§ 3. Перевод и языковые универсалии

Теоретическая возможность языковой глобализации, о кото­рой так много говорят в последнее время, имеет определенные лингвопсихологические основания. Наличие языковых универса­лий свидетельствует об определенной универсальности видения мира у народов, говорящих на разных языках. Американский ис­следователь проблем перевода и этнолингвист Ю. Найда, чей опыт по организации перевода Библии более чем на 1000 языков Америки и Африки уникален, отмечал, что за огромным види­мым несовпадением частей речи от языка к языку скрываются поразительные совпадения. Прежде всего в большинстве из опи­санных сегодня языков мира обнаруживаются номинации объек­тов (обычно расцениваемые как некие разновидности имен) и номинации событий (обычно описываемые как разновидности глаголов), а также по меньшей мере другие классы слов, часто это местоимения, прилагательные и относительные частицы. В языках отчетливо выделяются четыре основные группы слов: номинации объектов (огрубление эквивалентные классу имен), номинации событий (огрубленно эквивалентные классу глаголов), абстракт­ные номинации (модификаторы имен объектов и событий) и от­носительные номинации (огрубленно эквивалентные предлогам и союзам индоевропейских языков)¹.

Что касается семантики, то она еще более показательна. Фран­цузский лингвист Ш. Серю, основываясь на данных перевода, определял всю совокупность языков как явление широкой сино­нимии, оставляющей неизменным смысл текстов при основатель­ной вариативности форм². А Ш. Балли еще в начале XX столетия высказывал мнение о существовании единого общеевропейского

¹Nida E. A. Principles of translation exemplified by Bible translating // Brower R. (ed.) On translation. Cambridge (Mass), 1959. P. 20—21.

² Serrus Ch. Le parallélisme logico-grammatical. Paris, 1933. P. 75 (цит. по: Mounin G. Les problèmes théoriques de la traduction. Paris, 1963. P. 212).

— 18595

321

менталитета, отраженного во взаимном переплетении языковых картин мира, возникшем в результате заимствований и калек¹.

Универсальность видения и категориального отражения мира дает реальные лингвопсихологические основания рассуждениям о возможной языковой глобализации. Однако процесс глобализа­ции, как и всякий иной процесс, протекает под воздействием про­тивоположно направленных сил. Экономическая глобализация встречает мощное сопротивление. Во французском языке появи­лось новое имя — produit communautaire, с явной отрицательной коннотацией, в которой проявляется пренебрежительное отноше­ние к продуктам, произведенным не во Франции, а неизвестно где в Европейском экономическом сообществе.

И чем сильнее раздаются голоса, предвещающие языковую глобализацию, тем чаще слышатся выступления в поддержку на­ционального самосознания, культурной, исторической и языко­вой самобытности. Идее универсальности в видении мира людь­ми, пользующимися разными языками, противопоставляется идея асимметричности концептов, лежащих в основе языковых форм, концептов как главных когнитивных категорий, отражаю­щих в концентрированном виде весь предшествующий культур­ный опыт данного народа, опыт как рационального, так и чув­ственного познания. Универсальность наиболее общих категорий отражения языками картины мира наталкивается на весьма суще­ственную вариативность нюансов, заключенных в концептах, сформировавшихся в различных национальных культурах, свя­занных с историей и географией народа.

Приведем пример со словом милиция — milice. Согласно французскому словарю Le Petit Robert 1996 г. (электронная вер­сия), слово milice, первоначально milicie, образовалось от латин­ского militia — «service militaire» в XIV в. В современном языке у этого слова регистрируется целый ряд как современных, так и ус­таревших, а также специфических национальных значений:

• устаревшие: 1. Военное искусство; 2. Армия;

• историческое: Вооруженные формирования, создававшиеся в городах коммун, а также резервные силы регулярной армии, комплектовавшиеся по жребию;

• современное, специфическое для Бельгии: армия и военная служба.

