Окраски

Особый стилистический эффект может быть достигнут соединением слов, которые принадлежат к разным стилистическим пластам словарного состава языка. Так, например, если в одном сочетании соединить слова, которые относятся к поэтизмам, со словами, относящимися к терминам, эффект получится близкий к тому, который мы имели в оксюмороне. Например:

But oh, ambrosial cash! Ah! who would loose thee? When we no more can use, or even abuse thee!

(G. Byron.)

Эпитет ambrosial относится к поэтическому лексикону, т. е. сфера его употребления ограничена поэтическими произведениями. В этом слове очень четко реализуется

12-323 177

соотнесенность самого понятия, выражаемого этим словом, с другими понятиями этого ряда, а именно, понятиями из области мифологии. В сочетании с коммерческим термином cash наличные деньги, получается эффект неожиданного столкновения двух совершенно разнородных слов.

По существу говоря, это явление можно условно назвать лингвистическим оксюмороном в отличие от логического оксюморона, который мы рассмотрели выше.

В лингвистических оксюморонах слова не теряют своей стилистической окраски. В отличие от логических оксюморонов они не приобретают каких-то дополнительных оттенков значения. Они насильственно соединяются, несмотря на то, что их связи не являются органическими.

В «Записках Пиквикского клуба» имеется следующее место: "The honourable gentleman is a humbug." Возвышенное "honourable gentleman", обычно употребляемое в официальных выступлениях, парламентских речах, официальной переписке и имеющее характер очень вежливого обращения, соединяется с ругательным словом humbug. Естественно, что такое соединение нарушает обычные нормы употребления слов и производит юмористический эффект.

Интересным примером лингвистического оксюморона служит следующее место, уже приведенное нами выше, из "A Christmas Carol" Диккенса:

But the wisdom of our ancestors is in the simile; and my unhallowed hands shall not disturb it, or the Country's done for.

Возвышенные слова ancestor, simile, unhallowed литературно-книжные по своей стилистической характеристике соединены с такими разговорными словами и формами, как Country's done for.

Функции этого приема весьма разнообразны: в основном это сатирическое изображение пристрастия к возвышенной, оторванной от действительности лексики и фразеологии, свойственной поэтам определенного направления.

Очень ярко эта функция выявляется в нижеследующей строфе байроновского "Don Juan". Восторженный, поэтически настроенный, влюбленный юноша испытывает приступы морской болезни. Его напыщенные риторические обращения к возлюбленной сменяются криками о помощи и бранью.

178

"Sooner shall heaven kiss the earth — (here he fell sicker)

Oh, Julia! what is every other woe? —

(For God's sake let me have a glass of liquor;

Pedro, Battista, help me down below)

Julia, my love! — (you rascal, Pedro, quicker) —

Oh, Julia! (this curst vessel pitches so) —

Beloved Julia! hear me still beseeching!"

(Here he grew inarticulate with retching)

Лингвистические оксюмороны могут строиться на соединении следующих групп слов: терминологические ряды и поэтизмы; литературно-книжные слова и бытовые разговорные слова; поэтизмы, литературные возвышенные слова, иностранные слова и жаргонизмы. Наиболее часто этот прием встречается в сочетании живых бытовых разговорных элементов словаря с высоко книжными литературными словами и выражениями. Именно такие сопоставления дают наибольший стилистический эффект.

12*

СИНТАКСИЧЕСКИЕ СТИЛИСТИЧЕСКИЕ СРЕДСТВА

Известно, что учение о предложении, о его типах и, главным образом, о характере связей между отдельными частями высказывания возникло исторически в сфере риторики, и только сравнительно поздно стало предметом изучения грамматики.

В риторике главным образом рассматривалась проблема местоположения членов предложения (инверсия) и характер построения сложных отрезков высказывания (период). Учение о предложении в сфере грамматики значительно расширило материал исследования, выдвинув на первое место проблему синтаксических отношений членов предложения и проблему взаимосвязей между предложениями.

Стилистика языка изучает синтаксические выразительные средства языка и синтаксические стилистические приемы, создающие особую организацию высказывания, отличающую такое высказывание от высказывания в условно называемой нами «нейтральной» форме изложения. Вот это «особое» по отношению к «нейтральному» и будет составлять предмет рассмотрения в разделе «Синтаксические стилистические средства английского языка».

