3.1. Театр

В 1956 году Высоцкий ушёл с первого курса Московского инженерно-строительного института, куда поступил по настоянию отца и деда. Он решил посвятить себя актёрской карьере. Летом того же года он подал документы в три театральных училища: им. Щепкина, им. Щукина и Школу-студию МХАТ им. В. И. Немировича-Данченко, везде прошёл собеседования по специальности.

В итоге Высоцкий поступил в Школу-студию МХАТ, занимался у Б. И. Вершилова, затем — у П. В. Массальского и А. М. Комиссарова; в 1959 году получил первую роль — Порфирия Петровича в учебном спектакле «Преступление и наказание». Роль была интересной – Высоцкому надо было продемонстрировать умение превращаться из Себя в Другого, и ему это удалось.

После окончания Школы-студии, летом 1960 года, Высоцкий был принят в труппу Московского драматического театра им. А. С. Пушкина и отправился в Ригу на свои первые гастроли.

С ролями не заладилось - эпизоды в «Изгнании блудного беса», шофер Костя в пьесе о проблемах молодежи, снова эпизод в «Свиных хвостиках» чешского драматурга Дитла, Леший в «Аленьком цветочке».

В начале 1962 года он ушёл из Театра им. Пушкина в Московский театр миниатюр. Играл эпизодическую роль в миниатюре «Ревность» (постановка «Путешествие вокруг смеха»). Выйдя на сцену и увидев героиню, он должен остолбенеть и выпить воду из вазы для цветов, а потом прятаться в платяном шкафу. Такой юмор был далек от Высоцкого, и уже в марте того же года он был уволен «за полное отсутствие чувства юмора». В мае Высоцкий вернулся в Театр им. Пушкина и в июне уехал на гастроли по Уралу. В пьесе «Романьола» Высоцкий играет японского консула – роль без слов, но интересна тем, что сыграть нужно было «искреннее японское недоумение». В Свердловске он принял участие в телеверсии спектакля «Дневник женщины» по пьесе Константина Финна. Это вершина его творчества пушкинского периода. Высоцкий играет хорошего парня Сашу – шофера, влюбленного в хорошую девушку. Роль получилась успешной: и зрители приняли хорошо, и коллеги по цех хвалили. После гастролей Высоцкого был уволен из театра без права работать по специальности. В общей сложности в Театре им. Пушкина Владимир Высоцкий сыграл около десяти, в основном эпизодических, ролей.[13]

Осенью 1964 года Владимир Высоцкий был принят в труппу Театра на Таганке, где проработал до конца жизни. Интересная история связана с его приходом в театр – Высоцкий подготовил сцену из пьесы «Ведьма», но ее новый режиссер театра, Юрий Любимов, смотрел весьма сдержанно. Увидев у Высоцкого гитару, предложил спеть. Высоцкий спел. И был принят в труппу.

19 сентября 1964 Высоцкий впервые появляется на таганской сцене. В брехтовском «Добром человеке из Сезуана» он играет Второго Бога вместо заболевшего актера Климентьева. Позже он сыграет в этом спектакле Мужа, а потом – получит главную роль Янг Суна.

Сразу после этого начинается подготовка к 150-летней лермонтовской годовщине – Любимов в срочном порядке готовит «Героя нашего времени». Высоцкий играет здесь драгунского капитана – холодного циника, вдохновителя дуэли. Персонаж не из главных, но привлекательна сама брутальная офицерская фактура. Звучит со сцены раскатистое «высоцкое» «р», когда он беспощадно врезает растерянному, отказавшемуся стрелять Грушницкому: «Ну и дур‑р‑рак же ты, братец!». И еще две маленькие роли здесь у Высоцкого – человек без голоса (молчащий отец Бэлы) и голос без человека – Горное Эхо, которое живет в ущелье и отзывается на человеческий крик. [4]

24 октября 1964 года началась работа над постановкой «Десяти дней, которые потрясли мир» Джона Рида. Книга становится трамплином для полета постановочной фантазии Любимова – Октябрьская революция интересует его своей зрелищной стороной, как игра исторических сил, как выплеск массовой энергии. Политическая концепция спектакля противоречива – Ленин здесь выступает как противовес Сталину, а 1917 – антитеза 1937.

Любимов хочет сделать праздник, чтобы театр не с вешалки начинался, а прямо с Таганской площади, чтобы, выйдя из метро, ошеломленный зритель увидел красные флаги, актеров, переодетых в революционных матросов и солдат, с гармошками, гитарами и балалайками, поющих песни и частушки. Гитара, откровенно говоря, – инструмент отнюдь не революционный, но натуралистическая точность и не входила в задачу. Вместо билетеров у входа в театр солдаты с ружьями будут отрывать «контроль» от билета и накалывать на штык. Подобные сюрпризы будут ожидать и в фойе, а на сцене – того больше: стрельба в зрительный зал, правда, холостыми патронами и поверх голов.

