Приоритеты и перспективы развития гууам

Общая экспозиция. Система снабжения и транспортировки энергоносителей, построенная в Советском Союзе, долгие десятилетия представлялась достаточно эффективной и самодостаточной инфраструктурой, надежно обеспечивающей всю многоуровневую инфраструктуру страны, а также всю систему экспортных поставок нефти и газа основным импортерам этого вида сырья в Центральной и Западной Европе.

Однако сразу же после распада СССР эта единая энергосистема система перестала соответствовать своему первоначальному назначению, поскольку в силу объективных причин фрагментировалась на отдельные сегменты, представляющие энергетические секторы национальных экономик новообразованных государств, возникших на месте некогда единой страны. Чувствительные сбои в стабильной работе некогда единой системы энергоснабжения и транспортировки энергоносителей начались для новых государств сразу же после обретения ими государственного суверенитета. Крайне неблагоприятному, вследствие своей непредсказуемости, характеру ситуации, сложившемуся в этой сфере национальных экономик, в первую очередь способствовали неустановившаяся система гарантированных взаиморасчетов за поставки энерго-носителей и за обслуживание транспортировки нефти и газа по имеющимся трубопроводам. Другой причиной было отсутствие законодательной базы, необходимой для обеспечения опти-мального режима нормативно–правовой системы взаимного сотрудничества.

К этому добавилось и то, что в систему торгово–экономического сотрудничества между странами всего постсоветского пространства все чаще и чаще стали привноситься внеэкономические факторы — акции прямого политического давления на их экономические интересы со стороны России, что представляло реальную угрозу для национальной безопасности этих стран.

Процесс становления. Все эти обстоятельства инициировали для стран — производителей и экспортеров минерального сырья, пользовавшихся исключительно российским энергетическим сырьем (Украина, Молдова) и российской системой трубопроводов (Казахстан, Туркменистан и Узбекистан), искать альтернативные источники поставок и транспортировки энергоносителей. И такие альтернативы российскому сырью и российской системе транспортировки энергоносителей были найдены посредством инициативного создания в конце 90–х годов группой стран — Азер-байджаном, Грузией, Молдовой и Украиной — международного транспортно–энергетического и торгово–экономического проекта, получившего свое название по аббревиатуре, составляющей начальные буквы их названия.

С момента принятия декларации об основных положениях, связанных с образованием торгово–экономического сотрудничества ГУУАМ, объединяющего коалицию стран–экспортеров и импортеров углеводородного сырья, многие эксперты весьма однозначно высказывались о намечаемых в ее содержании программах как о весьма перспективном направлении в деле международной кооперации. Единственные возражения высказывались только со стороны России, которая усматривала в реализации этого проекта угрозу своему монопольному положению на рынках экспорта углеводородного топлива, а также на право его единоличной транспортировки. Позицию России трудно не понять, но столь же трудно принять в качестве единственной стороны, от воли которой зависят объемы добычи, транспортировки и поставки энергоносителей на международные сырьевые рынки. Ведь проблема эта не ограничивается одними лишь поставками сырой нефти и природного газа. Она видится много шире — в продолжении экономического и политического давления России как на поставщиков углеводородного топлива (Казахстан, Туркмению и Азербайджан), так и на стран—импортеров этой продукции, через территорию которых посредством действующих нефте– и газопроводов осуществляются транзитные поставки (Украина, Беларусь), а также на непосредственных потребителей этого вида сырья на европейских рынках. К этому надо добавить, что благодаря своему жесткому контролю над нефтегазовыми секторами экономики, являющимися едва ли не единственным источником валютных поступлений в бюджеты постсоветских республик, Москва приобретает надежные рычаги полномасштабного влияния на социально–политические процессы, протекающие в них. Очевидно, что малейшее ослабление жесткой хватки на этом участке означает для России существенную, если не безнадежную, утрату ее влияния на эти страны, а также значительное ослабление ее геополитических позиций в мировом пространстве.

