М.А.Болотина к вопросу о скрытых грамматических категориях (признак контролируемости в семантике предиката)

Скрытые категории можно отнести к разряду языковых универсалий, участвующих в представлении наших знаний о мире в целом и коммуникативной ситуации в частности. К скрытым категориям в лингвистике относят семантические и синтаксические признаки слов или словосочетаний, не находящих явного (эксплицитного) морфологического выражения, но существенных для построения и понимания высказывания (1). Кроме того, они оказывают влияние на сочетаемость данной лексической единицы с другими словами в предложении.

К числу вышеназванных категорий относится признак контролируемости/неконтролируемости глагольного действия, который рассматривается как неотъемлемая черта предиката (2).

К настоящему моменту известны несколько различных областей применения понятия контролируемости (контроля): 1) объяснение противопоставленности определенных групп предикатов, манифестирующих особые синтаксические свойства, например, наличие признака «К» детерминирует способность глагола подчинять придаточные цели, образовывать отрицательные конструкции с императивом и др. (3); сочетаемость данного признака со словами, выражающими идею намеренного/ненамеренного действия, типа «нарочно», «случайно» (4); 3) решение проблемы глагольной многозначности, в частности, предикатов пропозициональной установки (5) и, как следствие, решение лексикографических задач.

Признак контролируемости действия (Кд) является одним из ключевых в характеристике предикатных лексем в английском языке, в связи с чем существует задача его отражения в лексикографическом описании конкретных глаголов (6). В этом случае Кд как глагольная характеристика противопоставляется контролируемости как характеристике ситуации в целом (7). Данный признак, хотя и не имеет грамматической манифестации, обусловливает специфические синтаксические свойства предикатов, отмеченные выше.

За признаком Кд фактически стоят несколько разных, хотя и близких, но не тождественных друг другу понятий: воля, каузация, намеренность, агентивность (8).

Разнородные критерии контролируемости действия (действие в данном случае трактуется в обобщенном смысле: как прототипический референт глагольной лексемы или как родовое понятие, объединяющее процессы, свойства, состояния и т.п.), во-первых, ведут к нестрогости определения. Во-вторых, большинство авторов при анализе контролируемости обращаются не к семантике автономной глагольной лексемы (ввиду нестабильности данного признака на референтном, а отсюда и лексическом уровне), а к структуре ситуации, в связи с чем, по существу, исследуется контролируемое/неконтролируемое «положение вещей» (9).

Значение контролируемости как элемент лексической семантики глагола может быть определено через понятие выбора, предложенное И.Б.Шатуновским (10), которое, как нам представляется, в конечном счете объединяет различные интерпретации: когда действие Р или не-Р зависит от нашей воли, а значит, от нашего выбора, мы говорим, что мы можем Р. Сравним с толкованием лексемы «will» словарем Вебстера: 1a) disposition, inclination;... 3a)the act of choosing;... 4a)a mental power or disposition... manifested in such operations and functions as wishing, choosing, intending (11). Отсюда возможно определениеконтролируемого Ркак такого, которое мы -можем выполнить- для действий, «каузировать быть» - для статических «положений вещей».

На основании признака контролируемости действия в исследованиях, посвященных данной проблеме, предлагается различать не только контролируемые и неконтролируемые, но и частично контролируемые предикаты. Также отмечается группа действий, которые в принципе являются контролируемыми, но могут совершаться и без контроля, автоматически.

При соотнесении семы контролируемости с характеристиками различных лексико-семантических групп предикатов, а именно: предикатов действия, процесса, состояния, качества, класса и связи (13) - обнаруживается, что все группы глаголов, за исключением предикатов состояния, могут манифестировать как наличие, так и отсутствие признака Кд (14). Что касается семантики предикатов состояния, выраженных чаще всего глаголом-связкой и предикативным элементом (be ill, be sick и т.п.), она характеризуется, например, такими особенностями, как неизменность в течение отрезка времени и страдательность субъекта-носителя признака, что соотносится со значением неконтролируемости. Кроме предикатов состояния, в группу неконтролируемых включаются глаголы непроизвольного действия (hiccup, sneeze и др.)

