§ 1. Межъязыковые лексико-семантические обмены

Сходно звучащие лексемы сопоставляемых языков, напри­мер, агрессия (руск.), aggression (англ.), agression (фр.), Aggression (нем.), agresión (исп.), aggressione (ит.), agresiune (рум.) и т.д. или амфибия (русск.), amphibian (англ.), Amphibie (нем.) amphibie (фр.), anfibio (исп.), amfibiu (рум.) и т.п. генетически восходят к латин­ской (aggressio) и греческой (amphibios) основам. Такие интерна­циональные лексические ряды весьма многочисленны.

Кроме того, сходные по форме лексемы возникают в резуль­тате межъязыковых контактов внутри определенной пары языков или же могут заимствоваться данной парой языков из какого-либо третьего языка. Таким образом в русском языке появились слова абажур, абордаж, авангард, авиация и многие другие, заим­ствованные из французского; аврал, автокар, акваланг и др. — из английского, абзац, автобус, аксельбант, альпеншток — из немец­кого, автострада, адажио, акварель — из итальянского, адмирал — из голландского, автор — из польского, алыча — из турецкого и т.п.

Немало слов заимствовано и европейскими языками из рус­ского. Например, из русского языка во французский пришли слова: казак (cosaque), аппаратчик (apparatchiks), космос, космо­дром, космонавт (cosmos, cosmodrome, cosmonaute), ура (hourra), хулиган (houligan), икона (icone), интеллигенция (intelligentsia), ма­монт (mammouth), мазут (mazout), лиман (liman) и др.

Процессы взаимного обогащения словаря сложны и многооб­разны. Так, слово cosmos греческого происхождения (kosmos), было зарегистрировано во французском языке еще в первой поло­вине XIX в., но только в значении Вселенной, рассматриваемой как хорошо организованная система. Во второй половине XX в. под влиянием русского слова космос, у которого философское значение совмещено с пространственным (космическое простран­ство), во французском языке слово cosmos стало употребляться, правда, довольно редко, для обозначения внеземного простран­ства. Вместе со словом космос пришли слова космонавт и космо­дром. Однако очень быстро, как только США начали запускать в космос свои пилотируемые корабли, у слова cosmonaute (космо­навт) появился дублет astronaute (астронавт), который, по дан­ным словарей, был известен во французском языке еще с 20-х гг. XX в., но вошел в регулярное употребление под влиянием англо­американского astronaut. Слово же cosmonaute стало употребляться

325

главным образом для обозначения советских космонавтов. Позд­нее, когда в космос полетели жители других стран, прежде всего Франции, появилось слово spationaute, которое, правда, считается малоупотребительным.

Первую француженку, отправившуюся в космическое про­странство — Клоди Энере, — во Франции называют астронавтом: Seule femme astronaute des pays membres de l'Agence Spatiale Euro­péenne... il s'agit bien sûr, de Claudie Haignéré. Но когда она появи­лась на экране Центра управления полетами вместе с другими членами экипажа российского космического корабля, то в том же тексте ее уже называют космонавтом: Voir apparaître et évoluer les cosmonautes en apesanteur arracha aux spectateurs un ah! d'admiration.

Слово cosaque, заимствованное французским языком из рус­ского еще в XVI в., оказывается словом тюркского происхожде­ния, как и многие другие слова русского языка. Но пришло оно именно из русского и обозначает определенную социально-исто­рическую реалию.

В XVI в. слово казак в русском языке означало сравнительно новую социальную категорию вольных людей из числа освобож­денных от податей крестьян, расселенных на окраинах Русского государства и несших сторожевую службу по охране границ. Быв­шие крестьяне становились воинами, защищавшими свои земли, а соответственно и границы от набегов завоевателей. Казаками становились также те, кто порывал устоявшиеся отношения с об­ществом и уходил на свободные окраинные земли, где жизнь хотя и сопряжена с постоянным риском, но была независимой. Для удержания этой независимости от каждого члена казачьего сообщества требовались мужество, решительность, строгое под­чинение законам клана, что нередко предполагало жестокость и даже грубость. В сознании современного человека, мыслящего и говорящего на русском языке, слово казак ассоциируется в ос­новном именно с этими качествами, а также с лихостью, некото­рой бесшабашностью. Существуют и внешние атрибуты образа, подкрепляемые литературой и фольклором. Казак — это обяза­тельно конный воин («казак без лошади — что без крыльев пти­ца»), непременно с шашкой в руке («только шашка казаку во степи подруга») и с папахой на голове. Наши «новые казаки», проживаю­щие, правда, в Москве и в других городах центра России (ср. словарное определение), стараются как можно более точно соот­ветствовать сложившемуся стереотипу внешнего облика казака. Сложность только с лошадьми в условиях современного города.

Французское слово cosaque обозначает «всадник, конный воин русской армии» (cavalier de l'armée russe).

326

Однако некоторые из качеств, приписываемых в русской куль­туре категории людей, именующих себя казаками, входят и в зна­чение французского слова cosaque. Это развитие семантики заим­ствованного слова от конкретного значения к абстрактному, обоб­щающему проявляется в устойчивом словосочетании à la cosaque, что означает «грубо», «жестоко».

Слова apparatchiks и intelligentsia (вариант: intelligentzia), со­хранив во французском языке непривычные для него русские суффиксальные формы, обозначает не только реалии русской культуры — влиятельных членов КПСС {аппаратчик) и опреде­ленную социальную прослойку главным образом дореволюцион­ной России (русская интеллигенция), но и предметы современной французской и общей культуры. Слово apparatchiks обозначает функционеров любой партии, в том числе и французских поли­тических партий, а слово intelligentsia нередко употребляется по отношению к французским интеллектуалам, причем иногда с от­рицательной коннотацией.

Приведенные примеры показывают, что слова, переходя из одного языка в другой, могут развивать и изменять свои значе­ния. Они не только фиксируют в новой культурно-языковой сре­де реалии чужой культуры, но и служат основой для образных выражений, выбирая из семантической системы заимствованного слова такие значения, которые находятся на самой периферии (казак → à la cosaque = [грубо, жестоко]). Они переносятся на новые денотаты, часто более конкретные, и тогда их значение сужается (космонавт [любой страны] > cosmonaute [советский, российский]). Иногда они получают и более широкое, обобщающее значение (аппаратчик [номенклатурный работник КПСС] < apparatchiks [влиятельные функционеры любой партии любой страны]).

Эти сходные по внешней форме лексемы двух языков В.В. Аку-ленко называет диалексемами¹. Такое определение представляется весьма удачным для теории перевода в связи с тем, что перевод­чик в процессе работы над конкретным текстом всегда сталкива­ется с конкретной парой языков, т.е. с лексическими единицами именно двух, а не более языков.

Однако обычно сознание переводчика «отягощено» не од­ним, а несколькими иностранными языками. Поэтому в некото­рых ситуациях влияние на выбор эквивалента может быть оказано не только анализом форм языков, непосредственно соприкасаю­щихся в переводе, но и какого-либо третьего языка. Но и в этом случае переводчик проводит сравнительный анализ языковых форм попарно.

¹ Акуленко В.В. Вопросы интернационализации словарного состава языка. Харьков, 1972. С. 135.

327