logo
Гарбовский Н

§ 2. От известного субъекта к новому признаку и от «малозначимого» признака к «значимому» субъекту

Первая структура мысли — от известного субъекта к новому признаку — не вызывает особых затруднений в переводе, так как высказывание строится по элементарной логической схеме. Сложнее обстоит дело, когда коммуникативно значимым оказы­вается сам субъект. Представим себе пустую театральную сцену. Исходя из своего когнитивного опыта, зрители ожидают появле­ния на сцене чего-то или кого-то. Появление — это тема, данное, известное. Но кто появится? Этого зрители не знают. Появляется первый герой. Именно он оказывается значимым в данной карти­не, затем выходит другой, за ним третий и т.д. Все они — новое,

490

неизвестное, рема. Сыграв сцену, персонажи уходят за занавес. И в этом случае значимым оказывается именно то, что известный уже персонаж покидает сцену.

Посмотрим теперь, как это тема-рематическое чередование отражается в театральных ремарках, т.е. речевых структурах, ме-татекстах, описывающих театральное действие, показывающих, какие изменения происходят на сцене. Порядок слов русского языка, свободно допускающий инверсию субъекта и глагола, обо­значающее его действие, позволяет расположить субъект в фи­нальной позиции.

Если появляется новый персонаж, то практически во всех случаях в русском тексте возникает инвертированное предложе­ние, в котором этот персонаж, обозначенный грамматическим подлежащим, оказывается после глагола с ослабленной семанти­кой, например Входит Ломов. Уход действующего лица со сцены обозначается противоположной конструкцией. Персонаж уже из­вестен, он уже находится перед зрителем, поэтому коммуникатив­но значимым оказывается то, что он покидает сцену, т.е. совер­шаемое им действие, новый признак субъекта. Этому действию соответствует прямая конструкция типа Ломов уходит.

Авторские ремарки к пьесам, пожалуй, наиболее наглядно иллюстрируют сущность прогрессивного развития высказывания, т.е. его развертывания от коммуникативно менее значимого эле­мента к более значимому.

Если обратиться к языкам, где нормативным является прямой порядок следования элементов высказывания и субъект картины обычно занимает первое место, то можно увидеть в авторских ре­марках к пьесам некоторые закономерности. Обратимся к фран­цузскому языку и рассмотрим в качестве примера некоторые ав­торские ремарки к пьесе А. Камю «Калигула»:

Анализ приведенных микротекстов показывает интересные закономерности в изменении порядка следования элементов выс­казывания и в некоторой степени уточняет представления о ком­муникативном членении высказывания.

491

Прежде всего можно заметить, что французские высказыва­ния делятся на две группы: одни с прогрессивным коммуникатив­ным порядком частей (тема → рема), а другие — с регрессивным (рема → тема). В первую группу попадают прежде всего высказы­вания, в которых сообщается о новом признаке (уходе со сцены) известного персонажа: Caligula sort; il hésite et recule. Tous sortent. Прогрессивное коммуникативное развитие высказывания от из­вестного к неизвестному в этих случаях совпадает с объективной структурой высказывания и прямым порядком слов, где субъект, выраженный грамматическим подлежащим, предшествует при­знаку, выраженному глаголом. В этой группе оказываются также высказывания, в которых прогрессивная коммуникативная после­довательность передается инвертированными структурами: на первом месте оказывается глагольное обозначение признака, а за ним следует субъект в виде грамматического подлежащего: Entre Caligula. Entrent rapidement Scipion et Cœsonia. Инверсия подлежа­щего в этом случае оказывается допустимой с точки зрения норм грамматики. Она возможна в силу того, что глагол, обозначаю­щий признак субъекта, непереходный. Следовательно, постпози­ция субъекта не позволит спутать его с прямым дополнением.

Ко второй группе относятся высказывания с регрессивным коммуникативным порядком, в которых на первом месте оказыва­ются коммуникативно значимые субъекты: Des patriciens sont réunis chez Cherea. Un garde apparaît. Французский язык использует в этом случае типичную грамматическую конструкцию — препозитивный субъект вводится с неопределенным артиклем. Такая конструк­ция весьма типична для французских высказываний, в которых коммуникативно значимым является субъект.

