Вместо заключения социолингвистика среди других лингвистических дисциплин

В начале нашей книги мы уже касались взаимоотношений социолингвистики и "чистой" лингвистики, изучающей внутриструктурные отношения и процессы в языке. Очевидно, что социолингвистику нельзя рассматривать лишь в качестве такого направления исследований, которое только добавляет социальный компонент в собственно лингвистическую интерпретацию языковых явлений. В нашем учебнике мы пытались показать, как взаимодействуют социальные и структурные факторы при реальном функционировании языка. С одной стороны, взаимодействие внутренних закономерностей языкового развития и функционирования с социальными факторами может приводить к изменениям в механизмах действия этих закономерностей. С другой стороны, на некоторых участках (например, в грамматике) система языка настолько самодостаточна и внутренне устойчива, что оказывается почти непроницаемой для социальных воздействий. И как бы ни старались мы "добавить" социальный компонент в характеристику внутриструктурных свойств, скажем, русского глагола или эргативных конструкций кавказских языков, социолингвистического описания из этого не получится. Внутренняя структура языка – объект собственно лингвистического исследования. А социолингвистика ориентирована на функциональную сторону языка, на его использование в разной социальной среде и многообразных коммуникативных ситуациях.

Социолингвистика находится в определенных отношениях с другими направлениями лингвистики – как традиционными (например, с диалектологией, фонетикой), так и новыми (например, с психолингвистикой, теорией речевых актов).

У диалектологов социолингвисты заимствовали многие методы и приемы наблюдения за спонтанной речью информантов, способы "разговорить" собеседника, спровоцировать его на употребление нужных исследователю языковых фактов. Сам термин информант – человек, речь и языковое самосознание которого как представителя определенной социальной среды изучает исследователь, – пришел в социолингвистику, а также в другие эмпирические отрасли языкознания из диалектологии (в социологии информантов называют респондентами, и в нашем тексте мы также использовали этот термин).

Имея в виду исследование "городских" языковых образований – койне, просторечия, жаргонов, Е. Д. Поливанов писал о необходимости создания социальной диалектологии (наряду с традиционной диалектологией, которая занимается сельскими говорами). В пионерских работах Б. А. Ларина, давших толчок изучению языка города [Ларин 1928, 1931], многие идеи шли из диалектологии, поскольку и в том и в другом случае изучается устная ненормированная речь методами, предполагающими систематическое наблюдение за этой речью и непосредственный контакт между исследователем и информантом.

Влияние диалектологии испытала на себе социолингвистика и в других национальных условиях – например, в США, Германии, Франции, Венгрии, Чехословакии, в странах Африки и Юго-Восточной Азии и в других регионах мира.

На современном этапе своего развития социолингвистика не только заимствует идеи и методы у диалектологии, но и сама влияет на эту языковедческую дисциплину. Это касается, например, более детальной, чем было раньше, социальной паспортизации информантов (т. е. фиксации не только их возраста и пола, но и других долговременных ролевых характеристик), учета ситуативных условий, в которых получены те или иные наблюдения за диалектной речью, методов применения звукозаписывающей техники.

Особые отношения складываются у социолингвистики с фонетикой. Как известно, первые социолингвистические исследования были выполнены на фонетическом материале (см. работы У. Лабова, М. В. Панова и др.). Многие теоретические положения современной социолингвистики, касающиеся социальной обусловленности языковых изменений, влияния социальных факторов на вариативность языка и т. п., были сформулированы на основе тщательного анализа именно социально-фонетических связей и зависимостей. Результатом тесного сотрудничества социолингвистов и фонетистов стало формирование особой отрасли в изучении фонетических явлений – социофонетики (раздел под таким названием появился уже в некоторых учебниках - см., например [Панов 1979]).

Несомненны связи социолингвистики с лексикологией и семантикой, поскольку лексическая система языка наиболее чутко реагирует на изменения в социальной жизни и отражает в себе дифференциацию общества на группы (например, в виде лексических и лексико-семанти-ческих жаргонизмов и других социально маркированных разрядов слов). Социальное может влиять на семантику слова столь глубоко, что, как мы выяснили в разд. 2.7, социальные компоненты и ограничения можно обнаружить в структуре лексического значения и в правилах семантической сочетаемости слов. Изучением таких явлений занимается социосемантика – направление, возникшее на стыке социолингвистики и семантики (раздел под таким названием также уже включается в некоторые учебники: см. [Крысин 1997]).

Психолингвистика - еще одна отрасль языкознания, с которой у социолингвистики есть точки соприкосновения. Эти научные дисциплины – почти ровесницы: специалисты считают 1954 г. годом появления самого термина психолингвистика, хотя идеи, относящиеся к проблеме "язык и мышление", высказывались значительно раньше (см. об этом [Леонтьев 1990]).

