Основные морфологические категории Вид и время

20. Вид принадлежит к числу морфологических категорий, семантическое устройство которых отличается значительной сложностью. Наиболее общим образом семантика вида описывается обычно как указание на то, «как протекает во времени или распределяется во времени» [Пешковский 1936: 105] ситуация, называемая глаголом. Это определение А. М. Пешковского через 40 лет почти повторяет дефиниция Б. Комри: «Виды — это разные способы представления (viewing) внутреннего временного устройства ситуации» [Comrie 1976: 3].

Столь широкие определения, по-видимому, по самой своей природе не могут быть достаточно информативными. Хотелось бы только сделать одно замечание по поводу той «привязки» к времени, которая в них присутствует. Безусловно справедливо, что любая ситуация существует и развертывается во времени, любое изменение в пределах ситуации происходит, естественно, во времени. Однако видовая семантика, скорее всего, относительно независима от временной. «...Вид связан с понятием времени, — пишет Ю. С. Маслов, — но в отличие от категории глагольного времени он имеет дело не с дейктической темпоральной локализацией обозначаемого „действия“, а с его внутренней темпоральной структурой как она понимается говорящим. Вид отражает „оценку“ говорящим временной структуры самого действия» [Маслов 1984: 5].

Французская грамматическая традиция различает «внешнее» и «внутреннее» время: вся ситуация в целом помещается во внешнем времени, т. е. располагается относительно момента речи: до, после него или одновременно с ним, но внутри самой ситуации могут быть свои соотношения во времени, и это последнее — внутреннее время. Если категория времени отражает время внешнее, то категория вида — внутреннее [Реферовская 1984: 91].

Как можно видеть, в имеющихся описаниях скорее подчеркивается, что «время» применительно к категории вида — «не то» время. Действительно, если в языке представлен, например, _/197//198/ итеративный вид, то о каком изменении ситуации в ее «внутреннем» времени может идти речь? Такая видовая форма показывает лишь, что воспроизводится целостная ситуация — кстати, во «внешнем» времени, если уж вообще привлекать временные соображения. Точно так же: если имеется «точечный» вид, то отражает ли он какие-то изменения по «внутренним часам» ситуации? Конечно, можно сказать, что отношение к внутреннему времени здесь отрицательное: форма указывает на своего рода нулевой временной интервал ситуации, но такое объяснение представляется не самым адекватным (ср. ниже). Наконец, категория времени — это всегда значение «до», «одновременно» или «после»; вид же явно не связан с такого рода семантикой (на это, собственно, и указывает Ю. С. Маслов, говоря об отсутствии в семантике вида дейктической локализации действия).

Относительную независимость вида от времени можно видеть и на материале диахронии, закономерностей развития языков. Категория времени часто выступает как сравнительно поздняя, ее истоки связаны, с одной стороны, именно с видовыми значениями, с другой — с пространственными (см., например, [Перельмутер 1977]). И это понятно: «идея времени» требует очень высокой степени абстрактности, поскольку она очень далека от фактов опыта. Гораздо более наглядными предстают легче наблюдаемые закономерные связи ситуаций по типу «действие → результат», воспроизводимость ситуаций, не говоря уже о пространственных представлениях наподобие «верх/низ», «впереди/сзади», которые вообще принадлежат к древнейшим оппозициям человеческой психики [Леви-Стросс 1985].

Можно упомянуть также, что как будто бы существуют языки, в которых представлена категория вида при отсутствии категории времени [Морев и др. 1972].

20.1. В чем же заключается специфика семантики вида? С нашей точки зрения, вид принадлежит к числу тех категорий, которые указывают на связь двух или более ситуаций: либо одна из ситуаций является отрицанием другой, и видовая форма выражает становление или устранение ситуации, либо одна ситуация соотносится с другой как абстрактная с конкретной, либо одна является следствием (результатом) другой, либо, наконец, налицо ряд однотипных ситуаций, связанных определенным образом. Подчеркнем, что типы значений, приблизительно и, вероятно, неполно описанные выше, относятся к частновидовым категориям, т. е. отражают не видовые оппозиции, а семантику отдельных видовых форм. Семантика категории вида данного языка в целом — это или общая часть (пересечение) значений отдельных видов, или объединение таких значений.

