Историческая непрерывность и неравномерность нормализационных процессов

Важным моментом для общей оценки исторической стороны нормы является положение о непрерывности нормализационных процессов [21; 40], которое опирается на идею непрерывности развития языка в структурном плане (изменения в его строевой организации), а также в нормативном (изменения в традиционных формах реализации этой структуры) и функциональном (изменения в общественных функциях литературного языка) аспектах. Вместе с тем необходимо отметить различную интенсивность нормализации в разных сферах использования языка, что находит свое отражение в неравномерном выявлении соответствующих процессов в языке отдельных видов и жанров письменности. «Интенсивность и строгость нормализации неоднородны в разных типах или стилях литературного языка»,— пишет В. В. Виноградов, характеризуя положение, наблюдающееся на материале славянских литературных языков [13, 57] (ср. также на немецком материале [64; 65]).

Неравномерность нормализационных процессов прослеживается и по отношению к явлениям, соотнесенным с разными сторонами языковой системы. Вопрос этот мало изучен и критерии сложившейся нормы пока остаются для разных сторон языка недо<583>статочно ясными. Особенно неопределенны признаки сложившейся лексической нормы. С точки зрения В. Н. Ярцевой, ее становление тождественно оформлению нейтрального в стилистическом отношении «ядра» нормы. Однако, можно понимать лексическую норму развитого литературного языка и как сложную совокупность «иерархически организованных лексических слоев» (Э. А. Макаев). Последнее предполагает выделение в процессе ее формирования второго — практически бесконечного — этапа, ведущего к постепенному функциональному и стилистическому усложнению лексической нормы.

Принято считать, что орфографическая и морфологическая нормы складываются значительно раньше синтаксической и лексической. Так, характеризуя последовательность формирования литературных норм немецкого языка, М. М. Гухман пишет: «Не только орфоэпическая, но и грамматическая, а тем более лексическая норма, еще не сложились в XVII веке» [27, ч. II , 170]. Однако пока еще неясно, насколько универсальной можно считать подобную последовательность складывания норм для разных литературных языков. Высказанное в общей форме, это утверждение основывается на интуитивном ощущении специфики синтаксической и — особенно — лексической норм специфики, заключающейся в многообразии их инвентаря и широких возможностях варьирования и дифференциации нормативных реализаций. Существенным, хотя и косвенным доказательством неодновременности нормализации разных сторон литературного языка, является соответствующая историческая разобщенность кодификации разных типов литературных норм (см. ниже, стр. 589).