Особое место занимают глаголы восприятия, например: see, hear, для которых указанный признак нерелевантен, так как их семантика, на наш взгляд, не предполагает возможность выбора, поэтому: I can hear = I hear; I could see = I saw.

Зачастую контролируемость связывается с субкатегориальными значениями глаголов и, в первую очередь, со статичностью/динамичностью. Однако признак контролируемости/неконтролирумости действия не обнаруживает полной корреляции с его статичностью/динамичностью (15).

В то же время оба признака - статичность/динамичность и К/НК -обладают общим свойством, а именно: определенной долей неустойчивости на лексическом уровне. Признак динамичности/статичности характеризуется контекстуальной подвижностью, что может быть связано с полисемантичностью предикатных лексем, ср.: think (consider vs think over); expect (suppose vs wait), appear (seem vs come) и др. Многим глаголам присуща в этом отношении двойственная природа, они в принципе могут изменять параметр динамичности и окказионально получать значение «процесса» (16): Iunderstand (*am understanding this problem /I am understanding my problems more clearly everyday;John lives (*is livinig) in the USA /John is living with his parents until the finds a place of his own.

Возможность развития во времени, связанная с динамичностью предикативного признака, соотносится с активностью субъекта действия. Действительно, статичность/динамичность предполагают соответственно неизменность/изменяемость во времени предикативного признака: «An event exhibiting little or no change over time can be termed a state while one that does change can be termed a dynamic event or a process» (17). Изменяемость, в свою очередь, имплицирует возможность выбора для субъекта действия. При этом значение динамичности не принадлежит автономной предикатной лексеме, а сообщается ей в контексте, т.е. выходит за рамки лексического уровня.

Наличие амбивалентных в отношении признака Кд предикатов может быть обусловлено, как показывает исследование, не только приобретением указанного признака (в частности, при переходе от статичности к динамичности), но и тем, что в некоторых случаях сема Кд погашается.

Это происходит, например, когда глагол употребляется для обозначения постоянного узуального действия (в отличие от конкретного, однократного), т.е. действие, названное глаголом, получает обобщенный смысл и становится свойством субъекта. Так, предложение «The child reads» в значении «Ребенок умеет читать» отрицательно реагирует на диагностические контексты контролируемости (18), в частности, сочетание с целевой конструкцией оказывается неотмеченным: «The child reads in order to...»

Кроме того, признак Кд подавляется в случае, если в высказывании отсутствуют показатели агентивности субъекта, а именно: компоненты, указывающие на развитие ситуации, возможность выбора и как результат активность носителя предикативного признака. Действительно, поскольку внутренние свойства, а значит, и лексическая характеристика любого предиката, необходимо связаны с его валентностями - набором предметных переменных, признак Кд обусловлен не только собственно-лексическими особенностями глагольной лексемы, но и контролирующим/неконтролирующим характером аргумента в позиции синтаксического субъекта, т.е. его агентивностью. Аналогичным образом контролируемость предиката как способность определять агентивный объект действительноити трактуется в работах зарубежных лингвистов (19). Таким образом, признаком Кд обладают лишь те глаголы, потенциальный аргументный набор которых характеризуется наличием агенса, к прототипическим свойствам которого относятся, по мнению Дж.Лакоффа, «намеренность», «управление» и «основная ответственность» (20). К таким глаголам не принадлежат предикаты состояний, в чью ролевую структуру может входить только страдательный субъект.

Понимание действия как агентивного соотносится с уровнем денотатов и конкретизируется в ситуации, т.е. агентивность так же, как и другие значения, связанные с контролируемостью действия, лишь потенциально задана на лексическом уровне и обусловлена параметрам контекста.

Проблема выявления признака Кд в семантике глагольной лексемы далека от однозначного решения. Нестабильность контролируемости на лексическом уровне связана, во-первых, с гетерогенностью семантической структуры глагольной лексемы: процессуальный референт глагола - последовательность обозначаемых им изменений реального мира - складывается из совокупности, отдельных состояний, характеризующихся в некоторых случаях значительной степенью автономности, в составе сложных глагольных значений (21). Во-вторых, признак Кд охватывает две группы явлений: 1) возможность выполнения действия для субъекта и 2) активный (агентивный) характер семантического актанта в роли субъектного терма, т.е. в позиции синтаксического субъекта; обе характеристики контекстно зависимы и актуализируются положительно либо отрицательно в зависимости от модели ситуации, воплощенной в предложении-высказывании.

