homo ludens(человек играющий), напримерcouch potato, cacooner(человек, проводящий большую часть времени дома за телевизором), mouse potato (человек, проводящий большую часть своего времени,играя на компьютере), и 2)homo agens- человек действующий: напримерdo-it-yourselfer, do-it-yourselfism, all-at-once-ness(когда одновременно выполняется множество дел) life-boat ethics; hard-liner, bridge-builder, gut-lifer,etc.

Активизация прагматически релевантных факторов в процессе концептуализации и вербализации проявляется в возрастающей роли таких параметров широкого прагматического контекста, как социальный, профессиональный статус говорящих, его возраст, пол и этническая принадлежность. Каждая социальная, профессиональная, возрастная, половая и этническая группа отличается своей собственной концептуальной картиной мира. С одной стороны, один и тот же объект реальности категоризуется и вербализуется по-разному представителями разных вышеупомянутых групп. С другой стороны, одна и та же языковая единица воспринимается по-разному представителями различных групп. К примеру, представители старшего поколения США используют слова ice-boxиwirelessдля обозначения холодильника и радио, в то время как младшее поколение соответственно употребляет словаfrigeиboombox (Safire, 1986).

Другим проявлением возрастающей роли прагматически релевантных параметров является возникновение понятия «политическая корректность», которое можно рассматривать как новую сферу с несколькими субсферми, сформировавшимися в соответствии с вышеупомянутыми параметрами прагматического контекста. К примеру, с точки зрения параметра половой принадлежности субсфера «феминизм» была особенно активна в последние несколько десятилетий, вследствие чего в английском языке произошла реформа лексики, отражающей дискриминацию по половому признаку. Так, например, stewardessбыло заменено наflight-attendant, на сменуhouse-wifeпришлоhomemaker,fishermanсменилось наfisher, аfireman - наfire-fighter. В соответствии с возрастным параметром вместоold personстали употреблятьсяgolden-agerиsenior citizen; на сменуelderly personпришлоsilver-ager. По профессиональному параметруhairdresserвышло из употребления, а на его место пришлоhairologist,garbage collectorsстали называтьсяsanitation engineersилиsanitationpersonnel, теперь вместоprisonмы имеемcorrectional facility, аprison guardстал соответственноcorrectional officer. Примеры политически корректных лексических единиц по параметру этнической принадлежности хорошо известны:Afro-American, Afro-Caribbean, non-white, coloured.

Между когнитивными и прагматическими факторами, участвующими в образовании неологизмов, существует тонкая взаимосвязь. Что важнее при создании новых слов: когниция или прагматика? Причины создания новых слов в основном прагматические. Возьмем, к примеру, постулаты классической риторики, предшественницы прагматики, о причинах создания новых тропов: (а) необходимость назвать неназванные предметы и явления, (б) стремление к особой выразительности, (в) стремление к красоте (Blair, 1845). Таким образом, мы можем говорить о триаде: необходимость,эмфазаикрасотакак об основном прагматическом мотиве, лежащем в основе создания новых слов. Однако когнитивные факторы здесь, несомненно, играют определенную роль. Необходимость называть неназванное определенно несет в себе дополнительный когнитивный импульс. Как известно, новое слово является способом введения новых концептов (Leech, 1981). Когнитивные факторы здесь задействованы, однако приоритет отдается прагматически релевантным факторам.

Теперь, если мы обратимся к акту рождения нового слова, мы не можем не увидеть сдвиг приоритетов, изменение распределения ролей между когнитивными и прагматическими факторами. Здесь на первое место выдвигаются когнитивные факторы. Общеизвестно, для наименования вначале необходимо идентифицировать референт, определить его место в когнитивной системе говорящего и категоризовать его. Далее идет процесс субкатегоризации (сопоставление с другими членами данной категории), и только после этого начинается поиск нового имени. Здесь опять активно выступают прагматические факторы. Как мы упоминали в нашей более ранней публикации (Zabotkina, 1997), прагматика нового слова кодирует первоначальное и уникальное психологическое намерение говорящего. Она кодирует модальность «неожиданность» и «удивление», а также компонент интенсивности. Действия по категоризации и подкатегоризации совершаются человеком, принадлежащим к одной из профессиональных, социальных, этнических и родовых групп, и выбор подходящего имени будет зависеть от одного из этих прагматически релевантных параметров. Помимо этого эмоциональное состояние творца нового слова также может влиять на процесс наречения нового понятия.