Так, семантика совершенного вида русского языка в его главном, точечном значении всегда включает значение ‘начать’, где последнее понимается как ‘в какой-то момент време-_/198//199/ни не существовать, в один из последующих моментов существовать’. Это и есть семантический инвариант совершенного вида для его главного значения (вернее, для его главных значений) [Гловинская 1982: 107]. Здесь, как можно видеть, представлено именно противопоставление некоторой ситуации P и другой, предшествующей ей, применительно к которой существенно лишь то, что она — не‑P. План содержания несовершенного вида русского глагола в его основных значениях, связанных с выражением актуально-длительной семантики, всегда включает смысл ‘существовать в каждый из ряда последовательных моментов’, что и является семантическим инвариантом для соответствующих словоформ [Гловинская 1982]. В данном случае можно говорить о своего рода цепочке однотипных микроситуаций в рамках макроситуации, называемой глаголом несовершенного вида. В целом же оказывается, что ‘начать’ ~ ‘существовать в каждый из последовательных моментов’ — это семантический инвариант, лежащий в основе видовой оппозиции русского глагола.

Противопоставление претерита и имперфекта во французском языке описывают, вслед за Г. Гийомом, так: «Претерит представляет действие как глобальное, целостное, а имперфект обозначает расчлененное действие в прошлом, действие, одна часть которого уже совершилась, а другая еще совершалась» [Реферовская 1984: 97]. При этом, впрочем, оговаривают, что и для претерита предполагается «членение на две части», только та часть, которая уже совершилась, как бы «не учитывается» [Реферовская 1984: 97]. И здесь мы видим, таким образом, соотношение двух ситуаций. В одном случае (претерит) ситуация противополагается предшествовав­шим, и при этом тождественность/нетождественность ситуаций не существенны, в другом (имперфект) — предшествовавшая ситуация тождественна данной, совершавшейся.

Очевидный случай соотношения ситуаций, выражаемого видовыми формами, — итеративность, фреквентативность, узуальность. Семантика итеративности — ‘непервая ситуация данного типа’, фреквентативности — ‘ситуация данного типа повторяется через более или менее равные промежутки времени, и принимается, что эти промежутки — небольшие’, узуальности — ‘ситуация данного типа имеет место всякий раз, когда налицо некоторое условие’ (см. также гл. I, п. 13 и сл.).

В качестве иллюстрации соотношения конкретной и абстрактной ситуации, выражаемого видом, можно использовать вероятно, формы прогрессива в английском языке в их противопоставлении непрогрессиву: формы типа to be going, to be walking называют ситуации, которые можно считать конкретными экземплярами ситуаций to go, to walk⁹⁶.

20.2. Выше говорилось о принципах подхода к семантике вида. Что же касается описания конкретно-видовых значений, то мы примыкаем к точке зрения, согласно которой описание должно принимать форму развернутого толкования. Действительно, перечисление абстрактных признаков тех или иных _/199//200/ видовых форм вроде традиционной ‘целостности’ применительно к совершенному виду довольно мало информативно. Очевидно, это неизбежное следствие максимального объема понятия: признаки такого рода появляются в результате попыток охватить инвариантным, общим значением весь круг конкретных форм во всех их употреблениях, а чем шире объем понятия, тем беднее его содержание. Трудно также судить, могут ли претендовать подобные «суперпризнаки» на психологическую реальность, т. е. действительно ли мы адекватно «переводим» на эксплицитный язык теории то, что имплицитно подразумевает говорящий употреблением формы типа сделать, когда характеризуем содержание этой формы через понятие целостности⁹⁷.

Толкование представляется гораздо более продуктивным приемом. Не занимаясь специально этим вопросом, приведем лишь некоторые конкретные толкования, заимствованные из соответствующих аспектологических работ. Для глаголов изменения состояния в русском языке предлагается следующее толкование семантики видовых пар: ‘X начал быть P’ = ‘В какой-то момент времени X не имеет свойств P, в один из последующих моментов X имеет свойство P’; ‘X начинает быть P’ = ‘(1) В какой-то момент времени X не имеет свойства P, (2) в один из последующих моментов X имеет свойство P в каком-то количестве, (3) в каждый из последующих моментов X имеет свойство P в большем количестве, чем в каждый из предыдущих, (4) если процесс (3) не прекратится до некоторого момента, в этот момент X начнет иметь свойство P’ [Гловинская 1982: 78]. Применительно к конкретным глаголам, например, высыхать и высохнуть, толкование приобретает следующий вид: Белье высохло = ‘В какой-то момент времени белье не сухое (влажное), в один из последующих моментов белье сухое’; Белье высыхает = ‘(1) В какой-то момент времени белье было не сухое (влажное), (2) в один из последующих моментов белье суше (менее влажное), (3) в каждый из последующих моментов белье суше, чем в каждый предшествующий момент, (4) если процесс (3) не прекратится до некоторого момента, то в этот момент белье начнет быть сухим (= высох­нет)’ [Гловинская 1982].