Приведенными причинами объясняется активизация России на политическом поле сопредельных с нею стран. В частности, давление на Казахстан, Туркмению, Азербайджан, Грузию, Украину и Молдову, к которым Россия предъявила ужесточенные требования по долговым обязательствам за поставки широкого ассортимента потребительских товаров (Казахстан, Туркменистан, Азербайджан и Грузия) и за поставку сырой нефти и природного газа (Украина, Молдова). Причем уровень долговых требований к странам–должникам напрямую связывается со степенью их готовности сохранить существующее положение монопольного положения России на энергетических рынках. Только вышеназванными причинами можно объяснить прямое давление непосредственно на властные структуры и на доминирующие в этих странах финансово–экономические структуры, афилированные с политическими группами влияния.

В развитие этого сценария Россия усилила свое давление и на фланговом направлении — на локальные интересы компрадорских групп этих стран, которые все более и более откровенно лоббируют ее интересы, вступая, таким образом, на позицию реальной конфронтации со стратегическим направлением экономического и политического развития своих собственных государств.

Надо признать, что международная кооперация стран, пытающихся выйти из–под контроля России, представляется на сегодня неадекватно и недопустимо вялой и структурно аморфной. Иллюстрацией к этому утверждению может стать сопоставление двух саммитов, посвященных вопросам международной кооперации. Первый — недавняя минская встреча глав государств–частников Таможенного союза и встречу представителей стран ГУУАМ, прошедшую в этот же отрезок времени во Флоренции. Отметим, что позиции двух групп стран–участниц кардинально отличаются по своим структурообразующим политическим и экономическим ориентациям. Если первая группа, в основной состав которой вошли Россия, Беларусь, Казахстан, Кыргызстан и Армения, составивших костяк СНГ, добровольно делегировали лидерство и координацию коллективных действий России, то группа стран, объединенная под эгидой неформального транснационального образования ГУУАМ (Грузия, Украина, Узбекистан, Азербайджан и Молдова), правда не столь четко артикулировано, обозначила свои устремления в направлении интеграции со структурами евроатлантического экономического и политического сотрудничества.

Различная ориентация этих двух групп и степень проработки рассматриваемых вопросов проявили себя во время работы двух саммитов, которые прошли почти одновременно в Минске и во Флоренции. Как и следовало ожидать, результативность минской и флорентийской встреч оказались несопоставимы по своим реальным значениям. И дело не только в том, что уровень репрезентативности делегаций на этих встречах был различен (в минском саммите эти делегации возглавлялись руководителями государств, делегации же во Флоренции были представлены руководителями внешнеполитических ведомств «второго звена»). Существенным отличием этих встреч было то, что уровень проработки вопросов, вынесенных для обсуждения, был представлен в Минске пакетом документов, уже прошедших ратификацию в парламентах своих стран. К примеру, в Минске были рассмотрены «Соглашение о таможенном союзе», «Ташкентский договор о коллективной безопасности», пятистороннее «Соглашение о зоне свободной торговли», а также подготовленные к подписанию коммюнике и соглашения, определяющие нормативно–правовую базу и характер развития торгово–экономических отношений между заинтересованными ведомствами, таможенных и налоговых ставок и иных форм межгосударственного торгово–экономического сотрудничества. Что же касается международной встречи во Флоренции, то представители ГУУАМ пришли на нее с весьма скромным пакетом «предложений о намерениях», не подкрепленных официальной поддержкой национальных парламентов. В итоге документ, подписанный во Флоренции (как, впрочем, и все предыдущие документы, принятые на саммитах ГУУАМ), получил декларативный, ни к чему не обязывающий характер, в котором говорится о том, что партнерство государств ГУУАМ «создает благоприятные условия для развития всестороннего сотрудничества, охватывающего политические, торгово–экономические и культурные отношения, а также взаимодействие в борьбе с угрозами и рисками безопасности».

