Л.М.Бондарева прагматика авторского комментария в текстах ретроспективной направленности

В основе порождения любого текста, относящегося к традиционной «литературе воспоминаний» и обладающего ярко выраженной ретроспективной направленностью, лежит процесс творческой реконструкции повествователем фактов и обстоятельств личностного прошлого опыта. Следует отметить, что подобная адресованность авторов воспоминаний к миру собственного прошлого осуществляется ими с позиций актуального настоящего, соответствующего времени создания произведения. В результате диалогическое взаимодействие мемуариста-автобиографа с окружающей его реальной действительностью находит свое прямое выражение прежде всего на уровне соотнесенности глобальных категорий «автор - читатель».

В подобной связи уместно упомянуть факт известной двухступенчатости любой читательской аудитории независимо от характера текста, так как в ней всегда представлен конкретный читатель как некая преходящая величина, а в качестве непреходящей, трансвременной величины подразумевается надперсональная общность в ее всевозможных проявлениях. Таким образом, коммуникативный акт, заключающийся в передаче любого текста как вербального, графически оформленного сообщения, «стадиально расчленяется, темпорально удлиняется и неоднократно тиражируется» за счет постоянного подключения новых получателей информации (1, с. 7).

Проблема читателя как конечного пункта художественной коммуникации довольно активно разрабатывается в отечественном и зарубежном литературоведении, однако при излишне субъективированном понимании «сотворчества читателя» процесс литературного творчества может полностью заслоняться процессом восприятия словесных произведений (ср.: концепции А.Г. Горнфедьда, А.И.Белецкого. Ж.-П. Сартра, символико-кодовая теория литературы Р.Барта, теория «слоев» Р.Ингардена и др.). По мнению М.Б.Храпченко, такое «сотворчество» читателя/зрителя/слушателя скорее следует понимать не как научно-обоснованное понятие, а как поэтическую метафору (2, с. 246). Однако не менее серьезной ошибкой, была бы недооценка существенной роли фактора адресата в ходе порождения любого типа текста.

В силу данного обстоятельства в соответствующих отечественных исследованиях выделяются реально-исторический потребитель текстовой информации, т.е. читающая публика, играющая роль арбитра, и существующее в сознании писателя, получающее отражение в произведении представление автора о своем читателе, т.е. «внутренний», вероятный, воображаемый читатель, «идеальный» адресат. В.Е. Прозоров особо указывает на диалектический характер взаимоотношений двух указанных типов читателя: реальный читатель властно влияет на формирование образа «идеального» читателя, а тот, в свою очередь, являет собой средоточие усилий писателя для воздействия на реального читателя (3, с.33).

Диалог автора с «идеальным» читателем носит имплицитный характер, поскольку представление писателя о своем читателе, которому адресовано произведение и который является определенной «читательской идеей», отражается в целом повествовании, затрагивая все структурные уровни текста. Естественно, что ориентация автора на вполне конкретную аудиторию неизбежно приводит к ярко выраженной направленности на этот известный читательский круг всего текстового целого, что, в свою очередь, проявляется в отборе писателем языковых средств, соответствующих образу его возможного читателя. Как справедливо подчеркивает Н.Д. Арутюнова, именно «удовлетворение пресуппозиции адресата» составляет одно из важных условий эффективности любого речевого акта (4, с. 358) и, соответственно, каждого текста.

Указанная адресованность повествователя к думающему читателю, являющемуся для автора достойным партнером по общению, к которому можно обращаться как к «равному», реализуется в целой совокупности формальных и содержательных текстовых признаков.

Что касается текстов ретроспективной направленности, то здесь особой формой имплицитного диалога повествователя с «идеальным» читателем становится многообразный авторский комментарийв виде различного рода парентетических внесений, которые следует рассматривать прежде всего в качестве средств авторизации и средств реализации категории «образ автора», в нашем случае - категории повествующего субъекта, идентичного реальной исторической личности автора воспоминаний. В мемуарно-автобиографических текстах такие конструкции, относящиеся к композиционным гиперсинтаксическим средствам связи, служат наглядным проявлением постоянного вторжения повествователя из актуального настоящего в претеритальный план изображенного субъекта, т.е. собственного прошлого «Я», в функции рассказчика-комментатора, в результате чего события былого опыта подвергаются дополнительной субъективной интерпретации.

Необходимо особо указать на факт широкой употребительности парентетических внесений во всех подтипах текстов ретроспективной направленности, а также на их явно выраженный разговорный характер, свойственный любому спонтанному, «фонтанирующему» комментарию, который наблюдается в устной речи, когда субъект речевой деятельности перебивает себя, будучи не в силах довести фразу до логического завершения под натиском постоянно приходящих на ум новых деталей, относящихся в той или иной степени к сути излагаемого.

