1.4. Психиатрический анализ литературы

Выражением крайне субъективного подхода к литературе является психиатрический взгляд на художественную литературу. Его основы заложены в работах таких ученых, как В.Гирш, Э.Кречмер. Ц.Ломброзо, Моро де Тур, Дж.Нисбет, А. Один, В.Штекель.

Применение психиатрических знаний в отношении семантики языкового материала позволяет исследователям ставить диагноз как персонажам художественного текста, так и его автору. Образцом подобного исследования является монография Карла Aeomapia "Акцентуированные личности". В первой ее части "Типология личностей" (Леонгард 1981, 11-172) исследователь излагает основы своей концепции "акцентуированных" (социально

дезадаптированных гам же, 6) личностей, близкой классификации психопатических шчностеи П Б.Ганнушкина. Во второй части "Личность в художественной литературе" (там же, 173-371) Леонгард приводит в качестве иллюстрации к описанным типам акцентуированных личностей многочисленные примеры из мировой литературы

Исследователь понимает условность такого подхода " писатель преследует множество целей, находящихся за пределами сферы психолоши,— пишет он, — и просто не имеет возможности тщательно выписать особенности личности разных действующих лиц Нередко, наконец, сами персонажи служат воплощением идеи, принципа, порой они задуманы скорее символически, так что вообще не могут представлять людей реальных (там же, 269)

И все же Леонгард полагает, что в литературном творчестве можно увидеть "образы (выделено нами — В.Б) акцентуированных личностей", личностей, которые "нередко стоят на греши патологии" (там же).

К Леонгард рассматривает следующие типы акцентуированных личностей демонстративные, педантические, застревающие, возбудимые, жпертимические, дистимические, аффективно лабильные, аффективно экзальтированные, тревожные, эмотивные, экстравер шрованные, интровертированные. Свою классификацию персонажей литературных произведении он соотносит именно с этими классами.

Описывая демонстративные (истеричные) личности, Леонгард отмечает, что для них характерна лживость, стремление всячески привлечь к себе внимание, жажда признания, славы, артистизм (там же, 40-61) К демонстративным личностям в художественной литературе он относит многих персонажей Ф.М.Достоевского кликушу, Федора Павловича, Смердякова ("Братья Карамазовы"), Лебедева ("Идиот"), Порфирия Петровича ("Преступление и наказание"), героев Иеремии Готхельфа, мольеровского Тартюфа ("Таргюф"), Лузмана (Лопе де Вега "Лузман"), Феликса Круля (Т Манн "Призна пия авантюриста Феликса Круля"), Доранта (П Корнель "Лжец"), императора Нерона (Г Сенкевич "Quo vadis9"), Фиеско (Ф Шиллер "Заговор Фиеско в Генуе"), ряд персонажей древнегреческих авторов (Софокла, Эсхила, Еврипида, Плавта) (там же, 270 283).

Леонгард утверждает, что "художественная литература, изобилую тая демонстративными личностями, в то же время весьма бедна личностями педантическими" (или ананкастами — людьми тревож ными, боязливыми, робкими) Он выдвигает следующее предположение: "Объяснение того, почему писатели не описывают в своих произведениях ананкастов, следует, очевидно, искать в самих писателях Вероятно, они в самих себе не находят подобных особенностей, а потому и не могут убедительно их изобразить" (там же, 283)

По его мнению, точным примером педантической личности является вахмистр (рассказ Альфредо де Виньи "Вечерний разговор I. Венсене"), которого мучают болезненные сомнения по поводу своей неготовности к строевому смотру, опасения, как бы не украли вверенное ему имущество, то есть тревожат опасности, которые объективно вообще не существуют" (там же, 290). В качестве приме ров подобного типа личности Леонгард приводит главного героя повести Ж П Рихтера "Путешествие войскового священника Шмельце во Флец"; героев романа Г. Келлера "Зеленый Генрих" и пьесы Мольера "Мнимый больной", Нехлюдова из "Воскресенья" Л Толстого

Исследователь выделяет из числа акцентуированных личностей паранойяльных (или "застревающих", по его терминологии, — там же, 295), для которых характерны эгоистические аффекты, злопамятность, мстительность, заносчивость, самонадеянность и честолюбие (там же, 75-89).