Тут целая толпа персонажей, у каждого актера по нескольку ролей. Высоцкий – и матрос на часах у Смольного, И анархист, и белогвардейский офицер. В качестве анархиста он будет петь народную песню «На перовском на базаре», от имени часового – пару куплетов собственного сочинения. Сочинит он также песню революционных матросов и солдат, варьируя известные строки из поэмы Маяковского «Хорошо», и песню белогвардейских офицеров «В куски разлетелася корона». Это были первые песни Высоцкого, позвучавшие в спектаклях.

Любимов решает ставить спектакль по стихам Вознесенского под условным названием «Поэт и театр». В этом спектакле перед актерами стояла сложная задача - играть стихи. Не просто читать, декламировать, а именно – играть. Стих Вознесенского – остросовременный, вызывающий. «Треугольная груша», им упомянутая, размещается в центре сцены, а на нее выходят двадцать актеров в одинаковой одежде. Сбоку – пять гитаристов, светящийся задник меняет цвета, когда кончается одно стихотворение и начинается другое. [4]

Декорации перешли из «Героя нашего времени», как и световой занавес – уникальное таганское изобретение: сорок фонарей направляются вверх, где черный бархат света не отражает, – и все, зрителям не видно, что там делается на сцене.

У Вознесенского в поэме «Ода» есть разговор поэта с Вороном – вольная вариация на тему Эдгара По. Только вместо легендарного «Nevermore!» («Никогда!») Ворон у Вознесенского по‑народному выкрикивает: «А на фига?» Высоцкий играет этого самого Ворона. Еще в спектакле он исполняет «Оду сплетникам», близкую Высоцкому и по духу, и по стилистике: «У, сплетники! У, их рассказы! Люблю их царственные рты. Их уши, точно унитазы, непогрешимы и чисты». К этой оде Высоцкий сам сочинил музыку.

20 января 1965 года представление проходит под названием «Поэт и театр», а с 13 февраля идет под названием «Антимиры».

2 апреля 1965 проходит премьера «Десяти дней, которые потрясли мир».

В этом же году Любимов ставит «Павших и живых» - поэтическое представление на стихи поэтов-фронтовиков. Высоцкий пишет для спектакля песню «Солдаты группы «Центр», играет Михаила Кульчицкого и Семена Гудзенко.

В 1966 один из актеров Таганки, Губенко, уходит во ВГИК учиться режиссуре. В связи с этим у Высоцкого сразу два ввода: Керенский в «Десяти днях» – роль клоунадная, акробатическая, со стоянием на плечах и другими кульбитами. И Чаплин‑Гитлер в «Павших и живых», в новелле «Диктатор‑завоеватель» – роль‑перевертыш, двуликий Янус. Эта сдвоенная фигура, по сути, все человечество символизирует: добро и зло, разум и безумие, артистизм и бесноватость. Вениамин Смехов ему прямо на глазах у зрителей рисует усы и челку. А пока он громогласно вещает: «Забудьте слова «гуманизм», «право», «культура», – по двум боковым дорогам спускаются четверо фашистов с закатанными рукавами и пением: «Солдат всегда здоров, солдат на все готов...» (песня, написанная Высоцким специально для этой пьесы).

В это же время Любимов начинает готовить «Жизнь Галилея» по пьесе Бертольда Брехта. Высоцкий играет главную роль, хотя на нее претендовал и Губенко, и Калягин.

7 февраля 1966 начинаются репетиции. На Высоцкого ложится и физическая, и духовная нагрузка: Любимов насыщает рисунок роли изощренной акробатикой, а брехтовский текст подбрасывает массу вопросов без ответов.

Галилей в пьесе проходит огромный путь – к вершине научной гениальности, затем к самопредательству и, наконец, к позднему раскаянию. И нужна для этой роли личность, пребывающая в стадии энергичного становления. Высоцкий подошел для роли как никто другой. [4]

17 мая 1966 состоялась премьера «Жизни Галлилея». На спектакль хорошо откликается пресса, во многих рецензиях упоминается артист В. Высоцкий: где‑то даже написали, что он встал в полный рост наравне с режиссером.