Следует обратить внимание еще на одну особенность анали­зируемых структурных типов высказываний: они различаются тем, что в них в качестве субъекта выступают единичные понятия и общие. Если действующий субъект мыслится как единичное по­нятие и выражен именем собственным, которое не может быть введено неопределенным артиклем (за исключением некоторых особых случаев стилистического употребления), то язык предла­гает два варианта порядка слов: либо происходит грамматическая инверсия, либо коммуникативно значимое подлежащее остается на первом месте: Caligula entre furtivement par la gauche. Прямой порядок используется главным образом когда действие, обозна­ченное глаголом, предстает не как обычное появление на сцене, а как нечто необычное, специальное: Caligula entre furtivement (как) par la gauche (с какой стороны). Аналогичные конструкции с ана­логичными функциями свойственны французскому языку в це­лом и встречаются в самых разных типах текстов.

492

Если субъект мыслится как общее понятие, как элемент клас­са, то используется модель препозитивного субъекта, обозначен­ного как грамматическое подлежащее именем с неопределенным артиклем.

В английском языке можно увидеть похожие закономерности. Для иллюстрации этого явления рассмотрим следующий пример перевода на английский язык фрагмента рассказа Чехова «Хаме­леон»:

Через базарную площадь идет полицейский надзиратель Очумелое в новой шинели и с узелком в руке. За ним шагает рыжий городовой с решетом, доверху наполненным конфискованным крыжовником.

Police inspector Ochumelov crossed the market place in a new great­coat holding a bundle in his hand. After him strolled a red-hated consta­ble carrying a sieve filled to the brim with confiscated gooseberries.

В русском высказывании в качестве исходного пункта, с которого начинается описание предметной ситуации, выступает обстоятельство места. Оно оказывается пространственным огра­ничителем, сценой, на которой разворачивается действие. Дей­ствующее лицо, Очумелов, размещено в коммуникативно силь­ной позиции в конце высказывания.

Следующая фраза построена по той же модели: субъект дей­ствия — рыжий городовой — стоит после глагола. В английском переводе грамматический субъект также оказывается после глаго­ла. Это возможно потому, что глагол, обозначающий его дей­ствие, — непереходный. Иначе говоря, если глагол, обозначающий признак субъекта, непереходный, субъект-подлежащее может ин­вертироваться.

Рассмотрим еще один пример из перевода того же рассказа:

Из дровяного склада купца Пичугина, прыгая на трех ногах и оглядываясь, бежит собака. За ней гонится человек в ситцевой крахмальной рубахе и расстегнутой жилетке.

A dog came running out of the timber-yard of the merchant Pichugin on three legs, pursued by a man in a starched print shirt and an unbuttoned waistcoat.

В русском оригинале коммуникативно значимые субъекты-подлежащие расположены после глаголов, обозначающих их при­знаки. В английском переводе общие имена, имеющие комму­никативную значимость, вводятся неопределенным артиклем, располагаясь чаще всего в начальной позиции. Данный пример демонстрирует и еще один интересный переводческий прием — конверсию в сочетании с транспозицией: в русском тексте человек гонится за собакой, в английском — собака преследуется челове­ком. Меняется актантная модель высказывания, а глагол в личной

493

форме, обозначающий активное действие, преобразуется в стра­дательное причастие.

Таким образом, можно сделать предварительные выводы о том, что русским высказываниям с прогрессивным порядком сле­дования элементов коммуникативной структуры, в которых ком­муникативно значимый субъект, мыслимый как общее понятие, оказывается в постпозиции, т.е. на последнем месте, во француз­ском и английском языках обычно1 соответствуют высказывания регрессивной структуры, в которых субъект обозначается именем с неопределенным артиклем и располагается на первом месте. Эта трансформация осуществляется как при переходе от русского языка к французскому и английскому, так и наоборот:

Un garde ► apparaît ≈ Входит ◄ стражник. Бежит ◄собака ≈A dog ► came.

Иначе обстоит дело в случаях, когда субъект мыслится как понятие единичное. Русский язык оформляет такие высказыва­ния так же, как и с общими понятиями в качестве субъекта (ср.: Входит Калигула и Входит стражник). Во французском и англий­ском языках иногда субъект оказывается после обозначаемого им признака (инвертируется). Это возможно лишь в том случае, если признак представляется как простое действие, не получающее де­тального описания, а также не включает в себя объект, на который воздействует субъект.

