§ 1. Цицерон: первая оппозиция категорий «вольного» и «буквального»
Не прошло и десяти веков после Карфагена, как великий писатель и оратор Рима Марк Тулий Цицерон (106—43 до н.э.), описывая свой опыт перевода в широко известном ныне предисловии к собственным переводам речей Эсхина и Демосфена, противопоставил себя, великого оратора и писателя, простому переводчику. Этим противопоставлением он отчетливо продемонстрировал отношение римского общества к профессии переводчика.
С исторической точки зрения Цицерону, пожалуй, повезло больше, чем другим античным авторам, так как сохранилась значительная часть его работ (почти половина его речей, трактаты по риторике и философии, огромное число писем). Видимо, это сохранившееся наследие и послужило одной из причин того, что Цицерон является одной из фигур античного мира, высказывания которого до сих пор служат предметом цитирования в самых разных науках и чье искусство речи составляет образец для подражания.
Не преминула вспомнить о Цицероне и история переводческой науки. Ведь именно в его трактатах мы находим упоминания о переводе, о переводчиках, а также некоторые теоретические размышления, свидетельствующие об осмыслении проблем переводческой деятельности.
Именно у Цицерона мы впервые обнаруживаем оппозицию категорий теории перевода, а именно противопоставление вольного перевода буквальному.
В самом деле, вольный перевод и буквальный перевод могут Рассматриваться как первичные и основополагающие категории теории перевода. В этих категориях отражены две противопоставленные стратегии переводческой деятельности. На протяжении бо-
1 Van Hoof H. Op. cit. P. 143.
3-18593 65
лее двух тысячелетий переводчики, писатели, критики, лингвисты и философы, задумывающиеся над проблемами переводческой деятельности, спорят о том, какой перевод можно считать вольным, а какой — буквальным, какой перевод предпочтительней, существуют ли промежуточные виды перевода или же всякий перевод можно отнести только к одному из этих видов.
Прежде чем проанализировать концепцию Цицерона в отношении переводческой деятельности, кратко рассмотрим исторический контекст, во многом определивший его взгляды.
Древние римляне мало чем отличались от эллинов в их уверенности в совершенстве своего языка и своей культуры, а соответственно, и в пренебрежении к языкам и культурам других народов. Только греческая культура была признана ими как образец для подражания. Все остальное, что не принадлежало эллинской или римской цивилизациям, считалось варварским. К чему же было переводить на великие языки с варварских?
Греческая же культура, зафиксированная в текстах, была известна римлянам из первоисточников: для образованного римлянина владение греческим языком было естественным. Стремления просветить народ у римлян, видимо, еще не было. Соответственно переводы с греческого языка на латинский оказывались ненужными, а переводы с языков варварских и подавно. Перевод, таким образом, попадал в разряд второстепенной деятельности, не требующей больших интеллектуальных способностей, во всяком случае не сравнимой с литературной деятельностью и ораторским искусством.
Отсюда и пренебрежение римлян к переводу и к переводчику. Общественное признание той или иной профессии и уважение к ней обусловлены исключительно степенью ее необходимости — либо реальной, либо выдуманной — для жизнедеятельности общества. В древнем Карфагене, где, вероятно, ни один из языков не смог занять доминирующего положения, подобно латыни в Риме или греческому в Греции, переводчики были необходимы не только для обеспечения «межкультурной коммуникации» многоязычного и многонационального народа, но и для управления этим народом. В современной Канаде, где официальными государственными языками являются не один, а два языка (английский и французский), где управление двуязычным народом осуществляется с помощью перевода, профессия переводчика также оказывается уважаемой.
В Древнем Риме доминировал латинский язык. В то же время греческая литература, греческое словесное творчество в целом составляло для римлян предмет восхищения и образец для подра-
66
жания. Написать подобно великим греческим мастерам, а может быть, и превзойти их в искусстве красноречия — в этом многие римские ораторы и писатели видели свидетельство собственного мастерства.
Не забираясь в область ораторского искусства или в какие-либо иные области творчества Цицерона, но рассматривая лишь его вклад в развитие теории перевода, можно с уверенностью сказать, что Цицерон был одним из первых, кто, поняв сложность, противоречивость и многообразие этого вида творческой деятельности, заложил основы теории перевода, противопоставив ее первичные категории.
Именно языческий писатель Цицерон оказался творческим «наставником» глубоко набожного христианина, взявшегося за перевод Священного Писания, — св. Иеронима. Сущность душевного конфликта великого переводчика Библии, небесного покровителя современных переводчиков состояла в том, что он, христианин, в душе был цицеронианцем и преклонялся перед могуществом прекрасного Слова.