Любимов начинает готовить спектакль «Послушайте!» - поэтическое представление по стихам Маяковского. Задача непростая, потому что истинно народным поэтом он не был. Режиссер стремится показать, что Маяковский был разным, а для этого его будут играть пять актеров – каждый какую‑то сторону натуры: лирик, сатирик, трибун и т. д. Одним из них будет Высоцкий, в кепке, с бильярдным кием – ироничный Маяковский. Декорации – детские кубики с буквами. Иногда из них составляются слова, а иногда два кубика делаются пьедесталами, и с них спускаются Маяковский и Пушкин, чтобы поговорить по душам. Стихотворение «Юбилейное» разыгрывается как диалог. Скажем, фраза: «Хорошо у нас в Стране Советов. Можно жить, работать можно дружно...» – предстает таким образом:

Маяковский.

Хорошо у нас в Стране Советов...

Пушкин. Можно жить?

Маяковский.

Работать можно дружно.

Пушкина тоже играет Высоцкий. Любимов поставил перед актерами задачу сыграть подтекст стихотворения Маяковского. [4]

23 мая 1967 года состоялась премьера «Послушайте!»

17 ноября 1967 – премьера «Пугачёва» по поэме С. Есенина. Высоцкий играет Хлопушу и пишет песню «Ну что, Кузьма?..» (в спектакль вошёл сокращённый вариант). Спектакль пользуется колоссальным успехом – получился удивительно гармоничный синтез поэзии и театральной игры.

Посреди сцены – огромный деревянный помост и плаха с топорами. Временами она покрывается золотой парчой и превращается в трон Екатерины. Актеры – по пояс голые, в парусиновых штанах, с топорами в руках. Вот топор врубается в плаху, и к ней кубарем катится персонаж – так обозначается его гибель. На сцене также две виселицы, на которых вздергивается одежда – то дворянская, то мужицкая. Эмоционально это действует сильнее, чем если бы целого актера понарошку подвесить. Поэзия – в полной свободе обращения с материальными предметами. [4]

У Есенина много напористых повторов: «Что случилось? Что случилось? Что случилось? Ничего страшного. Ничего страшного. Ничего страшного». А на сцене этому соответствует цепь, которая всех сдерживает и отмеряет ритмику. И больше всех предстоит бороться с этой цепью Высоцкому. Он – Хлопуша, беглый каторжник, прорывающийся к Пугачеву. Ему не верят – и кидают цепью из стороны в сторону. А он в это время произносит длинный монолог, завершающийся криком: «Уж три ночи, три ночи, пробираясь сквозь тьму, Я ищу его лагерь, и спросить мне некого. Пр‑р‑роведите, пр‑р‑роведите меня к нему, Я хочу видеть этого человека!»

В 1968 Высоцкий репетирует Оргона в «Тартюфе» Мольера и Мотякова в спектакле «Живой» по Борису Можаеву, однако в первом его заменяют из-за нарушений режима, а второй запрещает цензура с Екатериной Фурцевой во главе.

После запрета «Живого» Любимов берется за «Мать» Горького, Высоцкий играет там небольшую роль отца Павла Власова. В 1969 состоялась премьера спектакля.

В это же время в театре идут репетиции поэтического представления по стихам Вознесенского. Изначально спектакль назывался «Человек», но его переименовали в «Берегите ваши лица». Делается это без жесткой драматургии, импровизационно, как открытая репетиция: Любимов прямо на глазах зрителей будет вмешиваться, делать замечания актерам. В спектакль вошла песня Высоцкого «Песня о нотах». Спектакль прошёл всего несколько раз и не был показан широкому зрителю. [4]

Целью жизни Высоцкого в 1969 становится «Гамлет». Роль по пастернаковскому переводу он выучил еще до начала репетиций. У Любимова неоднозначное отношение к Высоцкому-Гамлету: с одной стороны, он не хочет брать на роль артиста, неоднократно нарушавшего режим, а с другой, понимает, что Высоцкий идеально подходит под характер. Но в конце концов режиссер решает рискнуть.

11 января 1970 состоялась первая репетиция «Гамлета» на сцене. Для спектакля на лучшем вертолетном заводе изготовили занавес - огромную сетчатую конструкцию, двигающуюся по сцене во всех направлениях. Может обозначать все, что угодно: и Время, и Вселенную, и Судьбу, и Смерть. Если надо, он делит сцену пополам и дает возможность двух параллельных действий. А когда Гамлет с актерами ставит «Мышеловку», эта конструкция делается простым театральным занавесом. И никакого реквизита не нужно. На авансцене – могильщики роют могилу, выбрасывая лопатами настоящую землю, и теми же лопатами занавес поднимают.

Актеры пока на фоне такой сценографии проигрывают. Любимов устраивает «разбор полетов», и едва ли не больше всех достается Высоцкому: режиссерское и актерское видение роли Гамлета пока не совпадают. Любимов хочет добиться, прежде всего, эффектного действа, а Высоцкий стремиться высказать свою философию.