В современном употреблении за этим словом закреплено не­сколько значений:

• формирования по поддержанию порядка, замещающие или усиливающие регулярную армию;

• силы по поддержанию порядка, полиция в некоторых странах;

¹ Bally Ch. Traité de stylistique française. Paris, 1930. Vol. 1. P. 51—52.

322

— незаконные формирования, нанимаемые каким-либо сооб­ществом (политической партией, группой оказания давления, предприятием и т.п.), к которым оно прибегает для охраны или защиты своих интересов.

Особо выделено специальное значение слова: военизирован­ные части французских добровольцев, сформированные прави­тельством Виши для поддержки немецких оккупационных войск в борьбе против французского Сопротивления в 1943—1944 гг. (La Milice: corps paramilitaire de volontaires français formé par le gouvernement de Vichy pour soutenir les forces allemandes d'occupation contre la Résistance française, de 1943 à 1944). Именно это специаль­ное значение и закрепилось в обыденном сознании французов как основное, близкое им, все остальные говорят о «чужой» дей­ствительности, чужой в историческом либо географическом, на­циональном плане. Соответственно слово La Milice вызывает совершенно определенные ассоциации и обладает совершенно определенной отрицательной коннотацией. Поэтому, видя на улицах российских городов милиционеров, они регулярно назы­вают их полицией и не используют лексему, вызывающую непри­ятные воспоминания.

Аналогичным образом связано с определенным негативным явлением в истории конкретного народа и русское слово полицай. Напротив, слово милиция в русском языке не имеет отчетливо вы­раженной отрицательной коннотации.

Сравним также пример с именами белое вино и красное вино в русском и французском языковом сознании. Словарь русского языка определяет белое вино как светлое виноградное вино¹, а красное — как вино из темных сортов винограда². Уже упоминав­шийся французский словарь Le Petit Robert, отмечая сходные зна­чения соответствующих форм французских имен, оказывается бо­лее точным: красное вино — вино, цвет которому придает шкурка красного винограда (Vin rouge, dont la couleur vient de la pellicule des raisins noirs). Белое вино — вино, приготовленное из белого вино­града или из черного без шкурки (Vin blanc, de raisins blancs (blanc de blanc); de raisins noirs sans leurs pellicules). Важным для нас, од­нако, оказывается то, что словари обоих языков отмечают вино­градное происхождение и того, и другого сорта вина. Правда, сло­варь русского языка у слова вино регистрирует также и значение, свойственное разговорной речи, а именно водка, и приводит ци­тату из Некрасова: « Откудова ни взялися / Две дюжие руки: / Вед­ро вина поставили, / Горой наклали хлебушка»*.

¹Словарь русского языка: В 4 т. Т. 1. С. 78.

² Там же. Т. 2. С. 122.

³ Там же. Т. 1. С. 176.

323

Действительно в обыденном сознании русского человека, осо­бенно в тех районах, где культура потребления сухих виноград­ных вин не развита, слово вино ассоциируется с водкой. А далее происходит дифференциация водки и всех других алкогольных напитков именно по цветовым определениям: водка — «белое» (транспозиция в существительное), все остальные напитки — «красное».

Примеров подобных столкновений общекатегориального и на­ционально специфического можно привести очень много. С наи­большей очевидностью эти столкновения проявляются именно в переводе. Сам перевод как деятельность межъязыковой и меж­культурной коммуникации уже противоречив. С одной стороны, одно из центральных понятий теории перевода, понятие перево-димости, основывается именно на универсальности отражения действительности разными языками. Отрицание этой универсаль­ности неизбежно привело бы к отрицанию самой возможности перевода.

С другой стороны, переводческая практика на каждом шагу предоставляет нам примеры несоответствий, полной или частич­ной асимметрии концептов, заключенных в языковых формах оригинальных и переводных текстов. Таким образом, перевод, представляющий собой момент соприкосновения, контакта язы­ков и культур, демонстрирует очевидное противоречие общего и частного, объективного и субъективного, рационального и чув­ственного, общественного и индивидуального в членении и ото­бражении реальной действительности.