Примером подобного ассоциативного наплыва информации в форме парентезы является фрагмент воспоминаний австрийского писателя К.Цукмайера «Wiedersehen mit einer Stadt. Aus dem Stegreif erzдhlt im Dezember 1968», представляющих собой «стенограмму» устного выступления автора перед своими земляками и поэтому полностью сохраняющих все признаки публичного монологического высказывания:

Und dann haben wir uns hier getroffen und in Maxglan - ich habe heute mittag in einer Wirtschaft in Maxglan gegessen, die heißt Gewürzmühle, und gar nicht weit davon gibt es einen Gasthof, der heißt der Ganshof - und lm Ganshof in Maxglan, da war unsere Hochzeitsreise (5, S.47).

В процитированном примере упоминание названия местечка, связанного с юношеской любовью повествователя, «провоцирует» писателя на включение в собственный рассказ информации о своем нынешнем посещении Максглана и связанных с этим подробностей, что ведет к появлению в авторской речи нового топонима der Ganshof. Дальнейшее возобновление автором прерванного пространной вставкой-отступлением повествования совершается из исходной позиции (in Maxgian), но уже более четко локализованной в пространстве и обогащенной за счет информативного потенциала парентетического внесения /im Ganshof in Msxglan).

К рассматриваемому типу парентез, обладающих подчеркнуто разговорной стилистической окрашенностью, тяготеют и так называемые «малые вкрапления» внутренней речи автора в виде истинных или риторических вопросов, которые повествователь задает сам себе по ходу повествования:

Sechs Jahre später...traf ich mit ihrem Onkel (woher kannt ich ihn wohl?) in einem Praterwirtshaus... zusammen... (6, S.286).

В мемуарном литературном портрете писателя Г.Келлера, созданном К.Ф.Майером, одно из парентетических внесений служит примером целого вопросо-ответного единства, представляющего собой фрагмент внутреннего монолога автора, пытающегося более четко локализовать во времени обстоятельства личных встреч с портретируемым:

Zwei Begegnungen mit ihm bleiben mir unvergeßlich, die erste, da ich ihm - wie langemag es sein? - von ungefähr zehn Jahren - einen namhaften deutschen Schriftsteller brachte, und die andere in diesem Frühjahr, da er sich schon gelegt hatte (7, S.310-311). Естественно, что виды парентетических внесений, выделяемые на основе их семантико-стилистических функций, отличаются в текстах ретроспективной направленности, как и в любом другом типе текста, большим разнообразием. Довольно употребительными являются парентезы со значением комплементарности, уточняющей конкретизации (нередко - проспективной ориентации, особенно если речь идет о предвосхищении дальнейших судеб изображаемых личностей или хода развития событий), характеризации, условия, предположительности, каузативности, рестриктивности, темпоральности и т.д.

Кроме того, графическая изоляция парентетических внесений нередко способствует дополнительному подчеркиванию эпической дистанции между повествующим и изображенным субъектами в текстах воспоминаний, и тогда в состав авторского комментария любого вида входят темпоральные маркеры damals/heute или их синонимы:

Nun war man schon vier Tage und vier Nächte anterwegs. Es wurde heiß in unserem Pullman-Wagen. (Die künstliche Luftkühlung war damals in amerikanischen Zügen noch nicht eingeführt.) (8, S. 238).

В качестве особой формы парентез следует рассматривать различного родаразмышления, рефлексии, обобщения, сентенции и т.д., принадлежащие автору. Отмечая несомненную диалогическую направленность авторских размышлений, или отступлений, служащих в любом типе текста для вовлечения читателя в серьезный разговор об истинных причинах и смысле происходящего, мы бы хотели одновременно подчеркнуть момент их несомненной эгоцентричности, что дает возможность говорить о полифункциональном характере таких парентез и трактовать их как проявление частного случая автодиалога. При этом наблюдается феномен «диалогизированного сознания» (термин М.М.Бахтина), не равный самопознанию, когда субъект становится объектом собственного осмысления: хотя общение с собой также является результатом раздвоения, в процессе автодиалога не происходит объективации одной из ипостасей личности, они обе выступают как истинные субъекты и ведут диалог на равных.

Совершенно очевидно, что в субъективированном повествовании, свойственном текстам ретроспективной направленности, авторские размышления представляют собой манифестацию сущности глубинных процессов, совершающихся в сфере сознания творческой личности, а характер, направленность и текстовый объем соответствующих парентетических внесений оказываются полностью детерминированными индивидуальными особенностями повествующего субъекта. Так, наиболее частотны пространные массированные автодиалоги - диалоги с «идеальным» читателем в текстах воспоминаний писателей, обладающих философски-аналитическим складом ума и тяготеющих к психологическому анализу (Кл.Манн) или, напротив, склонных к публицистической манере письма, что сопровождается открытой заявленностью политических взглядов, убеждений и общественной позиции автора, а также обширными сравнительно-историческими экскурсами в прошлое мировой цивилизации (Г.Манн). Подобные размышления на фоне воспоминаний приобретают в текстах ретроспективной направленности самодостаточную ценность, оформляясь на композиционном уровне в виде отдельных глав, либо семантически и структурно обособленных фрагментов текста внутри глав и подчиняясь субъективной логике авторского концепта отображаемой картины мира.