Основное различие между психолингвистикой и социолингвистикой заключается в том, что первая изучает речевую деятельность человека в ее обусловленности психическими процессами, а вторую интересуют социальные различия в функционировании и развитии языка. Но эти науки сходны по методам сбора данных (наблюдение, эксперимент, анкетирование и др.), по приемам работы с информантами, а также и по некоторым исследовательским интересам. Психолингвисты, например, изучают механизмы кодового переключения, в которых их интересуют прежде всего психологические причины, побуждающие говорящего переходить с одной коммуникативной системы на другую. К магистральным направлениям психолингвистических исследований относятся языковая социализация и процессы усвоения ребенком родного языка. Для социолингвистики это тоже объект анализа – с акцентом на его социальные стороны.

В решении некоторых своих задач социолингвистика пересекается с этнолингвистикой, которая "изучает язык в его отношении к культуре, взаимодействие языковых этнокультурных и этнопсихологических факторов в функционировании и развитии языка" [Кузнецов 1990: 597]. Например, проблемы двуязычия и многоязычия, которые традиционно считаются объектом социолингвистических исследований, нередко требуют комплексного подхода, учитывающего не только языковые и социальные факторы, но и особенности культуры данного народа, национальную специфику языковой картины мира, этнически обусловленные стереотипы речевого поведения и т. п.

При изучении культуры того или иного народа, получающей отражение в обычаях и традициях, в разнообразных жанрах фольклора, этнолингвистика анализирует языковую сторону этих культурных феноменов, стремясь через язык дойти до их истоков. Таковы, например, исследования академика Н. И. Толстого и его учеников в области славянских языков и народной славянской культуры. При этом используются как собственно лингвистические, так и социолингвистические методы, поскольку здесь необходима работа не только с текстами, но и с информантами - носителями этнокультурных традиций, представляющими разные социальные слои изучаемого народа.

1.

Приложение

ЯЗЫКОВАЯ СИТУАЦИЯ И ЯЗЫКОВАЯ

ПОЛИТИКА В РОССИИ И СССР

1. Становление языковой ситуации в России

1.1. Начальный этап

Достоверных сведений о языковой ситуации в начальный период русской истории немного. Летопись сообщает о славянских племенах, живших "на пути из варяг в греки" в непосредственном соседстве с финнами и балтами. При этом если финны размещались на севере и востоке от восточных славян, то балты (голядь) в это время, по топонимическим данным, занимали территорию вплоть до р. Протвы на границе современных Московской и Калужской областей – т. е. территория обитания славян перекрывала территорию балтов. Характерно, что, по легенде, инициаторами призвания варяжских князей были ильменские словене вместе с финнами, и брат Рюрика Синеус поселился на Бело-озере среди финских племен, чуди и веси. Вскоре на исторической сцене появляются и другие финны – мещера и мурома. На средней и нижней Волге локализуются в это время тюрки – булгары и хазары; последним южная часть восточнославянских племен (северяне, поляне, радимичи) платила дань. По причерноморским степям тогда и позже постоянно проходят печенеги, торки, берендеи, половцы, частично оседая на южной периферии восточнославянской территории. В крупных городских поселениях среди купцов, пленников, добровольно переселявшихся из других стран ремесленников бывали представители самых разных этнических групп.

Какими языками обслуживались многочисленные межэтнические контакты? Если говорить о княжеском дворе, то в первое время он неминуемо должен был быть двуязычным: среди законных жен князя Владимира была норвежка по происхождению – Рогнеда-Рагнхильд (в замужестве она была переименована в Гориславу). Сам он перед вокняже-нием три года провел в Норвегии, откуда вернулся с варяжской дружиной, благодаря которой и захватил власть. Его сын Ярослав Мудрый был женат на Ингегерде Олафсдоттир, дочери шведского короля. Своего брата Святополка Окаянного Владимир сверг при помощи шведско-новгородской дружины. Для военных походов он регулярно набирал дружину то в Швеции, то в Норвегии.

С 60-х годов XI в. постоянное присутствие варяжских дружин прекращается, тесные династические связи с западом (теперь в основном с Польшей, Чехией, Венгрией) продолжаются, несмотря на предубеждение высших церковных иерархов против связей с "латинянами".

Впрочем, исполнять супружеские обязанности могут и монолингвы; также нет необходимости знать языки тех, с кем воюешь. Но всегда ли правители владели языком своих подданных? Вопрос не праздный, поскольку в Новгородских землях, в Ростовско-Суздальском, Муромском, Ярославском и других северо-восточных княжествах финское население в XI–XII вв., безусловно, преобладало. Процесс русификации рядовых граждан шел достаточно медленно и без особых конфликтов, если не считать сопротивления христианизации, но язычество было сильно еще и в славянском населении.

Очевидно, было достаточно распространено и знание языка тюрок, поскольку степняки постоянно оказывались союзниками русских князей в постоянных междоусобицах, брачные связи с ними у княжеской верхушки также носили регулярный характер.

Для большинства всё возрастающего (за счет славянизации финнов и отчасти балтов) населения восточнославянских княжеств родным языком служили древнерусские диалекты. В качестве письменных языков использовались два: древнерусский (с небольшими региональными различиями) и церковно-славянский (местная редакция старославянского языка, на которой региональные различия начинают сказываться позже и поначалу не очень значительно). Как показал Б. А. Успенский [Успенский 1987], эти языки с самого начала находились в диглоссном распределении.