При всей малоэффективности Флорентийского саммита говорить, что во время Минской встречи стороны нашли более конструктивное решение проблем межгосударственного торгово–экономического сотрудничества было бы неверным. Тому свидетельствует возросшее недовольство лидеров стран, принимавших участие в минских переговорах, проявившее себя вполне откровенно. К примеру, Нурсултан Назарбаев, избранный в свое время председателем Таможенного союза стран СНГ, посетовал на то, что в согласованных к саммиту документах нет того, что необходимо — «Соглашения о зоне свободной торговли», — которое, по его мнению, является главнейшим вопросом для процесса углубления интеграции стран, вошедших в СНГ. Это мнение было поддержано и президентом Беларуси Александром Лукашенко, который прямо указал на то, что единственной страной, которая до сих пор не ратифицировала это Соглашение, остается Россия. Разъясняя свою позицию в отношении характера развития отношений между странами–участницами встречи, белорусский лидер напрямую связал судьбу СНГ с реализацией содержания «Соглашения о зоне свободной торговли» как документа, определяющего перспективы торгово–экономического сотрудничества внутри СНГ.

Российская сторона в очередной раз уклонилась от прямого решения этого вопроса, предложив участникам встречи взамен ожидаемого торгово–экономического союза войти под защиту «военного зонтика» — подписать документ, укрепляющий систему коллективной безопасности стран СНГ, который, по ее мнению, должен вырасти из действующего до этого формата двухсторонних договоренностей по взаимной защите.

Таким образом, Кремль прямо предложил участникам Минского саммита предпринять энергичные действия по созданию военно—поли-тического союза под верховенством России и только после создания этого союза начать налаживать систему торгово–экономических отношений.

Участникам встречи не оставалось ничего другого как обсудить соответствующий меморандум и подписать решение о создании консультативного органа — Комитета совета безопасности СНГ, в состав которого вошли Россия, Беларусь, Казахстан, Киргизстан и Армения. В соответствии с этим решением все эти страны взяли на себя обязательства участвовать в разработке предпосылок для образования нового межгосударственного военно–политического альянса под непосредственным патронатом России.

Однако авторам последнего сценария развития событий в СНГ по военно–политической схеме не следует обольщаться достигнутыми договоренностями. Опыт этой межправительственной организации подтверждает только одно — между декларациями о необходимости более интенсивного сотрудничества и горячими заверениями о совместном решении общих для стран СНГ проблем и наполнением достигнутых договоренностей реальным содержани-ем сохраняется существенная дистанция, не позволяющая сколь-ко–нибудь эффективно осуществлять эти намерения. И дело, разумеется, не в недопустимой для статуса подобного рода встреч, необязательности властных и исполнительных органов стран СНГ по отношению к подписанным документам.

Главная причина невыполнения принятых сторонами взаимных обязательств — отход от решения главных составляющих вопросов межгосударственного сообщества — торгово–экономических блоков, определяющих в конечном итоге смысл, назначение и судьбу СНГ.

Эти проблемы лежат на поверхности, постоянно озвучиваются во время этих встреч и состоят прежде всего в неотложной необходимости унифицировать между странами СНГ таможенные правила и нормативы, создать общую зону свободной торговли и только в последнюю очередь — наладить сотрудничество по созданию общей транснациональной системы обороны.

Обеспечение общей для всех стран–участниц межгосударственного объединения СНГ нормативно–правовой базой может стать реальным и эффективным шагом этих стран по направлению к интеграции их национальных экономик, нормативно–правового и информационного пространства и системы, обеспечивающей построение надежной коллективной обороны.

Пока же можно наблюдать, что заметных действий в этом направлении не происходит. И это означает только то, что заявление лидеров СНГ о верности курса на интеграцию внутри СНГ остаются бессодержательными декларациями и что при условии возникновения для какой–нибудь из стран–члена СНГ «предложений со стороны», более соответствующих ее реальным потребностям, она не преминет им воспользоваться. Даже если для этого будет необходимо выйти из СНГ.