Много позже, уже в XVI в., в одном из первых трактатов о переводе его автор — Э. Доле — также ссылается на Цицерона. Возникает вопрос, почему Цицерон оказался Учителем переводчиков и раннего Средневековья и эпохи Возрождения? Почему до сих пор, обсуждая многие спорные вопросы перевода, мы упоминаем Цицерона? Почему мы чтим Цицерона как одного из мыслителей, оставивших яркий след в истории перевода, несмотря на то что сам Цицерон никогда не причислял себя к переводчикам, а напротив, противопоставлял себя им?
Ответ на эти вопросы, возможно, заключается в том, что Цицерон в свойственной ему лаконичной и изящной форме поставил (разумеется, не решил, а только поставил) вопросы, многие из которых до сих пор с жаром обсуждаются теоретиками перевода.
Для Цицерона, как и для многих его современников — поэтов и ораторов, перевод представлял собой вид второстепенной литературной деятельности. Перевод — это прежде всего упражнение, помогающее развитию красноречия. В одном из своих трактатов об ораторском искусстве Цицерон пишет, что в юношестве нередко упражнялся в красноречии, стараясь перефразировать в более точных и красивых выражениях то, что было сказано в возвышенных речах или написано в красивых стихах. Однако он быстро понял, что это упражнение на подражание бесполезно и даже вредно, так как он либо повторял те выражения, какие находил в текстах копируемых оригиналов, либо употреблял те формы, которые уступали выражениям оригинала: «Выражения
67
самые меткие и вместе с тем самые красивые и самые удачные, — пишет он, — были уже предвосхищены или Эннием, если я упражнялся в стихах, или Гракхом, если именно его речь я брал за образец»1. И тогда он придумал другое упражнение, переводческое. Цицерон решил перелагать с греческого речи лучших ораторов. «Из чтения их я выносил ту пользу, что, передавая по-латыни прочитанное по-гречески, я должен был не только брать самые лучшие из употребительных слов, но также по образцу подлинника чеканить кое-какие новые для нас слова, лишь бы они были к месту»2.
Ста годами позже другой римский оратор и учитель красноречия Марк Фабий Квинтилиан (ок. 35 — ок. 96) в главном своем сочинении, к счастью, полностью дошедшем до нас, в котором он разработал полный курс теории риторики, также упоминает перевод в качестве одного из весьма продуктивных ораторских упражнений. При этом он ссылается на опыт Цицерона: «То, о чем сейчас пойдет речь, есть самое надежное средство для достижения обилия и легкости речи. Наши старые ораторы не знали ничего лучше, чем переводить с греческого на латинский. Красе в своих книгах об ораторе пишет, что много занимался этим. То же советует и Цицерон. Известно, что он опубликовал свои переводы Платона и Ксенофонта... Польза такого упражнения очевидна: так как греческие ораторы, как правило, полны и существенны, а также потому, что они бесконечно искусной сделали речь, те, кто их переводит, совершенно свободны в том, чтобы пользоваться лучшими словами, эти слова принадлежат им. Что же касается фигур, основного украшения речи, то ввиду того, что гений языков не одинаков, нередко приходится заменять одни другими, в чем тоже есть определенная трудность»3.
Сегодня довольно трудно утверждать, были ли эти упражнения действительно переводом в современном понятии или еще каким-либо видом двуязычной деятельности. В современной теории перевода нередко возникает мнение о том, что следует различать перевод и интерпретацию. Истории перевода известны и другие разграничения. Жуковский не называл свои стихи переводами. Его русская версия баллады Готфрида Августа Бюргера «Ленора», получившая у него имя «Людмилы», названа им свободным переложением, а не переводом. Маршак, создавая соб-
1Цицерон М.Т. Об ораторе // Цицерон М.Т. Три трактата об ораторском искустве. М., 1972. С. 104.
2 Там же.
3 Цит. по: Horguelin P. A. Anthologie de la manière de traduire. Domaine français. Montréal, 1981. P. 21 (перевод с фр. мой. — Н.Г.).
68
ственные версии стихов английских поэтов, также не называл их переводами, а употреблял уклончивую и изящную формулировку «Из...».
Основная работа Цицерона о переводе, ставшая уже хрестоматийной, — это предисловие к собственным переводам знаменитых речей «О венке» Демосфена и Эсхина, известное также под названием трактата «De optimo genere oratorum» («О лучшем роде ораторов»), где Цицерон комментирует свой перевод речей греческих ораторов. Главное значение этого небольшого текста великого оратора древности в том, что в нем впервые, насколько можно судить по дошедшим до нас документам, обосновывается вольный перевод. Как справедливо отмечает М. Балляр, «этим заявлением Цицерон предстает если не как теоретик, то, по меньшей мере, как первый защитник "вольного", по определению одних, или "динамического", по определению других, перевода»1.
