logo search
Пособие Калиткина

Критерии нормативности

Для работы нормализаторов необходимо не только теоретическое осмысление феномена языковой нормы в разных ее аспектах, но и выработка параметров оценки нормативности языковых явлений и способов применения этих параметров.

Эту работу нельзя признать законченной. До сих пор наблюдается разнобой или даже прямые противоречия в рекомендациях различных словарей. Например, «Орфоэпический словарь русского языка» под ред. Р.И. Аванесова (1997) считает нормативным ударение приструнить и ставит помету «не рекомендуется» при варианте приструнить. «Словарь трудностей произношения и ударения в современном русском языке» К.С. Горбачевича (2000) считает вариант приструнить устаревшим, а нормативным – приструнить. Единственная форма приструнить лексикографирована в «Словаре ударений для работников радио и телевидения» Ф.Л. Агеенко, М.Л. Зарвы (2000). 

В чем же причины такого положения дел?

1. Для реализации такого признака литературного языка, как стабильность, кодификация принципиально ориентирована на образцы, хронологически удаленные от современности. Возникает проблема определения временных границ современного языка: с какого момента можно говорить о возникновении в нашем языке нормы, основанной на текстах, относительно единодушно признаваемых образцовыми?

Хотя акад. В.В. Виноградов полагал, что к 1830–1840-м гг. ядро литературного языка вполне сложилось и русский язык становится языком литературы, культуры и цивилизации мирового значения, традиционная формулировка «от Пушкина до наших дней» для задач нормализации оказывается нерелевантной.

Первый вариант ответа на вопрос о временных границах основан на тезисах Пражского лингвистического кружка, где предлагалось считать современным язык ныне живущих поколений. Следовательно, применительно к сегодняшнему дню это начало 1960-х гг. Второй ответ (он более популярен) заключается в признании современным только языка последних 10–15 лет.

Однако более объективна точка зрения, согласно которой хронологические рамки «современности» должны быть различными для разных уровней языка. Вполне очевидно, что все изменения в фонетике, морфологии, синтаксисе, произошедшие в последние десятилетия, качественно и количественно не могут даже сравниться с изменениями в лексике, которая в высшей степени подвержена влиянию внеязыковых факторов.

2. На решения ученых-кодификаторов оказывают влияние субъективно-вкусовые пристрастия.

С учетом вышесказанного в современной науке выдвинуты разные критерии нормативности. До сих пор не окончена дискуссия об их иерархии и приоритетности.

Некоторые зарубежные лингвисты в качестве определяющего называют статистический критерий нормативности, отмечая его великую прогностическую силу. Однако в их трактовке не учитывается сфера использования языковых единиц.

Для отечественных авторов ведущим (а иногда единственным) долгое время был критерий узуса (он же критерий общепринятости, употребительности, литературности). Его значение очевидно: то, что не употребительно, не может быть признано нормой. Однако данный критерий нельзя абсолютизировать. С.И. Ожегов еще в 1955 г. писал, что часто повторяющейся может быть и ошибка. Классический пример – просторечное ударение ложить.  

Следует помнить также, что состав носителей языка неоднороден с точки зрения «степени владения языком» (Ю.Д. Апресян) или «типа речевой культуры» (В.Е. Гольдин, О.Б. Сиротинина). В 1996 г. С.И. Виноградов предложил классификацию носителей языка, которая учитывает и идеи В.Е. Гольдина и О.Б. Сиротининой.

Рис. 8. Классификация С.И. Виноградова

Этими лингвистами обоснован тезис о том, что отклонения от нормы, ошибки возможны в речи каждого человека. Однако носитель элитарного типа речевой культуры осознает, что ошибся, если не в момент произнесения, то при прослушивании записи. Носитель среднелитературного типа зачастую и не подозревает об ошибках в его речи. Опасность для развития языка состоит в том, что к среднелитературному типу принадлежит не просто большинство образованного населения, а и люди, на речь которых население ориентируется в первую очередь – журналисты и писатели. Именно их речь кажется правильной образцовой (в отличие от политиков и представителей власти, которым россияне не доверяют и в этом смысле), и потому именно она пагубно влияет на речевую культуру общества.