Общее и особенное в национальных интересах стран ГУУАМ. Сказанное о ситуации в СНГ столь же справедливо и по отношению к странам, объединившимся в относительно новое «консультативное» (по их собственному определению) межгосударственное образование — ГУУАМ. Если в самое ближайшее время это объединение не выйдет на качественно новый этап своего развития — на выработку условий для создания общего таможенного союза, унифицированной нормативно–правовой базы в области налогообложения и защиты взаимных инвестиций, обеспечивающих надежную охрану и гарантии безопасности собственности юридических и частных лиц на всем пространстве ГУУАМ, то вся переговорная политика между странами ГУУАМ ограничится принятием бессодержательных «договоров неисполненных намерений и взаимных обязательств». Говоря еще более определенно, межгосударственное объединение ГУУАМ стоит сегодня на пороге трансформации в межгосударственное образование с целым рядом институциональных структур, обеспечивающих неукоснительное выполнение взаимных обязательств между вошедшими в его состав странами– участницами проекта. По–видимому, одним из первых шагов в этом направлении станет создание Координационного совета (или штаба), целью и задачами которого будет выработка политического, экономического и правового статуса межгосударственного образования, формирование институтов, обеспечивающих согласованность действий всех ведомств, задействованных в проекте, а также проработка организационных вопросов. Необходимо отметить при этом, что переговорный процесс по всему широкому спектру имеющихся и возникающих по мере развития ситуации вопросов следует все же проводить на территориях государств, вошедших в объединение. Как представляется, период, когда представители стран ГУУАМ поочередно встречались на нейтральных территориях — в Брюсселе, Страсбурге, Флоренции, в Анкаре, Стамбуле и в Нью–Йорке — ушел в прошлое и теперь характер этих встреч должен будет проходить на территориях стран, непосредственных членов объединения и в более открытом, нежели прежде, режиме. Перенос переговорных процессов на территории стран, непосредственно участвующих в макроэкономических программах ГУУАМ, придаст им необходимую легитимность и деловую атмосферу, а также послужит популяризации идей, озвучиваемых на них, среди широких слоев населения собственных стран. Такая поддержка идеи взаимовыгодного процесса международной кооперации со стороны собственного общества может стать дополнительным импульсом для внедрения принятых решений в жизнь и консолидирует социальные группы в стране вокруг обозначенных целей. Что в условиях слабой структурированности социальных и политических групп в странах ГУУАМ представляется весьма немаловажным фактором для цивилизованного развития всего широкого спектра социально–политической жизни каждой страны этого межгосударственного образования.

Разумеется, определенная осторожность перед Россией у всех участников ГУУАМа имеется. И она определяется как объективными, так и субъективными обстоятельствами. С точки зрения объективных причин, сдерживающих развитие международной торгово—экономической кооперации стран ГУУАМ, можно прежде всего выделить нежелание России терять свой контроль над регионами, постепенно выходящими из–под ее влияния. Помимо собственно экономических интересов в случае возникновения международной торгово–экономической кооперации России придется отказаться и от своих геополитических амбиций. Именно в силу этих обстоятельств Россия делает все возможное, чтобы сдержать процесс становления и развития ГУУАМа.

Впрочем, последнее заявление президента РФ Владимира Путина, что мнение российских политиков о том, что группа стран, объединяющихся в коалицию ГУУАМ, представляет опасность для СНГ или для ЕАЭС не соответствует действительности, говорит о новом вираже российской дипломатии по отношению к субъектам каспийского рынка углеводородного сырья.

Что же касается субъективных факторов, тормозящих развитие ГУУАМ, то здесь, в первую очередь, сказывается «синдром отложенной независимости» — инерционный фактор, тормозящий процесс формирования полноценных национально–государственных образований, возникших после распада СССР, слабая структурированность политических и социальных групп внутри каждой из стран, отсутствие политической воли, согласованности, а также последовательности руководства в инициации деятельности этого объединения. Сюда же можно отнести и собственные видения перспектив развития своих стран каждым из лидеров, различный уровень экономического потенциала, неразвитость нормативно–правовой базы, необходимой для обеспечения оптимального режима торгово–экономического сотрудничества.

