Обряды. Свадебный обряд

Свадьба считалась делом серьезным, к ней готовились заблаговременно: копили при­даное, деньги, тщательно выбирали невес­ту или жениха.

К началу Святок свадебная тема в иг­рах молодежи достигала своего апогея. По народному календарю после Крещения на­чинаются свадебные недели, так и говори­ли: «Крест в воду— жених на гору». Сва­дебный период продолжался все зимнее межговенье (время между постами), сли­вался с Масленицей и заканчивался ею. В конце зимы подводился итог бракам, заключенным в течение года. Следует за­метить, что зимний мясоед - самое люби­мое время для свадеб, но справлялись они и осенью, до Филиппова поста, и реже летом, перед Троицей, до Покровского по­ста.

Участниками свадебного обряда стано­вилась вся деревня, а то и две, если жених и невеста были из разных деревень. Свадь­бу не просто справляли, ее играли, эпизод за эпизодом. В определенной мере она носила театральный и развлекательный характер. Но это лишь внешняя сторона, каждый участник обряда знал свою «роль», старался исполнить ее как можно точнее, нарушение правил могло навлечь боль­шую беду не только на новобрачных, но и на всех остальных.

Свадебный ритуал любого народа до­статочно замысловат, у русских же он наи­более сложен. Свадебный обряд включал в себя разнохарактерные элементы: сим­волические, магические и игровые дейст­вия, выполняемые всеми участниками об­ряда или отдельными лицами; большое количество предметов (ритуальная одеж­да, украшение жилища, дары, приданое, угощение и т. п.); различные жанры сло­весного и музыкального фольклора (приговоры, плачи, загадки, поговорки, заго­воры, величальные, плясовые, игровые, шу­точные песни). Свадебный обряд был свя­зан с целым комплексом социальных и правовых представлений, имущественных и семейных отношений, верований.

Все это было необходимо, чтобы наибо­лее удачно осуществить переход парня и девушки, жениха и невесты из одного общественного статуса в другой. Они про­щались с ровесниками, с которыми ходили на вечеринки, игрища, праздники, и по­степенно переходили в группу молодых семей. Кроме того, девушка-невеста пере­ходила из одной семьи в другую, из своего дома в чужой, который станет ей родным; нередко замужество было связано с пере­ездом в другую деревню. Происходила как бы символическая «смерть» парня и де­вушки и их «рождение» в новом социальном статусе. Именно в это переходное время жених и невеста особенно восприимчивы как к отрицательным, так и к положитель­ным воздействиям, и цель свадебного ри­туала, с одной стороны, оградить жениха и невесту, а заодно и других участников от негативных воздействий, а с другой— на­делить их положительным потенциалом: здоровьем, богатством, детьми.

Свадьбе предшествовал длительный и сложный переговорный процесс. Сначала собирался семейный совет, потом следовала засылка, когда в дом невесты по­сылали так называемых пустосватов из ближайшей родни жениха, чтобы узнать, как относятся к предполагаемому браку в доме невесты. Затем наступало само сва­товство, после которого будущий жених или кто-нибудь с его стороны ехал на смотрины невесты. Здесь гостей обязательно угощали, а невеста до пяти раз выходила к столу, каждый раз в новом наряде. Родители невесты тоже ездили «смотреть дом жениха», их визит тоже заканчивался застольем. Затем происходи­ло рукобитье, или сговор, зарученъе и, наконец, запой или пропой, когда, сговорив все условия, невесту «пропивали». Только после этого следовали венчанье и свадьба с княжьим столом, которым предшествовали девичник и мальчишник.

День сватовства выбирали специально: не ходили свататься в понедельник или вечером, а чтобы сватовство прошло удач­но, прибегали к разным хитростям. На­пример, сваты надевали разные сапоги или валенки; войдя в дом невесты, за матицу не заходили, садились на продольную лав­ку, под полатями.

Если сватовство завершалось успешно, назначали день рукобитья, во время кото­рого родители девушки и парня «били по рукам», но не голыми руками, а натянув на ладонь рукав или обернув руку полой шубы, иначе молодые всю жизнь прожи­вут бедно.