К числу паранойяльных Леонгард относит: Отелло (Шекспир "Отелло"), Родиона Раскольникова и жену Мармеладова (Достоевский "Преступление и наказание"), Альцеста (Мольер "Мизантроп"), Кольхаса (Г.фон Клеист "Михаэль Кольхас"), султана Оросмана (Вольтер "Заира"), судью (Кальдерой "Саламейскии алькальд") и персонажей древнегреческих авторов -Электру (Софокл "Электра"), Медею (Ев-рипид "Медея") (там же, 295).

Примером комбинированной истерико-параноическои личности, психиатр считает Франца Моора из драмы Ф Шиллера "Разбойники".

Пишет Леонгард и о возбудимых личностях. Такой человек подвержен "влечениям, инстинктам, неконтролируемым побуждения ми" (там же, 89). "При повышенной степени реакции этого типа" можно говорить об "эпилептоидной психопатии, хотя прямая связь с эпилепсией отнюдь не обязательна" "Реакции возбудимых личностей импульсивны, . им чужда терпимость" (там же), у них часто возникает гнев, вспыльчивость, раздражительность; мышление тяжеловесно (там же, 92) и "уровень мышления довольно низок (там же, 90). В юности у них нередки "импульсивные побеги из дому, они склонны к жестокости" (там же).

Такие личности, по мнению исследователя, богато представлены в художественной литературе. Это Курт (И.Готхельф "Курт фон Коппиген"), Кориолан (Шекспир "Кориолан"), Геракл (Софокл "Трахинянки"; Еврипид "Геракл") (там же, 307). В частности, в драме Еврипида "Геракл, вернувшись домой, в припадке безумия убивает свою жену и детей. Затем он погружается в сон, проснувшись же, ничего не помнит о совершенном злодеянии. Герой с ужасом узнает о том, что им совершено" "Припадок безумия Геракла,— комментирует К.Леонгард,— очень напоминает эпилептическое сумеречное состояние сознания" (там же, 313).

Герой Достоевского Дмитрий Карамазов ("Братья Карамазовы") является типичным случаем возбудимой личности. Кроме того, писатель, сам страдавший эпилептическими припадками, наделил ими многих персонажей своих произведений, в частности, князя Мышкина ("Идиот"), Смердякова ("Братья Карамазовы"), Мурина ("Хозяйка"), Нелли ("Униженные и оскорбленные").

Тревожную личность отличает "робость, в которой чувствуется элемент покорности, униженности" (там же, 131-133). Примерами таких личностей в литературе являются, по мнению Леонгарда, господин Паран (из новеллы Мопассана), мастер Щука из одноименной новеллы Геббеля, учитель из повести Г.Келлера "Зеленый Генрих", Тобиас Миндерникель (Манн "Тобиас Миндерникель"), чахоточная девушка (Достоевский "Идиот").

Для эмотивнон личности характерна "чувствительность и глубокие реакции в области тонких эмоций" (там же, 133). "Обычно людей этого темперамента, — пишет исследователь, — называют мягкосердечными. Они более жалостливы, чем другие, больше поддаются растроганности, испытывают особую радость от общения с природой, с произведениями искусства. Иногда их характеризуют как людей задушевных" (там же, 133).

К таким личностям в литературе, по мнению Леонгарда, принадлежат также персонажи Достоевского — Ваня ("Униженные и оскорбленные"), Сонечка Мармеладова ("Преступление и наказание"), л также Соня (Л.Толстой "Война и мир") (там же, 320-323), мадам де Реналь (Стендаль "Красное и черное") (там же, 345-346).

Леонгард так описывает дистимические личности (дистимическии темперамент): "Личности этого типа по натуре серьёзны и обычно сосредоточены на мрачных, печальных сторонах жизни в гораздо большей степени, чем на радостных". При более резком проявлении дистимическии темперамент переходит в субдепрессивный (там же, 122). В литературе — это "серьезный и нерешительный Никлаус, который думает о том, что его отец умрет, или боится, что его дети будут нищенствовать" (И.Готхельф "Воскресный день дедушки").