Все эти факторы свидетельствуют о том, что рассматривать интересы каждой отдельно взятой страны, вошедшей в ГУУАМ, внутри единообразной «системы координат» политических и экономических интересов представляется не вполне справедливым. Несмотря на внешние признаки комплиментарности по отношению друг к другу, каждая из стран объединения вполне прагматично подходит к оценке возможностей своих партнеров оказать ей ту или иную поддержку. Азербайджан, к примеру, вынужден был пойти на существенные финансово–экономические уступки Грузии только по той причине, что в сложившейся ситуации у него нет возможности экспортировать сырую нефть и природный газ на международные рынки энергоносителей иными, кроме территории Грузии, маршрутами. Узбекистан вошел в состав ГУУАМ также из прагматических соображений — разведанные на его территории значительные объемы природного газа могут транспортироваться им не только по казахским и российским трубопроводам, но и по альтернативным маршрутам, предоставляемым странами ГУУАМ. Кроме того, участие в ГУУАМ может привлечь в Узбекистан инвесторов для развития и модернизации узбекского участка железнодорожных линий ТРАСЕКА. По подсчетам узбекской стороны, для этого необходима сумма порядка 1,5 млрд долларов США. Что касается Молдовы, то эта страна, войдя в ГУУАМ, оказалась в весьма щекотливом положении. С одной стороны, став заложницей России при покупке, исключительно только у нее, нефти и природного газа, Молдова вынуждена искать альтернативные источники закупки энергоносителей у других поставщиков. С другой, войдя в состав ГУУАМ, она объективно ослабляет позиции своего близкого партнера — Румынии, которая готова предоставить свою территорию для прокладки новых маршрутов нефтегазовых магистралей из Каспийского шельфа в Южную и Западную Европу. Во исполнение своего намерения предоставить свою территорию для прохождения трубопроводных магистралей Румыния приступила к реализации проекта, предполагающего строительство нефтепровода из своего черноморского порта Констанца в направлении Триеста. По–видимому, можно предполагать, что Румыния постарается при этом интегрироваться в структуры ГУУАМ, поскольку участие в этом проекте существенно усилит ее позиции при распределении квот на транспортировку каспийской нефти. В это же время возникла и другая международная корпорация АМБО (Албания, Македония, Болгария), которая реализует проект подземного трубопровода (900 км) для каспийской нефти от черноморского порта Бургас в направлении албанского берега Адриатики. Сметная стоимость проекта — 1,5 млрд. долларов США. Завершение работ планируется к 2005 году. Оба последних маршрута идут в обход турецкого Босфора. Кроме того, эти маршруты для транспортировки энергоносителей на европейские рынки, объективно составят конкуренцию украинскому проекту Одесса — Броды, что идет вразрез интересов Украины. В этом случае, как и в случае с Румынией, можно предполагать, что страны, вошедшие в международную корпорацию АМБО, войдут в активную корреспондентскую связь с коалицией стран ГУУАМ.

Таким образом, международные проекты, возникающие в процессе сотрудничества стран, вошедших ГУУАМ, представляются не только конкурирующими альтернативами российским поставкам энергоносителей на европейские рынки. Фактор конкуренции заложен как по внешним, так и по внутренним параметрам этого объединения и состоит в объективном несовпадении экономических возможностей и интересов его участников. Однако если рассматривать конкуренцию в качестве мощного катализатора развития всякой национальной политики и экономики и вынужденной меры для более инициативного выступления на переговорных процессах, а также в качестве фактора, способствующего совершенствованию собственной законодательной базы, существующей технологии и структурной организации национального промышленно–экономического комплекса и культуры торговли, то это обстоятельство, помимо негативных, несет для всех стран–участниц международного проекта целый ряд позитивных результатов и последствий.