12.2. Параметры сопоставления психологической идентичности

Согласно О.А. Леонтович, различия в самоидентификации и взаимовосприятии представителей контактирующих культур – это одна из наиболее трудноуловимых и самых глубинных причин непонимания в процессе межкультурной коммуникации [Леонтович, 2007, с. 177]. С целью сопоставительного анализа психологической идентичности разных народов используются параметрические модели Хофстеде, Клокхона, Стродбека, Парсона и др. Проведем сопоставление по некоторым параметрам.

Индивидуализм/коллективизм

Разделение культур на индивидуалистские или коллективистские является одним из важных показателей в межкультурной коммуникации, так как с его помощью объясняются различия в по­ведении представителей разных культур. По мнению Г. Хофстеде, подавляющее большинство людей живет в обществах, в которых интересы группы превалируют над интересами индивида. Такие общества называются коллективистскими. В большинстве коллективистских обществ семья состоит из большого количества людей, живущих под одной крышей. В нее могут входить не только родители, их дети, но также дедушки и бабушки, дяди и тети, прочие родственники. Такие образования называются семейными кланами. Если дети вырастают в таких семьях, то они учатся воспринимать себя как часть «мы-группы», причем подобные отноше­ниясчитаются естественными. Как отмечает Г. Хофстеде, между группой и индивидом изначально развиваются отношения зависимости. «Мы-группа» служит защитой для индивида, от которого в ответ требуется постоянная лояльность в отношении группы. В большинстве коллективистских культур прямая конфронтация с другими людьми считается невежливой и нежелательной. Слово«нет» говорится реже, чем в индивидуалистских культурах. Коллек­тивистскийтип культуры распространен в таких странах, как Гватемала, Панама, Венесуэла, Колумбия, Пакистан, Корея и других.

Г. Хофстеде считает, что меньшая часть людей на планете живет в обществах, в которых интересы индивида преобладают над интересами группы. Эти общества и культуры носят название индивидуалистских. В таких обществах семьи включают только родителей и их детей. Дети вырастают в малых семьях, они быстро учатся воспринимать свое «я» отдельно от других людей. Цель воспитания детей в таких обществах – научить их быть самостоятельными, независимыми от родителей. Дети, вырастая, покидают родительский дом, и их контакты с родными сводятся до минимума. Индивидуалистскими обществами считаются культуры США, Австралии, Великобритании, Канады, Франции, Новой Зеландии и других стран.

Рассмотрим данный параметр на примере некоторых культур.Так, американская культура является индивидуалистской. Понятие индивидуализма составляет основу протестантской трудовой этики. По мнению Богерта, «западная цивилизация держится на инди­видуализме. Личность – это священно. Дорожить собой и любить себя – с этого реально начинается цивилизованная жизнь» [Богерт, 1998, с. 5]. Согласно О.А. Леонтович, американское «я», составляющее основу общества США, объединяется с «я» других индивидуумов, но при этом никогда не растворяется в этом единении. С раннего детства американцев обучают самоценности собственной идентичности и способности проявлять ее в коммуникации сдругими людьми. Подавление индивидуального самосознания считаетсягрубейшим нарушением педагогического процесса и законажизни в американском обществе в целом [Леонтович, 2007, с. 179].Но американцы сами признают, что право ставить на первое место самоценность своего «я» им достается дорогой ценой. Как считает Э. Бери, американская приверженность к индивидуализму привела к взаимному безразличию [Berry, Epstein, 1999, с. 105].

Французскую культуру также относят к индивидуалистской. Как пишет С.А. Моисеева, во французских семьях детей долго до­ма не удерживают. Любой молодой человек после школы может «пуститься в свободное плавание»: уйти из семьи, поступить учитьсяили пойти работать. Причем во Франции нет традиции, чтобы родители содержали взрослых детей, те сами должны зарабатывать себе на жизнь. Французы также ценят свой индивидуализм, они стараются всегда подчеркнуть свои индивидуальные отличия, присутствие в их жизни права выбора, права поступить по-своему. Французы – свободолюбивый народ, но вместе с тем достаточно законопослушный [Моисеева, 2005, с. 66].

Русская культура традиционно считается коллективистской, соборной. По мнению Н.А. Бердяева, «русский народ всегда любил жить в тепле коллектива, в какой-то растворенности в стихии земли, в лоне матери. <…> С времен Ивана Калиты личность была придавлена огромными размерами государства, предъявлявшего непосильные требования» [Бердяев, 1990, с. 12]. Многие исследователи считают, что взаимозависимость является для русских объединяющим фактором. Истоки ее – в бескрайних русских равнинах. Русские повсюду несут с собой групповую этику [Stephen, Abalakina-Paap, 1996, с. 375].

Что касается японцев, то их мораль считает узы взаимной зависимости основой отношений между людьми. Индивидуализм же изображается ими холодным, сухим и бесчеловечным.

Рациональность/эмоциональность

Французы по мировосприятию и характеру рациональны, прагматичны и деятельны. Как отмечает Л.И. Зленко, французы считают главной чертой своего национального характера острый ум и рационализм, тяготение к ясной, точной, логичной, изящно сформулированной мысли. Во Франции любят повторять: «Тот, ктоясно мыслит, ясно излагает». Наряду с логичностью и рационализ­мом, характерным признаком французского характера считается скептический склад ума. У французов скепсис и недоверие вызывает все: от качества обеда до событий общественной и политической жизни [Зленко, 2004]. Принято считать, что французы очень эмоциональны. Но, как утверждает А.П. Седых, они жестко контролируют свои эмоции, для них важно не столько выражать их, сколько демонстрировать [Седых, 2002].

