219 Если язык является отличительным признаком определенной формы мысли, то сравнительный

анализ языков должен был бы привести к определению психологии народов. Такова основная идея Гердера в его трактате о происхождении языка, идея Гумбольдта и Штейнталя. В наше время немецкий лингвист Финк повторил мысль Гердера и пытался ее развить. По мнению Финка, языки надо рассматривать как выражение психологии народов. Языки, по Финку, только репрезентации, и для психолога они не дают никакой ощутительной действительности. Изучая язык, надо применять чисто субъективный метод, исходить не от языка, т. е. результата, а от творящей его мысли. Финку можно ответить, что все-таки язык есть явление реальное. В своей фонетике и в своей морфологии язык имеет самостоятельное существование, независимое от психического расположения говорящего субъекта. Язык противостоит говорящему, как сложившийся организм, как орудие, которое ему дают в руки. объективный метод, оспариваемый Финком, как раз есть метод лингвистики, и язык можно изучать вне зависимости от уклада ума говорящего. Основные и постоянные стороны языка изменяются по принципам, которые не имеют никакого отношения в складу ума. 220 различия, констатируемые в любой данный момент истории между языками двух народов, даже народов, языки которых родственны, объясняются чисто лингвистическими процессами в развитии каждого языка, а следовательно не дают

никакого основания для выводов о складе ума этих народов. Часто и с полным правом противопоставляют языки, пользующиеся словосложением, языкам, прибегающим к словопроизводству посредством аффиксов: например язык греческий—латинскому, немецкий—французскому. Это на первый взгляд два типа различного склада ума; в одном случае мышление, разложив на части представление, передает подробно полученные в результате анализа элементы; другой же тип мышления указывает только на один из аспектов представления, предоставляя слушающему дополнить его другими. Достаточно в каком-либо языке одному из этих способов возобладать в известную эпоху развития этого языка, и он повторится многократно в дальнейшем его развитии. Это—прямое следствие состязания морфологических приемов, ни в какой мере не зависящих от различия

в складе ума народов, говорящих на соответствующих языках. 221 Словарь никогда не передает всех аспектов мысли полностью; понятий всегда больше, чем слов, но обиходная речь довольствуется приблизительной передачей их, имея возможность избежать двусмысленности другими путями. Смысл каждого слова проясняется посредством контекста. К какой бы стороне языка мы ни обратились, ни в одной по-видимому мы не увидим отражения известного склада ума. Но из этого не следует заключать, что между ними нет никакой связи. Иногда язык может даже изменять склад ума и направлять его. Привычка ставить глагол в определенном месте обусловливает специальный способ мышления и может в какой-то мере повлиять на ход рассуждения. Французская, немецкая или

английская мысль в какой-то степени подчинена языку. Стало общим местом утверждение, что человек прежде всего существо общественное. Одна из черт, которой лучше всего выражается общественность природы человека,—это без сомнения инстинкт, заставляющий группы индивидов осознавать, как общее, объединяющие их особенности, противопоставляя себя другим группам, члены которых лишены этих особенностей. 222 В любой общественной группе вне зависимости от ее свойств и величины язык играет важнейшую роль. Он—самая крепкая связь, соединяющая членов группы, в одно и то же время он— символ и защита группового единства. Язык так гибок, так богат оттенками, так тонок, так пригоден к самому различному употреблению; он—средство общения между членами группы, условный знак принадлежности к группе. 223 Между членами одной и той же группы как бы существует естественно установившееся молчаливое соглашение поддерживать язык таким, как это предписывается нормой. Обычные формы языка всегда определяются интересом языковой общины; этот интерес в данном случае есть необходимость взаимного понимания. Каждый член данной языковой общины поэтому

всегда инстинктивно и бессознательно сопротивляется произволу в употреблении языка. Правильная речь (языковая норма) поддерживается очень жестоко во всех языковых общинах, во всех говорах. Иногда можно услышать, что даже образованные люди удивляются тому, что в говоре крестьян есть правила и грамматика. У человека из народа обыкновенно очень точное представление о своем языке; он чувствует с редкой тонкостью малейшие нарушения нормы. 224 Язык каждой группы приобретает четкие грани благодаря

этому стремлению к правильности и уверенному закреплению нормы. Но мы нигде не найдем образцового языка, если вздумаем его искать2. Этот правильный язык—идеал, к которому стремятся, но которого не достигают; это—сила в действии, определяемая целью, к которой она движется; это—действительность в возможности, не завершающаяся актом; это—становление, которое никогда не завершается. характер языка зависит от природы и объема группы. 225 Разнообразие языков зависит от сложности общественных отношений. Атак как очень редко бывает, чтобы отдельный индивид жил замкнуто в пределах одной только общественной группы, то почти нет языка, который не распространялся бы на различные группы. Каждый член группы, перемещаясь, несет с собой язык своей группы, и его язык влияет на язык соседней группы, в которую он входит. Развитие языка, как мы его набросали в предыдущих главах, приходит все к более и более дробному делению языков; в результате получается дробление, увеличивающееся

по мере употребления языка; язык отдельных говорящих индивидов, предоставленных самим себе, без всякого общения друг с другом, роковым образом обречен на такое дробление. 226 Поэтому против стремления к дифференциации беспрерывно действует тенденция к унификации, восстанавливающая нарушенные отношения. Различные типы языков, диалектов, специальных языков, общих языков, о которых будет идти дальше речь, возникают в борьбе этих двух противоположных языковых тенденций.

227 Г Л А В А II