Гипертимическая личность (высокая степень проявления соответствует гипоманиакальному состоянию) характеризуется "приподнятым настроением" и "жаждой деятельности, повышенной словоохотливостью и тенденцией постоянно отклоняться от темы разговора, что иногда приводит к скачкам мыслей" (там же, 117).

В литературе к таким личностям исследователь относит Васеньку Веселовского (Л.Толстой "Анна Каренина"), Катерину Осиповну Хохлакову (Достоевский "Братья

Карамазовы"), Гавроша (В.Гюго "Отверженные"), Фальстафа (Шекспир "Виндзорские насмешницы") (там же, 327-331).

Циклотимические личности, по Леонгарду, "это люди, для которых характерна смена гипертимических и дистимических состояний. На передний план выступает то один, то другой из этих двух полюсов. ... Причиной смены полюсов не всегда являются внешние раздражители, иногда бывает достаточно неуловимого поворота в общем настроении" (там же, 124-125).

По мнению исследователя, "изменчивость (лабильность) подобного типа объясняется сугубо биологическими причинами, и потому мало располагает к созданию художественного образа. Следовательно, найти такой образ в художественной литературе нелегко (там же, 336). В качестве примеров он приводит Брайтунга (О.Людвиг "Мария") и Разумихина (Достоевский "Преступление и наказание").

Аффективно-экзальтированный темперамент Леонгард называет "темпераментом тревоги и счастья. Люди такого типа реагируют на них более бурно, чем остальные... одинаково легко приходят в восторг от радостных событий и в отчаяние от печальных" (там же, 127).

Герои Шекспира — Ромео ("Ромео и Джульетта"), Перси, носивший прозвище "Горячая шпора" ("Генрих IV"); Достоевского — Катерина Ивановна ("Братья Карамазовы"), Настасья Филипповна ("Идиот"), принц Гамбургский (Клейст "Принц Гамбургский"), Мортимер (Шиллер "Мария Стюарт"), Матильда де ля Моль (Стендаль "Красное и черное"), Николай Ростов (Л.Толстой "Война и мир") являются типичными примерами личностей этого типа (там же, 338-349).

Леонгард выделяет интровертированную акцентуированную личность, отмечая, что она "живет не столько своими восприятиями и ощущениями, сколько своими представлениями Поэтому внешние события как таковые влияют на жизнь такого человека относительно мало; гораздо важнее то, что он о них думает" (там же, 161).

К числу литературных персонажей, обладающих нтровертированностью, исследователь относит персонажей Достоевского — Ивана Карамазова ("Братья Карамазовы") и Ордынова ("Хозяйка"), Ганса Йоггели (И.Готхельф "Ганс Йоггели — богатый дядюшка").

"Подобно тому, как Дон-Кихот (Сервантес) представляет собой тип интровертированной личности, — пишет Леонгард, — Санчо Панса — личность типично экстравертированная. Он во всем является противоположностью своему господину, видит перед собой одну лишь объективную действительность. Именно поэтому Санчо олицетворяет практический подход к вещам, здравый рассудок, противостоящий оторванности от жизни Дон Кихота" (там же, 361). Экстравертированной личностью является, по мнению исследователя, Стрепсиад (в отличие от своего собеседника Сократа) в комедии Аристофана "Облака", а также Вильгельм Телль (Шиллер "Вильгельм Телль"). Фабрицио дель Донго (Стендаль "Пармская обитель"). Тони Будденброк (Т.Манн "Будденброки"), Алеша (Достоевский "Униженные и оскорбленные").

Конечно же, Леонгард дает описание и примеры смешанных случаев — "комбинации возбудимости и застревания" (или, говоря иначе, эпилептоидности и паранойяльности): комбинации "личности с преобладанием тревожности и личности застревающей" (там же, 317-320): дистимически-застревающие личности (сочетания депрессивности и паранойяльности — там же, 325-327); сочетание гипертимичности и демонстративное™ (там же, 331-333). Есть у него и примеры персонажей, "обладающих одновременно экзальтированным темпераментом и демонстративным характером" (там же, 349), а также "сочетания интровертированности и гипертимичности" (там же. 359-361).