21. В русском языке каждая глагольная словоформа характеризуется с точки зрения категории вида. Однако, как известно, это не значит, что у любой глагольной словоформы несовершенного вида есть коррелят, противопоставленный ей только как словоформа совершенного вида и наоборот. Достаточно обычна ситуация, когда данный глагол имеет формы только совершенного или только несовершенного вида, т. е. принадлежит к perfectiva tantum или к imperfectiva tantum. Например, кричать — глагол несовершенного вида, а закричать и крикнуть — совершенного. В то же время каждый из этих глаголов составляет особую лексему, они не противопоставлены как формы одного и того же слова. Разница между ними не сводится _/200//201/ к видовой, а включает и различия в способах действия — начинательном для закричать и точечном (единичном) — для крикнуть. В отличие от этого, скажем, делать — сделать, решать — решить могут служить примерами видовых пар, составленных словоформами одной и той же лексемы каждая.

22. Другая важнейшая глагольная категория — категория времени. Как уже упоминалось выше, семантика времени связана с отнесенностью времени описываемой высказыванием ситуации к времени речевого акта (моменту речи) или к какому-либо иному моменту, служащему точкой отсчета. Принято различать абсолютные и относительные времена. Абсолютное время выражает отношение действия (ситуации) к моменту речи с точки зрения предшествования, совпадения или следования. Точкой отсчета здесь служит время коммуникативного акта. Если контекст не указывает на существование какой-либо иной точки отсчета, то употребление формы настоящего, например, времени, как в Иван пишет письмо, означает, что описываемая высказыванием ситуация происходит именно тогда, когда произносится это высказывание⁹⁸.

22.1. Относительное время выражает отношение действия к некоторому другому моменту, нежели момент речи, здесь точка отсчета перемещается в какое-то другое, по сравнению с коммуникативным актом, время. Таково так называемое настоящее историческое, например, В 1933 г. к власти в Германии приходят нацисты, и начинается черная полоса в истории этой страны. Здесь ситуация ‘приход к власти нацистов’ (равно как и ситуация ‘начало черной полосы в истории этой страны’) не одновременны коммуникативному акту, который может иметь место, например, в 1987 г., время их реализации оговорено особо. Нужно заметить, что «историчность» такого употребления временных форм не следует понимать слишком буквально. Они могут употребляться не только применительно к реальному прошедшему, т. е. истории как таковой, но и к реальному будущему, например, Представь себе: через 20 лет ты покупаешь билет для полета по маршруту Земля — Марс. Точка отсчета в данном случае перенесена в будущее, причем функции такого переноса те же, что и при обратном по направлению переносе — употреблением формы настоящего времени сделать слушающего (читающего) как бы современником-очевидцем сообщаемого⁹⁹.

Об относительных временах как таковых следует говорить тогда, когда в языке существуют специальные формы для выражения временнóго соотношения описываемой ситуации с моментом, не совпадающим с моментом речи. Если таких специальных форм нет, то мы имеем дело с относительным употреблением абсолютных времен. Например, именно такой характер носит «настоящее историческое» русского языка, о котором уже упоминалось выше. Относительное употребление абсолютных времен в русском языке представлено и в случаях наподо-_/201//202/бие Еще вчера Иван понял, что Маша не придет: ситуация прихода (в данном случае неприхода) Маши следует не за моментом речи, а за моментом ‘вчера’, когда реализовалась некоторая другая ситуация (‘Иван понял’); тем не менее, употреблена форма будущего времени.

Формы относительных времен могут быть производными от форм абсолютных, например, Future in the Past в английском языке и futur dans la passé во французском, ср. в английском He will come ‘Он придет’, но I thought he would come ‘Я думал, что он придет’, где форма «будущего в прошедшем» would come образуется от абсолютного будущего will come.