Итак, для теории нормы значим узус элиты и срединного слоя. Первый играет ведущую роль, а кодификация среднелитературных норм возможна только с пометой «дополнительно». Некоторые же среднелитературные нормы (знамение, вечеря), при всей их узуальности (потому что о вариантах знамение, вечеря часто можно услышать «так никто не говорит»), не могут иметь даже помету «дополнительно». Она исключается из-за культурного ореола, который окружает нормативные варианты. С узуальным критерием тесно связан критерий авторитетности (престижности) источника. Вместе с тем его также нельзя считать абсолютным, поскольку художественные задачи могут диктовать автору произведения использование заведомо ненормативных фактов. Более того, в современном литературном языке увеличивается роль текстов СМИ, которые сами по себе нуждаются в нормативной оценке.

С.И. Виноградов предлагает критерий культурогенного употребления, который определяется высоким престижем того или иного факта языка. Иными словами, это учет узуса наиболее авторитетных в плане литературной нормы слоев общества. Например, произношение иконопись, духовник не является массовым, но именно оно обладает престижем церковного дискурса.

Следующий критерий общественного одобрения (общественного вкуса) ориентирован на восприятие и оценку языковых фактов самими носителями языка. Он родствен критерию употребительности: положительная оценка того или иного варианта выражается прежде всего в его использовании. Впервые данный критерий был предложен чешскими лингвистами Б. Гавранеком, А. Едличкой, Ф. Данешем. Однако одни и те же явления говорящие могут оценивать совершенно по-разному. Например, многие сегодня считают, что варианты средства / средства и квартал / квартал различаются семантикой. Нередко один из равноправных вариантов оценивается как нормативный, а другой – нет (обнаружение), или же недопустимый вариант носители языка считают правильным (фетиш, шин[э]ль).

Далее обратимся к хорошо разработанному в отечественной науке критерию системности. Он имеет комплексный характер и подразумевает:

Наиболее важными из языковых закономерностей являются: а) закон аналогии (хрестоматийный пример его проявления – экспансия окончания -а у имен существительных типа директора, бухгалтера, троса); б) стремление к преодолению асимметричности языкового знака  (например, появление соотносительных имен с семантикой женскости: бизнесвумен, женщина-бизнесмен, бизнесменша, бизнесменка, деловая женщина); в) стремление к воплощению языковых потенций (так, глагольные формы организовывать, арестовывать уже нормативны, стремится к этому глагол мобилизовывать); г) взаимовлияние устного и письменного регистра (об этом свидетельствует появление универбов оборонка, пищевка, социалка).

Ряд лингвистов наиболее важным считает критерий пригодности (критерий функциональной адекватности, функциональной мотивированности). Он предполагает, что языковое средство оценивается по его способности выполнять какую-либо специфическую функцию. Например, иноязычные заимствования (лоббировать, импичмент) призваны заполнить лакуну, жаргонизмы (тусовка, подстава) пополняют экспрессивный фонд носителей литературного языка.

К данному критерию близок предлагаемый зарубежными лингвистами критерий эффективности. Он гласит: правильно то, что можно быстро и легко понять. Однако отечественные авторы считают, что многие нарушения не вызывают затруднений (покупая проездной, экономия составит 5%) и при этом все же остаются за пределами нормы.

Все перечисленные критерии, даже в совокупности, не всегда порождают логически объяснимое решение о нормативности той или иной языковой формы. Однако будучи признана нормативной, она должна культивироваться в коллективе носителей литературной подсистемы.

В целом специфика норм вытекает из наличия переходных ступеней между нормативными и ненормативными фактами. В результате нормализаторами введены понятия «норма», «отклонение от нормы», «колебание нормы» («равноправные варианты», «равноправные нормы»). Иллюстрацией к последнему понятию являются не только примеры типа творог, иначе, клавиша / клавиш, кофе ( м. р.) / кофе  (ср. р.), но и чрезвычайно распространенные сейчас конструкции с зависимым инфинитивом на месте косвенного падежа: аргумент платить налоги / аргумент в пользу уплаты налогов.