Что касается американцев, то во всем мире они имеют прочную репутацию прагматиков. Как отмечает К. Сторти, американцы имеют тенденцию испытывать чувство неловкости по отношению ко всему нематериальному. «Мы не доверяем тому, что нельзя сосчитать» [Storti, 1990, с. 65].

Русские по своей природе эмоциональны. Эмоциональность проявляется в нюансировке лексических значений, обилии эмоциональной лексики, синтаксических возможностях языка. По мнению С.Г. Тер-Минасовой, русская эмоциональность реализуетсячерез возможность выбора между местоимениямитыивы, наличие большого количества уменьшительно-ласкательных суффиксов, олицетворение окружающего мира через категорию рода, частое употребление восклицательного знака [Тер-Минасова, 2000, с. 151–159].

Оптимизм/пессимизм

Как отмечает О.А. Леонтович, американцы считаются оптимистами, верят в способность человека создавать свою судьбу, изо всех сил стремятся быть счастливыми и рассматривают счастье какимператив. Американцы не склонны жаловаться на судьбу и обсуждать свои и чужие проблемы в свободное от работы время. Общеизвестно, что на вопрос How are you? они при любых обстоятельствах отвечают: «Fine» или «OK» [Леонтович, 2007, с. 191].По мнению Т. Рогожниковой, дистанцирование от чужих проблемиоткровений – своего рода самооборона и защита собственного пространства. Неприлично, если у тебя есть проблемы: решай их сам, никого не обременяй, а иначе ты просто неудачник.

Русские склонны к депрессии и тоске. По мнению Н.А. Бердяева, «огромные пространства легко давались русскому народу, но не легко давалась ему организация этих пространств в величай­шее в мире государство. И это наложило безрадостную печать на жизнь русского человека. Русские почти не умеют радоваться. Русская душа подавлена необъятными русскими полями и необъятными русскими снегами» [Бердяев, 1990, с. 65]. Русские на вопрос «Как дела?», вероятнее всего, ответят: «Нормально» или «Потихоньку». Как пишет О.А. Лентович, здесь проявляется суеверие, привычка преуменьшать свои успехи («чтобы не сглазить») и нелюбовь к самовосхвалению. Американский оптимизм кажется русским неискренним и подозрительным [Леонтович, 2007, с. 191].

Как отмечает С.А. Моисеева, в подавляющем большинстве французы считают себя счастливыми людьми. Для них характерныоптимизм, насмешливость, юмор, ирония. То, что находит отраже­ние во французском менталитете, находит отражение и в языке. У французов существует множество анекдотов и историй на темусмерти. Так, например, рассказывают, что великая французская актрисаСара Бернар каждый день ложилась в гроб. «Histoire de s’yhabituer», – говорила она. Лексика и фразеология, относящаяся к те­ме смерти, во французском языке очень разнообразна и экспрессивна и отражает отношение к этой теме: ministre de la mort; marchand de la mort subite; sommeil de mort и т. д. [Моисеева, 2005].

К оптимистам относят и египтян. Тяжелая жизнь, гнет, бедность, несытый стол не лишают египтянина жизнерадостности и оптимизма. Его любовь к шутке, острому словцу, анекдоту, юмору – всему, что они называют словом нукта, – поражает. В шутке –лекарство, – говорит египетская пословица. «Нукта» помогает египтянинусохранить жизнерадостность и оптимизм, преодолеть тоску и горе, восстановить хотя бы на миг униженное человеческое достоинство.

Открытость/закрытость

Согласно Н.М. Лебедевой, в «закрытых» культурах люди должны вести себя в соответствии с групповыми нормами, нарушение которых строго карается. В «открытых» культурах наблюдается большая терпимость к отклонению поведения индивидов от общепринятых норм [Лебедева, 1999, с. 56]. Людям в «закрытых» культурах больше присущи чувства тревоги и угрозы, для них зна­чимы предсказуемость, определенность и безопасность: им важ­но знать, что другие люди намерены делать. Индивиды из «закрытых» культур склонны воспринимать людей из «открытых» культур как недисциплинированных, своевольных и капризных, в то время как люди из «открытых» культур трактуют поведение представителей «закрытых» культур как негибкое и бескомпромиссное. Как считает Н.М. Лебедева, здесь необходимо помнить об условиях жизни и аспектах социализации в данных культурах: в «закрытых» культурах, если индивид отступает от норм, то попадает в сложную ситуацию, поэтому он вынужден их соблюдать и ждать этого соблюдения от других. А в «открытых» культурах, чтобы чего-то достичь, необходимо быть свободным, в том числе и от ограничивающих индивидуальное творчество и деятельность норм. Подобный анализ помогает избавиться от собственного этноцентризма при анализе поведения людей из других культур [Лебедева, 1999, с. 58].

Рассмотрим степень открытости в разных культурах. Так, например, американское и русское общества считаются открытыми. Но, по мнению О.А. Леонтович, эта открытость – явление разных порядков. Американскую открытость следует рассматривать как коммуникативную стратегию, и в этом смысле американцы отличаются большей прямотой, эксплицитностью выражения информации и безапелляционностью, нежели русские. Эта черта американцев выражается прилагательным outspoken, не имеющим русского эквивалента [Леонтович, 2007, с. 194].

Для русских открытость означает готовность раскрыть свой личный мир собеседнику.

Что касается японцев, то их предписанная учтивость, которая сковывает живое общение, искренний обмен мыслями и чувствами, – все это обрекает их на замкнутость.

Египтяне также научились скрывать свои мысли, чувства, намерения, говорить вслух то, что от них ждут, думать одно, а говорить другое, скрывать свой внутренний мир. У египтян разговор стал искусством и средством к достижению цели, особенно если он ведется с иностранцем.

Психологическая идентичность различных народов сложна и многоаспектна. В процессе межкультурной коммуникации важно учитывать выявленные различия между культурами.