22 мая во время репетиции «Гамлета» падает занавес – полуторатонная конструкция диаметром в 12 метров. Актеры получили лишь небольшие травмы, но премьеру пришлось отложить.

В 1971 состоялась долгожданная премьера «Гамлета».

В 1974 Любимов решает ставить «Пристегните ремни!» Вся сцена – самолет изнутри, сидят там разные люди, вспоминают о войне, рассказывают о трудностях, с которыми в наше время сталкиваются строители... Поначалу у Высоцкого была роль Режиссера, выяснявшего отношения с Писателем (артист В. Золотухин), потом все изменили. У Высоцкого роль солдата. В начале спектакля он проходит через весь зал, в полной выкладке, с автоматом за спиной, в руках гитара, как оружие. Солдат-Высоцкий поет собственную песню – «Мы вращаем Землю». Премьера состоялась в 1975.

В 1974 начинаются репетиции концертного представления под рабочим названием «Срезки» - своеобразный набор номеров таганских актеров – песни, сценки, пародии. За подготовку отвечали Золотухин с Высоцким. В 1975, правда, под названием «В поисках жанра», постановка появляется на таганской сцене.

Высоцкий так рассказывал о работе над спектаклем: «Спектакль «В поисках себя» очень странный. Это даже не спектакль, это новое зрелище. Я считаю, что мы придумали новую форму театрального действа. Нам вдруг стало досадно в какой-то момент, что все, что мы пишем для фильмов, для театров других или для спектаклей, которые сходят со сцены, — все пропадает. Получается, что это работа в корзину. И мы решили из этих вещей, которые исчезнут навеки и которые якобы привязаны к определенному фильму, спектаклю или там передаче телевизионной, сделать спектакль. Или концерт, не знаю, как хотите назовите. Сначала он был с объяснительным текстом, я его произносил. Потом Любимов придумал привозить с нами макет нашего театра, освещать его одним маленьким фонарем: на меня ставят красный свет, Золотухину — он играл в кино милиционеров, — на него врубают такую зеленую бумажку, — ему, значит, везде открыта дорога... Мы можем этот спектакль — почему он нам удобен — возить в любое место, в любой город. Смотрят его с громадным интересом и удовольствием везде. Сначала были люди в недоумении, но сейчас в Москве, я думаю, что это самое популярное зрелище. На него так же трудно попасть, как на «Мастера и Маргариту». [17]

В 1975 режиссер Анатолий Эфрос ставит на Таганке «Вишневый сад». Высоцкий играет Лопахина.

«Чехов неожиданно оказался переводимым на таганский язык. У него в тексте много слоев, там и проза есть, и поэзия. И для некоторого брехтовского «очуждения» обнаружились ресурсы, можно и без зонгов обойтись. Эфрос выделил куски, монологи, которые произносятся Демидовой – Раневской, Лопахиным – Высоцким, Золотухиным – Петей Трофимовым в зал, почти с выходом из образа. На общем достоверно‑психологическом фоне это производит потрясающий эффект». [4]

Роль Лопахина в трактовке Эфроса и Высоцкого оказалась неоднозначной. Есть в нем место высокому чувству к Раневской, но оно приземляется инстинктом собственника. Ни возвышенной любви, ни низменной страсти, подобной лопахинскому собственничеству, Высоцкий до этого не играл.

В 1976 на таганской сцене – премьера «Вишневого сада».

В 1977 Высоцкий репетирует Ивана Бездомного в «Мастере и Маргарите», но постановка не состоялась.

Параллельно проходят репетиции «Преступления и наказания» Достоевского по сценарию Ю. Карякина. Высоцкий здесь играет Свидригайлова. Роль интересна тем, что Свидригайлов тут выходит на первый план, возвышаясь над Раскольниковым, который будет развенчан. Не за что жалеть человека, который своим поступком заранее оправдал все жестокости двадцатого века. Этот студент, по мысли Карякина, – будущий Ленин.

12 февраля 1979 состоялась премьера «Преступления и наказания». «Спектакль имеет успех – не сенсационный, не вызывающий, а стабильно‑спокойный. Свидригайлов в халате и с гитарой, поющий «Она была чиста, как снег зимой...» (романс, написанный Высоцким для спектакля), выглядит совсем не эпатажно, как будто так и должно быть. Любимов использует сложившийся в зрительском сознании образ Высоцкого – как хорошо знакомую цитату, при помощи которой устанавливается человеческий контакт. Кто такой Свидригайлов – это долго объяснять, а кто такой Высоцкий – известно сразу. И страшный мир Достоевского становится понятным. Раскольниковское начало не в каждом человеке есть, а вот свидригайловская неприкаянность свойственна многим, и во все времена». [4]