Обратимся к тексту трактата.
«Я перевел авторов двух наиболее красноречивых аттических речей, направленных друг против друга, — Эсхина и Демосфена. Но переложил я их не как простой переводчик, а как писатель, сохранив их высказывания с фигурами слов или мыслей, используя, однако, слова, привычные латинскому обычаю. Таким образом, я не счел необходимым передавать слово словом, но я сохранил смысл и силу слов. В самом деле, я полагал, что читателю важно получить не то же число, а, так сказать, тот же вес... И если, как я надеюсь, мне удалось передать эти речи, сохранив все их достоинства, т.е. высказывания, фигуры и конструкции речи, и следуя словам, однако лишь до той степени, пока они не противоречили нашему вкусу, и если мы не перевели все слова греческого текста, мы постарались воспроизвести смысл»2.
Из этого текста мы видим, что Цицерон отчетливо различает перевод и литературное творчество. Он, оратор, переводит не как простой переводчик, а как писатель. Перевод оказывается уже поставленным в «табели о рангах» ниже собственно литературной деятельности. Как литератор Цицерон позволил себе целый ряд вольностей в переводах. Сохраняя структуру фраз оригинальных текстов, расположение слов, фигуры речи, взаимосвязь мыслей, он использует слова, привычные в латинском употреблении. Цицерон не стремится передать слово словом, он передает заключенные в словах понятия. Более того, он подчеркивает, что не
1Ballarci M. Introduction // Bachet de Méziriac C.-G. De la traduction [1635]. Artois, 1998. P. XXXVI.
2 Horguelin P. A. Op. cit. P. 19 (перевод с фр. мой. — HJ.).
69
стремился сохранить то же число слов. Для него важен смысл, «вес» слова. Нужно полагать, что Цицерон имеет в виду переводческие перифразы, когда одно слово оригинала, не имея в переводящем языке однословного эквивалента, заменяется в переводе сочетанием нескольких слов. Подтверждением этому может служить выдержка из другого сочинения этого римского оратора — трактата «De fïnibus bonoram et malorum» («Об определении счастья и несчастья»), где Цицерон уточняет способ перевода, непосредственно касающийся работы с лексикой: «Не всегда нужно следовать в вашей речи греческому, как сделал бы неумелый переводчик, особенно если мысли становятся более понятными, когда выражены простыми словами. Что касается меня, то, когда речь заходит о переводе и если я не могу передать столь же лаконично то, что в греческом выражено одним словом, я употребляю несколько слов. Иногда я использую греческое слово, если в моем языке нет эквивалента»1.
Интересно, что Цицерон опять противопоставляет себя неумелому переводчику. В этом фрагменте оратор говорит и о заимствованиях как об одном из способов перевода в условиях отсутствия эквивалента. Последняя часть фразы из предисловия также оказывается весьма важной для понимания техники «литературного перевода» того периода. Цицерон признается, что перевел не все элементы греческого текста, сохранив тем не менее его смысл. Иначе говоря, некоторые фрагменты оригинального текста в переводе оказались сознательно опущенными. Таким образом, в методе перевода, описанном Цицероном, можно без труда различить действия, которые в современной теории перевода определяются как переводческие трансформации, а именно: замены, добавления и опущения. Только в четвертом виде трансформаций — перестановках — Цицерон осторожен. Он стремится сохранить главное украшение фразы — фигуры и расположение элементов, а также последовательность и логику изложения мыслей.
Необходимо обратить внимание и еще на одно важное замечание Цицерона. Он говорит о том, что строил свой текст перевода так, чтобы не противоречить латинскому обычаю, т.е. нормам латинского языка, стремясь сделать текст приятным и красивым, иначе говоря, эстетически выдержанным. Именно это положение будет многократно воспроизведено позднее, в эпоху Возрождения, когда встанет вопрос о роли перевода для развития молодых языков.
