Верно ли утверждение о том, что Каспийский трубопровод является тактической победой России в конкуренции за доминирование над Каспийским нефтяным шельфом?

Похоже, что известие о запуске магистрального нефтепровода повергло некоторых международных обозревателей в состояние полной интеллектуальной прострации. Так, 28 марта 2001 года, комментируя это событие по «горячим следам», обозреватель эконо-мического издания «The Scotsman Online» Джеймс Дорси пишет: «Вчера был пущен в эксплуатацию первый нефтепровод, специаль-но предназначенный для транспортировки на мировые рынки нефти из района Каспийского моря, где находится последнее из числа пока еще неразработанных крупных нефтяных месторож-дений мира. Тем самым, — считает английский обозреватель, — было подчеркнуто, что Россия занимает ведущее положение в борьбе за контроль над потоками энергетических ресурсов Каспия». Спору нет, данный нефтепровод, соединяющий богатейшее нефтяное месторождение с российским черноморским портом Новороссийск (откуда нефть планируется транспортировать дальше танкерами через пролив Босфор), имеет чрезвычайно важное значение в конкурентной борьбе между Россией, Соединенными Штатами с Турцией и Ираном за влияние в Каспийском регионе. Его пропускная способность выше, чем у любого другого нефтепро-вода, используемого для транспортировки нефти на мировые рынки. Однако если отвлечься от несомненной важности комментируемого обозревателями «исторического момента», возникшая ситуация представляется не столь простой. По крайней мере, для праздну-ющих сегодня свой успех сторон — Казахстана и России.

«Запуск нефтепровода дает России дополнительное очко в борьбе за влияние в регионе в частности, и на международных рынках углеводородного сырья в целом. Это свое преимущество Россия попытается использовать максимально», — заявил один из высокопоставленных турецких правительственных чиновников.

Но так ли это, если рассматривать возникшую ситуацию через призму более обширных пространственно–временных границ и процессов, происходящих в регионе?

В течение десятилетия, прошедшего после распада Советского Союза, Соединенные Штаты последовательно, нисколько не скрывая, добивались, чтобы каспийская нефть и газ транспортировались через Турцию, а не через Россию. От своей позиции по этому вопросу США не отступились, несмотря на «опережающий ход» своего главного конкурента в регионе — России, которая инициировала и осуществила запуск нефтяной магистрали Тенгиз—Новороссийск. Несмотря ни на что, США не оставили попыток добиться сооружения магистрального трубопровода, который соединил бы азербайджанскую зону каспийских нефтяных месторождений с турецким нефтяным терминалом Джейхан на Средиземном море. За последний год, проведя многораундовые переговоры со всеми участниками проекта Баку—Джейхан, США, казалось бы, достигли определенного позитивного результата, позволяющего рассчитывать на начало реализации проекта. Однако завершение строительства консорциумом КТК 1580–километрового нефтепровода Тенгиз—Новороссийск стало «первым голом, который пропустила в свои ворота американская сторона». Но при всей окры-ляющей радости, которую испытывает сегодня Россия, «гол, забитый на первых минутах встречи», не означает для нее, как нам представляется, окончательной победы. Без последующего развития событий в пользу России, предполагающих от нее значительных материальных инвестиций (которых у страны на сегодня недостаточно), первый успех может оказаться для нее успехом последним. Поскольку Каспийское море окружено со всех сторон сушей, то представляется более чем вероятным, что вскоре новый нефтепровод станет одним из двух или даже трех нефтепроводов, по которым каспийская нефть будет транспортироваться на мировые рынки. Это мнение подтверждается опубликованными в открытой печати данными разведки запасов нефти и газа в районе Каспийского шельфа. В свою очередь, данные о значительных объемах разведанной нефти позволяют считать, что по своему реальному потенциалу эта зона входит в число крупнейших мировых месторождений углеводородов, открытых за последние 30 лет. А это может означать только одно — ужесточение конкуренции между сторонами, участвующими в добыче и транспортировке сырой нефти и природного газа на международные потребительские рынки.

Если рассматривать возможности главных конкурентов США на Каспии и их готовность повлиять на результаты конкурентной борьбы за каспийские углеводороды, то они существенно разнятся и выглядят, по сравнению с почти неограниченными возможностями американской стороны, малоубедительными. Взять, к примеру, Россию. Эта страна, имея еще весьма сильное политическое влияние на прикаспийские постсоветские государства, не обладает достаточными материальными ресурсами для того, чтобы закрепиться здесь в качестве бесспорного лидера. Что касается Ирана, то он заранее обречен на поражение в конкуренции со США из–за экономических и политических санкций со стороны ООН, которые в ближайшее время никто не собирается отменять. Еще одного участника конкурентной борьбы за доминирующее положение в регионе — Турцию можно рассматривать только лишь (и исключительно) как американского «агента влияния» в регионе, поскольку вести самостоятельную игру, ни сегодня ни в обозримом будущем эта страна не в состоянии.

Еще одним весьма важным аргументом при завершении конкурентной борьбы в регионе в пользу США является то, что перед мощными газо– и нефтедобывающими концернами Shevron, BP Amoko, Mobil и др., занимающимися непосредственной добычей и поставками углеводородов на международные потребительские рынки, не стоит альтернатива, чьи интересы им ближе: американские или российские? Если к тому же доверять последней информации, согласно которой победа республиканцев на президентских выборах США была обеспечена усилиями лоббистов из нефтегазового сектора национальной экономики страны, то победителя «каспийской игры» можно объявлять уже сегодня, не дожидаясь окончательного (и легко прогнозируемого) результата.