Семантическую специфику обнаруживают такие частные глагольные категории, как Plusquamperfect в немецком языке, plus-que-parfait, passé antérieur во французском, Futurum II в немецком и futur antérieur во французском. По существу, правильнее было бы говорить, что эти времена носят абсолютно-относительный характер: они специально указывают на отношение одной ситуации к другой, как правило, предшествование; в этом проявляется их относительный характер; в то же время предшествование обязательно «привязано» к соответствующему времени по отношению к моменту речи, т. е. это всегда предшествование в пределах либо абсолютного прошедшего, либо абсолютного будущего; в этом проявляется абсолютный характер времен указанного типа. Можно сказать, что абсолютно-относительные времена служат для того, чтобы обеспечить более дробное членение временного континуума до или после момента речи, когда необходимо указать на временную последовательность разных ситуаций. В качестве примера можно привести функционирование некоторых абсолютно-относительных временных форм в немецком языке. Ср. например: Nachdem die Oktoberrevolution gesiegt hatte, ging unser Volk zum Aufbau einer neuen Geselschaft über ‘После того как победила Октябрьская революция, наш народ приступил к строительству нового общества’. Здесь форма плюсквамперфекта от глагола siegen ‘побеждать’ обозначает действие, предшествующее действию, выраженному претеритом от глагола übergehen ‘приступать’. Но применительно к будущему времени предшествование не может быть выражено тем же способом, в этом случае употребляется Futurum II (или перфект), например, Viel brennender wird das Problem werden, wie Menschheit sich selbst und ihre Errungenschaften rettet, wenn die drohenden Gefahren eingetreten sein werden, von dennen ich in meinen Buche gesprochen habe ‘Гораздо актуальнее станет проблема, каким образом человечество спасет себя и свои достижения, когда осуществятся те угрозы, о которых я говорил в моей книге’.

22.2. Возникает вопрос: реальны ли чисто-относительные времена, т. е. не абсолютно-относительные? По-видимому, допустимы два ответа. Первый будет заключаться в том, что если временные формы употребляются для указания на предшество-_/202//203/вание, совпадение во времени или следование, причем безразлично, чтó выбирается точкой отсчета — момент речи или какой-то другой момент, то в плане содержания эти формы должны быть признаны относительно-временными. В этом случае окажется, что категория времени русского глагола — относительная, а не абсолютная. Второй ответ может основываться на связи категорий времени и таксиса. Можно утверждать, вероятно, что если семантика некоторых глагольных форм сводится к выражению предшествования/следования вне зависимости от времени, то такие формы вообще не принадлежат категории времени, они должны считаться таксисными (см. раздел «Таксис», п. 25 и сл.). Так, по мнению некоторых исследователей, времена японского языка, которые квалифицируются ими как «предшествующее» и «непредшествующее», отражают предшествование или непредшествование как таковое, по отношению к любому данному моменту. Например, форма предшествующего времени от глагола сину ‘умирать’ (синда) в разных контекстах может означать и ‘умер’, и ‘(когда) умрет...’, ‘умирает (но еще не умер)’ — во всех случаях обозначается предшествование некоторому моменту, хотя отношение к моменту речи, да и, собственно, ко времени вообще, везде разное. В отличие от формы на ‑та/‑да, форма на ‑у всегда передает непредшествование некоторому моменту, т. е. одновременность или следование (опять-таки не обязательно по отношению к моменту речи) [Сыромятников 1971]. Если это так, то, вероятно, оппозицию форм на ‑та/‑да формам на ‑у следует трактовать содержательно как таксисную, а не временную.

Два ответа, кратко обрисованные выше, не противопоставлены друг другу. Проблема эта нуждается в дальнейшем изучении.

23. Категории времени и вида часто оказываются взаимосвязанными. Такая связь может быть двоякого рода.

Первый случай представляет собой, по существу, своего рода синкретическое, или кумулятивное, выражение в пределах одной временной формы частных категорий времени и вида¹⁰⁰. Такой тип взаимодействия времени и вида представлен, например, в английском языке. Здесь каждая глагольная форма характеризуется в терминах трех оппозиций (помимо лица в числа): троичной временной (настоящее/прошедшее/будущее время) и двух видовых — перфект/не­перфект и прогрессив/непрогрессив. Ср. have been writing — настоящее время, перфект, прогрессив.

Другой тип взаимодействия категорий вида и времени заключается в том, что в данном языке определенные глагольные формы по своей семантике не являются чисто-временными — семантика времени в них «осложнена», как принято говорить, семантикой вида. Такого рода формы и соответствующие категории называют видо-временными.

Видо-временные категории свойственны, вероятно, китай-_/203//204/скому языку. В китайском языке выделяются две формы прошедшего времени, которые отличаются друг от друга именно значениями типа видовых: одна из этих форм (образующаяся при помощи суффикса ‑ла) имеет дополнительное значение завершенности действия, другая же (с показателем ‑го) лишена этого семантического оттенка, она не связывает действие в прошлом с настоящим, нередко обозначая повторявшиеся в прошлом ситуации, ср. кэжэнь лайла ‘Гости пришли’ и кэжень лайго ‘Гости приходили’.