При других условиях субъект остается на первом месте. Имя собственное не может вводиться неопределенным артиклем, но это не затрудняет его восприятия как основного, коммуникатив­но наиболее значимого элемента высказывания, если субъект по­является в тексте впервые. Именно такой порядок мы наблюдаем в английском высказывании, где впервые говорится о полицей­ском инспекторе Очумелове: Police inspector Ochumelov crossed the market place in a new great-coat holding a bundle in his hand.

Аналогичным образом строится высказывание в немецком язы­ке. Рассмотрим пример из романа Э.М. Ремарка «Три товарища»:

  1. Die Tür flog auf. Gottfried Lenz > stand in Rahmen, lang, mager... ≈ Дверь распахнулась. В проеме обозначилась долговязая тощая фигу­ ра ◄ Ленца.

  1. Köster ► kam hinter ihm drein.≈ Вслед за ним вошел ► Кестер.

В этих высказываниях на немецком языке субъект также ока­зывается на первом месте.

1 Мы не рассматриваем здесь особые, стилистически маркированные случаи изменения порядка слов в высказываниях (инверсий) в английском и француз­ском языках.

494

Иногда на первом месте оказывается коммуникативно значи­мый субъект, который также по законам коммуникации не может быть выделен с помощью неопределенного артикля. Рассмотрим два примера из повести «Роковые яйца»:

  1. Запоздалый грузовик ► прошел по улице Герцена, колыхнув старые стены института.

  1. Полусвет ► был в коридорах института.

Регрессивный коммуникативный порядок сохраняется во фран­цузском переводе: Un camion attardé ► passa rue Herzen, ébranlant les vieux murs de l'Institut.

La pénombre ► régnait dans les couloirs de l'Institut.

В первом французском высказывании использована уже из­вестная нам конструкция с неопределенным артиклем. Во втором высказывании слово la pénombre (полумрак) невозможно было употребить с неопределенным артиклем, так как обычное состоя­ние освещенности, которое является просто «новым» для данного высказывания, предстало бы как нечто необычное.

Последний пример особенно важен для теории перевода, так как показывает, что коммуникативно значимый элемент при рег­рессивном порядке развития «схемы мысли» может никак не вы­деляться дополнительными средствами. Он показывает нам и еще одно явление: русские высказывания с регрессивной коммуника­тивной последовательностью, свойственные устной речи, в пись­менной речи оказываются стилистически маркированными на фоне высказываний с прогрессивной последовательностью. Они сразу же бросаются в глаза.

Французские и английские нейтральные высказывания стро­ятся от субъекта независимо от того, является он темой или ре­мой в бинарной схеме коммуникативного членения сообщения. Французский и английский языки (в некоторых случаях также немецкий и некоторые другие) в кадре сначала фокусируют вни­мание на субъекте предметной ситуации, а затем переходят к его признакам. Это в известной степени подтверждает вывод, сделан­ный Ю.С. Степановым, о различии принципов строения нейтраль­ных кадров русским и французским языками. Если в русском кадре объектив движется от известного к неизвестному, то во француз­ском — от общего к частному. «Этот принцип, — пишет Степа­нов, — нельзя даже назвать обратным русскому: он просто лежит в совершенно ином плане»1. Сравнивая примеры перевода русских высказываний на французский и английский языки, мы показы­вали общие явления, проявляющиеся в обеих парах (русский — французский, русский — английский).

Степанов Ю.С.Указ. соч. С. 189.

495

Однако не всегда переводы на английский и французский языки показывают аналогичные принципы членения кадра. Эти языки нередко по-разному представляют описываемую предмет­ную ситуацию. Они отдают предпочтение той или иной «схеме мысли», отображая в разной последовательности элементы пред­метной ситуации — «детали кадра». Вине и Дарбельне, сравнивая то, как в сообщениях на французском и английском языках опи­сывается та или иная картина действительности, приводили в ка­честве примера следующие высказывания:

// a regardé (1) dans le jardin (2) par la porte ouverte (3); He gazed out (1) of the open door (3) into the garden (2).

Французский язык, даже представляя конкретное событие, предпочитает порядок, который не обязательно соответствует последовательности восприятия.

В приведенных в качестве примера фразах видно, что фран­цузское высказывание сразу обращает внимание читателя на цель, главный объект — он посмотрел в сад, — а затем уже уточняет, каким образом это произошло: через открытую дверь.

Английское высказывание построено иначе, оно отражает дви­жение взгляда: сначала взгляд обращается к открытой двери и за­тем скользит дальше, в сад.