Далее, когда слово проходит процесс конвенционализации (усвоение обществом) и лексиколизации (усвоение системой языка), оно впитывает в себя дополнительные прагматические черты контекста его повторного употребления. Однако когнитивные факторы также активно вовлечены в процесс конвенционализации. Действие инференции проявляется всякий раз, когда слово воспринимается слушателем. Значение нового слова должно инферироваться слушателем в соответствии с уже существующими в его когнитивной структуре фреймами. Он должен искать подходящий фрейм, в который необходимо интегрировать новую информацию. Существует порог новизны, за которым действие инференции невозможно. Если у новой информации не находится никакой связи с уже существующей когнитивной системой, то происходит нарушение коммуникации. Новое слово должно узнаваться когнитивной системой слушающего. Таким образом, для успешного действия инференции необходим баланс между новой и старой информацией.

Когнитивно-прагматический подход к лексикологическим исследованиям должен быть нацелен на анализ тех когнитивных структур, в которых хранится знание о прагматически релевантных условиях уместного выбора и использования лексических единиц.

Библиографичекий список

1. Выготский Л. Мышление и речь: Избр. соч. М., 1982. Т. 2.

2. Кубрякова Е.С. (1997). Категоризация мира: пространство и время // Категоризация мира. М.: Диалог-МГУ, 1997. С. 13.

3. Кубрякова Е.С. Эволюция лингвистических идей во второй половине двадцатого века // Язык и наука конца двадцатого века. М.: Изд-во РАН, 1995. С. 144 - 258.

4. Barnhart, C.L., Steinmertz S., Barnhart, R.K. (1980). The Second Barnhart Dictionary of New English.

5. Barnhart, C.L., Steinmertz S., Barnhart, R.K. (1990). The Third Barnhart Dictionary of New English.

6. Blair, H. (1845). Lectures on Rhetoric and Belles Letters, pp. 205. London.

7. Blank, A. (1997). (forthcoming:) A Cognitive approach to Word-Formation. In: The 16^th International Congress of Linguistics. Paris.

8. Givon, T. (1996). Mind, Code and Context. Essays in Pragmatics, pp. 70-73. Lawrence Erlbaum Associates, Publishers, Hillsdale, New Jersey, London.

9. Grice, H.P. (1989). Studies in the Way of Words. Harvard UP.

10. Jackendoff, R. (1983). Semantics and Cognition. MIT Press, Cambridge.

11. Jackendoff, R. (1987). Consciousness and the Computational Mind.. MIT Press, Cambridge.

12. Jackendoff, R. (1990). Semantic Structures. MIT Press, Cambridge.

13. Jackendoff, R. (1997). The Architecture of the Language Faculty. MIT Press, Cambridge.

14. Kasher, A. (1991). Pragmatics and the Modularity of the Mind. In: Pragmatics. A Reader. (Steven Davis (Ed.)), pp.567 - 582. Oxford University Press, Oxford.

15. Leech, J. (1985). Principles of Pragmatics. London.

16. Lipka, L. (1992) An Outline of English Lexicology. Second Ed. Max Niemeyer Verlag, Tubingen.

17. Mey, J. (1996). Pragmatics. An Introduction, pp. 303-304. Blackwells, Oxford.

18. Morris, Ch. (1938). Foundations of the Theory of Signs, pp. 30. University of Chicago Press, Chicago.

19. Nuyts, J. (1992). Aspects of a Cognitive-Pragmatic Theory of Language. John Benjamins, Amsterdam / Philadelphia.

20. Pierce, Ch. (1934). Collected Writings. Vol. 5, pp. 115-118. Harvard University Press, Cambridge.

21. Safire, W. (1986). Take My Word for It. Time, New York.

22. Sperber & Wilson. (1986/1995). Relevance, Communication and Cognition. Blackwell, Oxford.

23. Verschueren, J. (1995). The Pragmatic Perspective. In: A Handful of Pragmatics. Manual. Ed. J.Verschueren. John Benjamins Publishin Company, Amsterdam/Philadelphia. Pp. 1-10.

24. Wilson, D. (1997). (forthcoming:) Linguistic Structure and Inferential Communication. In: The 16^th International Congress of Linguistics. Paris.

25. Zabotkina, V. (1997). The Pragmatics of New Words and Their Translation from English into Russian, pp. 1901-1907. In: Trends in Linguistics. Studies and Monographs 101. Language History and Linguistic Modelling (Yaymond Hichey, Stanislaw Puppel (Ed.)). Mouton de Gruyter, Berlin-New York.