1 Ibidem.
70
В весьма лаконичной форме Цицерон показал, чем, по его мнению, перевод отличается от литературного творчества. Описывая свой способ «переложения» греческих авторов, он косвенно раскрыл и представления о переводе того времени: перевод — ниже литературного труда. «Переложение» тоже ниже литературного творчества. Оно полезно литератору, но только как особый вид упражнений, способствующий развитию красноречия и литературного дарования. Маститый писатель или оратор может «перелагать», но при этом он должен стремиться если не превзойти автора оригинала в красноречии, то по крайней мере не уступить ему. Он создает новое литературное произведение, в котором воспроизводит из оригинала лишь то, что считает важным. Переводчик же должен покорно следовать тексту оригинала. Рамки оригинального текста сковывают его действия, поэтому он нередко вынужден нарушать нормы переводящего языка.
Таким образом, уже во времена Цицерона зародилось противоречивое отношение к переводу, которое отмечается и сегодня. Точнее, в ту древнюю эпоху перевод противопоставлялся иной разновидности межъязыковой коммуникации, которая еще не имела своего названия. Позднее она будет определена как подражание. Перевод не имел никакого отношения к литературе и понимался как необходимое неудобство в межъязыковой коммуникации в официальной, деловой и других нелитературных сферах. Поэтому и слово переводчик в устах ораторов приобретало презрительный оттенок. С течением времени понятия перевода, подражания, переложения, переделки, интерпретации и др. неоднократно смешивались. Ю. Левин отмечал, что само понятие «перевод» было неодинаковым в разные эпохи и что в соответствии с изменением содержания понятия менялись и требования к переводу1. Э. Кари в исторической изменчивости понятия «перевод» видел причину того, что многие исследователи, писавшие о переводе, ссылаясь на предшественников или споря с ними, не замечали того, что не всегда говорили об одном и том же предмете2.
С течением времени понятие «перевод», кажется, вобрало в себя значения других смежных понятий. И сегодня, не только оглядываясь на предшественников, но и обсуждая проблемы с современниками, мы нередко говорим о разном. В этом скорее всего и кроется причина неоднозначного отношения наших современников к данному виду межъязыковой деятельности.
1Левин Ю. Об историзме в подходе к истории перевода // Мастерство пе- Ревода. М., 1962. С. 374.
2 См.: Сагу Е. Comment faut-il traduire? Lille, 1986. P. 81.
71
- Опыт (перевод в истории цивилизации) пролог слава попугаю!
- Глава 1
- § 1. Попытки периодизации истории перевода
- § 2. Прерывистость истории перевода во времени и в пространстве. От периодизации — к «событиям»
- § 3. Когда возник перевод?
- Глава 2
- § 1. Вавилон — символ перевода и... Ошибка интерпретации
- § 2. Бог-интерпретатор
- Глава 3
- § 1. Самая переводимая книга
- § 2. «Перевод семидесяти толковников» (Септуагинта)
- § 3. Святой Иероним — небесный покровитель и духовный наставник переводчиков. Вульгата
- § 4. Немецкая Библия Мартина Лютера
- § 5. Английские переводы Библии
- Глава 4 начала теории перевода.Перевод и искусство речи
- § 1. Цицерон: первая оппозиция категорий «вольного» и «буквального»
- § 2. Иероним — теоретик перевода. «Письмо Паммахию о наилучшем способе переводить»
- § 3. Трактат о правилах «хорошего перевода» э. Доле
- Глава 5
- § 1. Трактат л. Бруни «Об искусном переводе». Типология переводческих ошибок
- § 2. Критика Французской академии
- Глава 6 перевод и словесность
- § 1. Защита языка от «предателей-перелагателей»
- § 2. «Принц переводчиков», или «Французский Лютер»
- § 3. Прекрасные, но... Неверные
- § 4. Влияние французской словесности на ход развития русской
- Глава 7
- § 1. Канада — страна перевода. Этапы истории
- § 2. Переводческая индустрия
- § 3. Обучение переводу
- § 4. «Жанровая» специализация
- § 5. Перевод и специальная терминология
- § 6. Профессиональные объединения переводчиков
- Глава 1
- § 2. Теория перевода и литературоведение
- § 3. Теория перевода и лингвистика
- § 4. Теория перевода и сопоставительная стилистика
- 17-18593 193
- § 5. Междисциплинарный подход к изучению перевода
- Глава 2
- § 1. Перевод как объект теории. Определение перевода
- § 2. Предмет теории перевода
- Глава 3
- § 1. О системе и системном подходе
- § 2. Целостность переводческого преобразования текста
- § 3. Структурность переводческого преобразования текста