Менее объемные парентетические внесения подобного рода в силу своей большей синсемантичности обычно занимают характерную интерпозицию в составе отдельных сверхфразовых единств, т.е. конкретный факт из жизни изображенного автобиографического субъекта служит толчком для развития соответствующих мыслительных процессов в сознании повествователя, после языковой актуализации которых повествование возвращается в заданное русло. Если в данном случае речь идет о переходе повествующего субъекта от факта к размышлению, или от частного к общему, то в ряде других эпизодов в текстах ретроспективной направленности следует констатировать противоположный факт перехода от общего к частному, когда само размышление автора является отправной точкой в дальнейшем развитии событийного плана, находясь в сильной позиции (в начале главы, части и т.д.), т.е. в препозиции по отношению к воспроизводимому факту или обстоятельству.

Такое рассуждение-экспозиция убеждающего характера о пользе чтения начинает после отбивки очередную часть претеритального повествования о жизни изображенного субъекта в автобиографии Э.Кестнера «Ais ich ein kleiner Junge war», в которой автор рассказывает юному читателю о своей любви к книгам, зародившейся еще в детстве:

Wenn ein Kind lesen gelernt hat und gerne liest, entdeckt und erobert es eine zweite Welt, das Reich der Buchstaben. Das Land des Lesens ist ein geheimnisvoller, unendlicher Erdteil... Wer lesen kann, hat ein zweites Paar Augen, und er muß nur aufpassen, daß er sich dabei das erste Paar nicht verdirbt.

Ich las und las und las... (9, S. 300).

Аналогичным разнообразием позиций отличаются и парентетические внесения в форме сентенций или более пространных суждений генерализирующего характера, которые, являясь квинтэссенцией любой рефлексии, сами по себе часто служат результатом или стимулом к обширным авторским размышлениям, но иногда встречаются в текстах в виде вкраплений-резюме, не получающих дальнейшего семантического развития. Подобного рода микроотступления представляют собой род афоризма, краткие общезначимые изречения, однако определяющим началом в них остается неприкрытая авторская субъективность, личностная окрашенность, поскольку сентенции мыслимы только как индивидуально-творческий акт и имеют собственные индивидуальные смыслы, подлежащие расшифровке со стороны «идеального» читателя.

Выступая в пре-, интер- и постпозиции по отношению к базовому факту, такие парентезы могут функционировать в синтаксическом плане в виде отдельных пропозиций или входить в состав сложных предложений, например:

... auch die Dorfleute mieden mich, so gut es ging. Ein Irrer gilt stets als gefährlich. Eine ganze, lange Weile bangten alle, ich könnte in meiner Unzurechnungsfähigkeit plötzlich etwas Schreckliches anstellen (10, S. 417).

Таким образом, все рассмотренные виды парентетических внесений, актуализирующих функционирование повествующего субъекта в роли комментатора в текстах ретроспективной направленности, служат выражению личностной позиции автора воспоминаний по отношению к изображаемой действительности и всегда имплицитно ориентированы на «идеального» читателя.

Библиографический список

1. Колегаева И.М. Текст в системе научной и художественной коммуникации: на материале англоязычной прозы: Автореф. дис. д-ра филол. наук. Киев, 1992.

2. Храпченко М.Б. Познание литературы и искусства. Теория. Пути современного развития. М.: Наука, 1987.

3. Прозоров B.B. Читатель и литературный процесс. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 11975.

4. Арутюнова Н.Д. Фактор адресата//Изв. АН СССР. Серия лит. и языка. Т.40. Вып. 4. М., 1981.

5. Zuckmayer,G. Wiedersehen mit einer Stadt. Aus dem Stegreif erzдhlt im Dezember 1968 // Zuckmayer, G. AuJ einem Weg im Frьhling. Deutscher Taschenbuch Verlag, 1985.

6. Schnitzler, A. Jugend in Wien. Eine Autobiographie. Berlin u. Weimar: Aufbau-Verlag, 1985.

7. Meyer, G.F. Erinnerungen an Gottfried Keller // Dichter ьber Dichter'.bit. Portrдts von Goethe bis Fontдne / Hrsg. von P.Goldammer. Mьnchen: Hanser, 1976.

8. Mann, Kl. Der Wendepunkt. Ein befaensbericht. Berlin u. Weimar; Aufbau-Verlag, 1979.

9. Kästner, E. Als ich ein kleiner Junge war // Kästner,E. Ausgewдhlte Prosa und Gedichte. Moskau: Verlag «Raduga», 1985.

10. Graf, 0.M. Das Leben meiner Mutter. Berlin: Verlag der Nation, 1974.