Рассмотрение контролируемости на коммуникативном уровне показывает, что коммуникативный контроль (Кк) связан с императивной ситуацией и обозначает внешнюю каузацию действия/состояния со стороны говорящего. В этом случае адресат-исполнитель, реализующий волю говорящего, может стать агентивным субъектом неконтролируемого действия. Тогда коммуникативный контроль подавляет признак неконтролируемости предикатной лексемы.

В дальнейшем представляется интересным исследовать сферы приложения категории контролируемости действия в языке и ее функционирование на различных уровнях.

Библиографический список

1. Лингвистический энциклопедический словарь. М.: Сов. энц., 1990. С. 457.

2. Бацевич Ф.С. Референтная отнесенность имен субъектов и специфика проявления глагольного действия // Филол. науки. М.: Высш. шк., 1990. №5. С. 70-72.; Теория функциональной грамматики. Темпоральность. Модальность. Л.: Наука, 1990. С. 84.

3. Семантические типы предикатов. М.: Наука, 1982. С. 68-72.

4. Зализняк А. Функциональная семантика предикатов внутреннего состояния: Автореф. дис. канд. филол. наук. М., 1985. С. 11-12.

5. Шатуновский И.Б. Пропозициональные установки: воля и желание // Логический анализ языка. Проблемы интенсиональных и прагматических контекстов. 1989. С. 158-160.

6. Лингвистический энц. словарь. М.: Сов. энц., 1990. С. 458.

7. Плунгян В.А., Рахилина Е.Б. Заметки о контроле // Речь: Восприятие и семантика. М.: Ин-т языкозн. АН СССР, 1988. С. 40-42.

8. Бергельсон М.Б. Проблема контроля в побудительных высказываниях // Функционально-типологические аспекты анализа императива. Ч. 2. М.: Ин-т языкозн. АН СССР, 1990. С. 13-14; Касевич В.Б. Модальность и контролируемость // Функциональные, типологические и лингводидактические аспекты исследования модальности / Тез. докл. конф. Иркутск: ИПИИЯ. - Л.: Ленингр. отд. ин-та языкозн. 1990. С. 40-41.

11. Webster's third new international dictionary of the English language. Unabridged. - Springfield, Mass.: Merriam-Webster Inc., 1981. - C. 2617

12. Шатуновский И.Б. Пропозициональные установки: воля и желание. Там же.

13. Семантические типы предикатов. М., 1982. С. 216.

14. Красненкова Л.И. Семантический аспект модальных глаголов в современном английском языке: Дис. канд. филол. наук. Минск, 1987. С. 70.

15. Семантические типы предикатов. С. 68-69; Красненкова Л.И. Правомерность корреляции признаков «динамичность/статичность» и «контролируемость/неконтроли­руемость» в семантике глаголов // Лексические единицы в синтаксических структурах: Сб. науч. тр. / Краснодар. ун-т. Краснодар, 1990. С. 92-97.

16. Quark R., Greenbaum S., Leech G., Svartvik J. A Grammar of Contemporary English. - Lond.: Longman, 1972. C. 39.

17. Chung S., Timberlake A. Tense, aspect and mood. // Language typology and sintactic description. Vol III. Grammatical Categories and Lexicon. - Cambr. Univ. Press, 1985. C. 214.

18. Там же. С. 215; Лингвистический энц. словарь. С. 458.

19. Budwig N. The linguistic marking of agentivity and control in child language // Journal of child language. - Cambr.: Cambr. Univ. Press, 1989 - Vol. 16. - 22. C. 263-266; Givon T. Cause and control: on the semantics of interpersonal manipulation // Syntax and Semantics. Vol. 4. -N-Y., S.-Trans., Lond.: Academic Press, 1975. C. 65.

20. Лакофф Дж. Лингвистические гештальты // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 10. Лингвистическая семантика. М.: Прогресс, 1981. С. 362

21. Сильницкий Г.Г. Семантические классы глаголов в английском языке: Учебное пособие к спецкурсу. Смоленск: СГПИ, 1986. - С. 6.