Заключительным актом сговора было взаимное угощение вином или пивом. «Вы­пить» - означало решить дело окончатель­но и бесповоротно. Это угощение станови­лось настоящим ритуальным действом. На столе появлялась большая чаша, в кото­рую приехавшие гости выливали вино. Старший со стороны жениха зачерпывал его и раздавал всем по старшинству со стороны невесты. Затем уже ее отец угощал всех пришедших из дома жениха. Причем каждый раз он должен был выпить из чарки первым.

Отказ жениха или невесты после этих обрядов был крайне нежелателен. (Если после рукобитья и отказывали, то расходы обе семьи делили пополам.) С этого же времени в доме жениха и невесты начинали готовиться к свадьбе — варить пиво. Выражение «заварить пиво» раньше и оз­начало готовиться к свадьбе. На свадебное пиво загадывали: «Если пиво сварится удачно, то жизнь молодых будет счастлива». Пиво, приготовленное к свадьбе, до совер­шения брака не давали пить посторонним, чтобы те не испортили жизнь молодых.

А вот выражение «квасить невесту» оз­начало не отдавать девушку замуж. Если же сама невеста не хотела выходить за­муж, то она шла на пивоварню и заливала огонь или опрокидывала пивоварный чан. И напротив, девушка, желавшая поскорее обрести мужа, прибегала к следующему средству: тайно от всех ставила в печь корчагу и заваривала в ней солод, а когда он поспевал, выносила корчагу за ворота и выливала сусло в надежде, что, прежде чем скиснет пиво, жених придет свататься.

После просватанья девушку называли невестой или сговоренкой, а парня жени­хом. Именно с этого момента невеста одна или с подругами начинала причитать. При­четам и песням все девушки учились с дет­ства от старших. Песни и причитания пе­редавали тревогу и беспокойство невесты за будущую жизнь. В своих первых при­читаниях сговоренка просила отца:

Не засвечивай да свечки

Божьей Ты, родимый батюшка,

Не ходи к дубову столу,

Не принимай золотой чары,

Ты не пей зелена вина.

Невеста постоянно обращается то к от­цу — красну солнышку, то к матери, упре­кая их за то, что они рано отдали ее в чужую семью, на чужую сторону. В пла­чах чужая сторона - «лес темный», а чу­жие люди — «звери лютые». После рукоби­тья девушки высказывали в песнях свою тревогу:

Запросватал меня батюшка,

Заручила родна матушка

Далеким далекошенько.

За три речки глубокие,

За три горы высокие,

За три леса темные.

До свадьбы подруги помогали невесте закончить подготовку приданого и даров. Небольшие дары предназначались для всех родственников семьи жениха, для свахи, дружки и других участников обря­да. Почти каждый день жених навещал невесту в ее доме. В качестве подарков он приносил разные лакомства: сладкий пи­рог с вензелем невесты, пряники, конфеты. Накануне свадьбы в доме невесты обязательно устраивали девичник, а в доме жениха—мальчишник. Это был последний день и последняя ночь пребывания невес­ты в доме родителей. Она прощалась с до­мом, с подругами, с вольной девичьей жиз­нью, с девичьей красотой. В зависимости от местной традиции в роли красоты могли выступать деревце (елочка или березка), лента, девичья повязка, коса. Во многих районах в день девичника топили баню, где невеста мылась со своими подругами. После бани звучало много песен и причи­таний о расставании с девичьей красотой, а мытье в бане расценивалось как ее утра­та (смывание).

Ты пойдем, милая подруженька.

Ты посмой-ка красу девичью,

Что свою-то волю-волюшку.

В Средней России было принято во вре­мя девичника наряжать маленькую елочку или березку, которую и называли девичь­ей красотой. Такое деревце девушки могли приготовить сразу же после рукобитья. Тогда его прикрепляли на угол дома, на крыльцо или ворота, украсив лентами, косой из кудели. Так деревце и стояло до свадьбы, до отправления к венцу. От дома жениха к дому невесты протягивали ве­ревку, украшенную лентами и косой из кудели. В день свадьбы, перед отъездом в церковь, ближайшая подруга невесты вы­носила украшенное деревце с особым при­говором:

Раздайся, народ, расшатися, народ, красна девица идет!

Не одна она идет, девью красоту несет!