Следует обратить внимание на важное, на наш взгляд, наблюдение психиатра, касающееся правдоподобия изображаемых характеров В частности, он отмечает психологическую недостоверность в описании педантической личности в художественной

литературе. Так, приводя мнение Д.Мюллера о том, что А.Чехов в рассказе "Смерть чиновника" описывает "человека, страдающего неврозом навязчивых состояний", исследователь одновременно отмечает, что Червяков нисколько не сомневается в том, что его поведение оправдано и обосновано, в то время как невротики с навязчивыми состояниями неизменно мучаются такими сомнениями, ведущими к характерной внутренней борьбе" (там же, 284).

Аналогичным образом он полагает, что Гоголь в лице Акакия Акакиевича ("Шинель") "изображает человека, который внешне выполняет свою работу как ананкаст, но внутренне никаких анан-кастических черт не имеет" (там же, 287).

Работа Леонгарда представляет собой наиболее аргументированный и методологически четко выраженный подход, который позволяет увидеть скрытого за образом литературного персонажа реального (пусть и социально дезадаптированного) человека.

Другие современные психиатры также приводят квалификации героев художественного текста как психопатических личностей.

Так, поведение Ивана Ивановича и Ивана Никифоровича (Гоголь — "Повесть о том, как поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем") может быть обозначено психиатром как сутяжничество (Семке 1991, 119); "имена Хлестакова ("Ревизор" Гоголя) и Барона Мюнхгаузена (Э.Распе "Барон Мюнхгаузен") стали нарицательными", — пишет М.И.Буянов (Буянов 1991), относя их, как и гоголевского Ноздрева (он же 1993, 43), к истерическим лжецам. Чудик из одноименного рассказа В.Шукшина "по характерологическому облику" расценивается психиатром В.Я.Семке как "инфантильная (с чертами детской психики) личность с выраженным шизоидным радикалом" (Семке 1991, 114). Ряд других персонажей Шукшина (Моня Квасов из рассказа "Упорный"; Митька Ермаков из рассказа "Сильные идут дальше"; Николай Григорьевич Кузовни-ков из рассказа "Выбираю деревню на жительство") являются, по мнению психиатра, паранойяльными психопатами (там же, 117) Аналогичным образом, поведение героя романа Достоевского "Игрок" может быть рассмотрено как процесс застревания, вызванный болезненной страстью (Kohan 1995).

Илье Ильичу Обломову ("Обломов" Гончарова) психиатр ставит диагноз депрессия (Буянов 1989, 114), герои Ибсена — "это психопатические личности .. чаще всего параноики и шизофреники" (там же, 174).

Такого рода примеров можно привести довольно много Так, рассмотренные психологом Ф.Е.Василюком чувства и мысли Раскольникова (Достоевский "Преступление и наказание") до и после совершения преступления (Василюк 1984, 161-176) позволяют ему дать описание модели поведения, при котором нарастают внутренние противоречия и усиливается конфликт между личностью и обществом (там же, 167).

Для нас же в такого рода анализах принципиально важен вопрос о соотношении вымысла и реальности, точнее, вопрос о том, в какой степени реальность подвергается деформации в художественном тексте.

Оценивая "поведение" Раскольникова как "невыгодное", Василюк прекрасно понимает, что объектом его анализа является не реальный человек, а литературный персонаж При этом он ставит ряд вопросов, которые являются актуальными и в плане настоящего исследования. "Какую доказательность имеют данные такого анализа Может ли он (исследователь — В Б) в принципе рассчитывать на выявление реальных психологических закономерностей, например, в силу реализма изображения? Можно ли надеяться, что писатель, не выходя за пределы психологической достоверности в изображении действий и переживаний, не искажает нигде и психологических законов, т е. что все, описанное им, в принципе возможно и как психологическая реальность? Занимаемся ли мы, исследуя психологические закономерности поведения персонажей, реконструкцией реальности или чаще всего лишь реконструкцией

скрытой концепции художника, его мнения об этой реальности? А, может быть, вообще пытаться изучать психологию реальных людей посредством анализа продуктов поэтического вымысла так же бессмысленно, как изучать гидрологию моря по полотнам маринистов?" (там же, 161-162).

По мнению психолога, такого рода вопросы будут еще долго ждать своего решения.