- § 4. Взаимодействие перевода с окружающей средой
- § 5. Иерархичность — свойство системы перевода
- § 6. Множественность описаний
- § 7. Перевод как интерпретирующая системная деятельность. Перевод и семиотика
- Глава 4 единицы перевода
- § 1. В поисках единицы перевода. «За» и «против»
- § 2. Единицы перевода и единицы языка
- § 3. Единицы перевода и единицы смысла. «Единица ориентирования»
- § 4. Единицы перевода как кванты переводческих решений
- Глава 5
- § 1. Эквивалентность. К определению понятия
- § 2. Эквивалентность в математике и логике
- § 3. Истинность как свойство эквивалентности
- § 4. Эквивалентность и смысл. Денотативное и сигнификативное значения
- § 5. Понятие и концепт
- § 6. Денотат и референт
- § 7. Объективное и субъективное в переводе
- § 8. Эквивалентность и адекватность, верность и точность
- § 9. Многоуровневые теории эквивалентности
- § 10. Теория формальной и динамической эквивалентности. Прагматический инвариант
- § 11. Эквивалентность перевода как нормативная категория
- § 12. Адекватность, эквивалентном и оценка перевода
- § 13. Эквивалентность и закономерные соответствия
- Глава 6
- § 1. Перевод и межъязыковая интерференция
- § 2. Понятие «переводческой интерференции»
- § 3. Перевод и языковые универсалии
- Глава 7
- § 1. Межъязыковые лексико-семантические обмены
- § 2. Межъязыковая асимметрия плана содержания и аналогия формы
- § 3. Типология явлений межъязыковой асимметрии. Реальные диалексемы и потенциально возможные (псевдоаналогизмы)
- § 4. Случайные межъязыковые омонимы
- § 5. Логические основания типологии межъязыковой асимметрии
- § 6. Внеположенность и межъязыковая омонимия
- § 7. Равнообъемность и межъязыковая синонимия
- § 8. Перекрещивание и межъязыковое семантическое перераспределение
- § 9. Подчинение и гипо-гиперонимическая асимметрия
- Глава 8
- Переводческий эквивалент
- И художественный образ.
- Перевод - искусство
- Глава 1
- § 1. Трансформация и деформация. К определению понятий
- § 2. Перевод как процесс межъязыковой трансформации
- § 3. Трансформации и отношение межъязыковой асимметрии
- Глава 2
- Глава 3
- I. Прагматический уровень
- II. Семантический уровень (денотативный)
- III. Семантический уровень (сигнификативный)
- IV. Синтаксический уровень
- Глава 4
- Глава 5 семантические преобразования
- § 1. Компоненты смысла
- § 3. Адаптация
- § 4. Эквиваленция
- Глава 6
- § 1. Логические категории и семантические преобразования
- § 2. Отношение равнозначности объемов понятий
- § 3. Объем и содержание понятий
- § 4. Отношение подчинения объема понятий, род и видовое отличие. Переводческая парафраза
- § 5. Обобщение объема понятий. Трансформационная операция генерализации
- § 6. Ограничение объема понятий, трансформационная операция конкретизации
- § 7. Особые случаи гипо-гиперонимических преобразований. Понятия с переменным содержанием. Местоименные замены
- § 8. Отношение перекрещивания и трансформационные операции дифференциации. Метафорическая дифференциация
- § 9. Логическое отношение внеположенности. Слабая дифференциация. Метонимическая дифференциация
- § 10. Отношения контрарности и контрадикторности. Антонимические преобразования
- Глава 7
- § 1. Фонетические модуляции в переводе антропонимов
- § 2. Дублетные обозначения. Короли и люд
- § 3. Передача имен античных героев
- § 4. Ономастика в метатекстах
- § 5. Конструирование имен собственых
- § 7. Особенности перевода топонимов
- Глава 8
- Глава 9
- § 1. Коммуникативная обусловленность структуры высказывания
- § 2. От известного субъекта к новому признаку и от «малозначимого» признака к «значимому» субъекту
- § 3. Пермутации («шассе-круазе»)
- The ancient stoves (s) hummed (V)1
- § 4. Различия в членении картины события
- § 5. Стилистический аспект порядка слов
- Глава 10 деформации
- § 1. Деформация как переводческая стратегия
- § 2. Деформация эстетической функции текста
- § 3. Деформация добавлением и опущением
- Глава 11
- §1. Ошибки, обусловленные непониманием смыслов исходного текста
- § 2. Ошибки понимания на уровне «знак — понятие»
- § 3. Ошибки понимания на уровне «знак — сложное понятие»
- § 4. Ошибки понимания на уровне «знак — суждение»
- § 5. Ошибки понимания предметной ситуации
- § 6. Переводческие ошибки на этапе перевыражения системы смыслов
- § 7. Стилистические ошибки
- I. Основная литература
- II. Дополнительная литература
- III. Периодические выпуски