Девью красоту должен был выкупить жених. Когда невесту везли в церковь вен­чаться, деревце прикрепляли сзади к са­ням и по дороге выкидывали в поле.

По нормам деревенской и даже город­ской жизни одного церковного венчания было недостаточно. Брак считался дейст­вительным только после проведения тра­диционного свадебного обряда, во время которого новый семейный союз одобрялся родственниками, соседями, общиной. Если состоялось венчание, но по каким-либо при­чинам не была сыграна традиционная свадь­ба, молодых разлучали. Причиной такой отсрочки свадьбы могло служить то об­стоятельство, что по православному цер­ковному календарю дней, когда можно вен­чаться, не так уж много: исключаются периоды постов, Сырная (Масленичная) и Пасхальная недели. Кроме того, венча­ние не проводят в кануны многих других праздников.

День свадьбы — знаменательное событие не только в жизни молодоженов, это театрализованное представление для всей деревни. Утром в дом жениха съезжались его родственники и после распределе­ния «свадебных обязанностей» ненадолго присаживались за столом, после чего от­правлялись в дом невесты. С собой непре­менно брали угощение: пиво, брагу, пря­ники, пироги, чтобы задобрить парней и девушек, загораживающих дорогу празд­ничной процессии, и выкупить место же­ниху рядом с невестой за свадебным сто­лом.

Такой сложный обряд, как свадьба, нель­зя было пускать на самотек. Если в храме процедура венчания совершалась священником по предписанным церковным правилам, то свадьба игралась по вековым традициям, и роли участников распреде­лялись заранее. Главным распорядителем этого торжества был дружка (дружко) — женатый парень, хорошо знающий весь обряд, бойкий на язык говорун, весельчак и затейник. Ему помогал подружъе, или третьяк. Иногда таких помощников-дру­жек (еще их называли шаферами) при женихе и невесте бывало по два, три и больше, они развлекали гостей, сопрово­ждали молодых, держали в церкви над их головами брачные венцы и т. д.

Старшим на свадьбе считался тысяц­кий, обычно крестный (он же посажен­ный) отец жениха. Тысяцкий распоряжался свадебным поездом и всеми обрядами, благословлял и увозил из родительского дома жениха, из денег, выданных женихом, оплачивал свадебные расходы и вен­чальные свечи.

Все гости на свадьбе назывались бояра­ми (со стороны жениха — большие бояре, со стороны невесты — малые), а новобрач­ных после венчания величали князем и княгиней.

В доме невесты, после благословения новобрачных родителями, все перед доро­гой в церковь рассаживались за столом. При этом строго соблюдалось правило: жених и невеста не садились в красный угол, под иконы. Невеста ехала в церковь с расплетенной косой, покрытая большим платком, на котором нашит крест (чтобы ее никто не сглазил).

В старину было принято приглашать на свадьбу знахаря или колдуна. В его обязанно­сти входило охранять молодых и совершать все необходимые для этого магические действия. В некоторых районах такого колдуна так и называли сторож. Ему отводилось самое лучшее место за столом, да и угощали его на славу.

Чтобы на молодых никто не навел порчу, необходимые меры принимались еще перед отъездом к венцу. Особое внимание обраща­лось на одежду невесты. От колдовства в подол ее платья изнутри втыкали иголки без ушек. Ушки иголкам девушки откусывали прямо зу­бами. По поверью, иголка с ушком «поволокет за собой, а без ушка не сможет». Количество игл могло быть разным, от трех до десяти. (К та­ким мерам часто прибегали девушки и женщи­ны, отправляясь просто на праздник, чтобы их не «испортили».) Иногда в карманы невесты насыпали дресву (каменную крошку), а сразу же после бани на все время свадебной процеду­ры ее обнаженное тело обертывали сетью, а то и обвязывали «заговорной» ниткой, чтобы она забыла своего «вечеровальника», бывшего уха­жера на вечеринках.

Очень часто колдуны, желающие испортить свадьбу, останавливали коней свадебного поез­да. В старину рассказы о колдунах и колдовстве можно было услышать в разных уголках Рос­сии. «Положат медвежью лапу и клок медвежь­ей шерсти у дороги, и кони не идут». Или со словами: «Девять мер гороха да десятая невес­та, кони ни с места!» — бросали в сани невесты стручок гороха с девятью горошинами. И при­ходилось перебирать все сено в санях, искать и выкидывать этот стручок, не то кони не тро­гались с места.

Так что колдуна на всякий случай не следо­вало обижать, а в числе почетных гостей при­гласить на свадьбу, оказав ему всяческое ува­жение. Как говорится, «чем черт не шутит, пока Бог спит».

«Сторож» перед отъездом к венцу на выходе из дому пропахивал — расчищал веником до­рогу невесте, а потом и молодым, оберегая их от комков собачьей и кошачьей шерсти, кото­рые могли подбросить, чтобы жизнь у моло­дых не заладилась.

Свадебный поезд обычно составлялся из нечетного числа поезжан; среди них, кроме жениха и невесты, обязательно были тысяцкий, дружки, несколько «бояр».

По дороге собравшаяся деревенская молодежь останавливала поезд, перегоро­див путь и требуя выкуп. Дружки угощали парней и девушек пряниками, пирогами, вином и пивом, иногда приходилось отку­паться и деньгами, чтобы освободить доро­гу и ехать дальше.

Во многих уголках России было приня­то сразу же после венчания переодевать невесту в церковной сторожке в наряд замужней женщины, заплетать волосы в две косы и, определенным образом уложив их, повязывать повойник. Этот обряд мог происходить и в доме жениха, за столом, и назывался он окрутить невесту.

Родители жениха встречали молодых, вернувшихся с венчания, на пороге дома

За столом молодые зани­мали места уже в красном углу. Немного посидев с гостями, они уходили в горницу или чулан, где для них была приготовлена специальная еда. (Стоит заметить, что пе­ред венчанием жених и невеста соблюдали строгий пост. Впервые они ели после вен­чания—в сторожке церкви, в дороге или дома. Причем это происходило так, чтобы никто не видел их трапезы.) Когда моло­дые оставались вдвоем, муж кормил жену сдобным пирогом, испеченным в родитель­ском доме, а она его — своим пирогом. Счи­талось, что такая еда навеки соединит их, укрепит брачные узы. Когда приезжала родня жены, молодые снова выходили к гостям и празднество продолжалось. Боль­шое свадебное застолье называлось кня­жий, красный, большой или даровой стол, за которым соблюдались строгие правила, направленные на укрепление новой семьи, поэтому молодые пили из одного стакана, ели одной ложкой из одного блюда, отла­мывали от одного куска.

Приготовлением еды для свадебного стола занимались только замужние жен­щины. Выносили яства к столу, делили и раздавали в определенном порядке. Куль­минационными моментами трапезы были подача к столу горячего (жаркого) и деле­ние свадебного каравая (сейчас его заме­нил свадебный торт).

Раздача жаркого сопровождалась обы­чаем целоваться. Мужчины поочередно вставали из-за стола, подходили к моло­дым, принимали из рук юной жены рюмку водки, выпивали, затем целовали молодых и одаривали мужа деньгами. За свадебны­ми столами пели величальные песни, цель которых — вызвать взаимную симпатию и уважение двух родов друг к другу. Пре­жде всего величали молодых, сравнивали их в песнях с голубем и голубкой, с меся­цем и солнышком.

Во время свадебного ужина молодые сидели молча, потупив глаза, вели себя скромно, степенно — ведь они теперь со­всем взрослые люди! Ели и пили они тоже весьма умеренно, и когда после трапезы их в сопровождении толпы поезжан вели спать, дружки давали им с собой рыбный пирог (на Севере) или холодную отварную курицу (в центральных и южных губерни­ях), пиво, иногда вино.

В подклети молодых мужа и жену уже поджидало брачное ложе, устланное ржа­ными снопами и накрытое мехами. Это тоже часть древнего обряда: снопы подкладывали в пожелание благополучия и прибытка в доме, а меха символизирова­ли богатство. С этой ночи молодая супру­жеская чета вступала в новую жизнь...

Свадьба порой растягивалась на несколь­ко дней, один княжий стол следовал за другим, гости пели, плясали, уходили но­чевать домой, а утром снова возвраща­лись. Постепенно свадебное торжество схо­дило на нет, сменяясь повседневной жизнью со своими заботами, бедами и радостями.