В области синтаксиса значительно менее четко, чем в области морфологии или словообразования, выступают разграничение стилистического от грамматического, отклонения от нормы и самая норма.

В самом деле, проблема инверсии рассматривается и в грамматике и в стилистике.

Так, конструкция типа "Only then have I made up my mind to go there" называется стилистической инверсией в курсах грамматики и грамматической инверсией (поскольку

180

она не допускает синонимического варианта при начальном положении ограничительных наречий) в курсе стилистики.

Точно так же конструкция типа "It was . . . that", рассматривается и в грамматике и в стилистике как эмфатическая конструкция, т. е. такая, которая, служит средством логического или эмоционального выделения части высказывания.

В связи с этим уместно привести следующее высказывание проф. Винокура: «Здесь, (в области синтаксиса — И. Г.), снова создаются не новые материалы, (как в лексике — И. Г.), а только новые отношения, так как вся синтаксическая сторона речи представляет собой не что иное, как известное соединение грамматических форм, и в этом смысле существенно нематериальна. Поэтому синтаксические отношения это — та сторона речи, где почти все представляется только реализуемыми возможностями, актуализацией потенциального, а не просто повторением готового, особенно же в условиях поэтической и притом стихотворной речи».¹

Существенно необходимы для понимания природы синтаксических средств стилистики является определение нормы языка. Известно, что норма языка — категория историческая. Ее установление иногда представляет собой процесс, который длится весьма долго и который, в силу своей длительности, не на всех этапах дает ясные представления о границах данной нормы.

Под нормой языка следует понимать те установившиеся в данный период его развития в литературном языке морфологические, фонетические, синтаксические и стилистические правила употребления, нарушение которых ощущается не как ошибка, а как результат проявления индивидуально осознанных отклонений. Так например, когда В. Маяковский употребляет слово «серпастый», то он осознанно нарушает норму в русском языке.

Акад. Виноградов по этому поводу пишет: «Чем определеннее и устойчивее норма, тем ярче и выразительнее стилистически оправданные уклонения от нее и тем интенсивнее процесс стилистического развития и стилистической

¹ Винокур Г. Маяковский — новатор языка. СП. 1943, стр. 15 — 16.

181

дифференциации языка».¹ «Оправданные уклонения», о которых говорит акад. Виноградов, фактически то же, что проф. Винокур называет «реализуемыми возможностями», «актуализацией потенциального».

Как уже было сказано, уклонения от нормы нельзя рассматривать как ошибки. Именно в такого рода отклонениях, основанных на живых процессах языка, иногда сказывается индивидуально-творческая манера автора. Если подобное отклонение часто используется в индивидуально-художественном стиле разных писателей, оно может постепенно типизироваться, получив право на существование в стилистике языка, а затем при выработке определенных и твердых норм использования такого рода отклонений, и в области грамматики. Поэтому четкую демаркационную линию между грамматическим и стилистическим в синтаксисе провести трудно, а иногда и невозможно.

Сама проблема синтаксических выразительных средств в языке и основанных на них стилистических приемах синтаксического построения предложения оказывается тесно связанной с проблемой интонационного оформления предложения. В этом отношении правильной представляется мысль проф. Пешковского, который говорит что «... Интонационные средства ... так сказать блуждают по грамматической поверхности языка: они могут наслаиваться ... на любой формальной субстрат».² В дальнейшем изложении это положение проф. Пешковского будет проиллюстрировано на ряде примеров. Здесь же можно ограничиться лишь ссылкой на такого рода выразительные синтаксические средства, как обособление, инверсия, умолчание и др., в которых синтаксическое оформление настоятельно требует соответствующей интонационной интерпретации, иначе сам прием теряет свое качество.

Далее, проблема синтаксических выразительных средств языка и стилистических приемов синтаксиса оказывается также тесно связанной с проблемой предикации в широком

¹ Виноградов В. В. Язык Гоголя и его значение и истории русского языка, Сб. «Материалы и исследования по истории русского литературного языка», АН ССР, 1953. т. III. стр 8.

² Пешковский А. М. Вопросы методики родного языка, лингвистики и стилистики. М. — Л., 1930. С. 107.

182

смысле этого слова, т. е. с проблемой данного и нового, известного и сообщаемого в предложении. Известно, что в английском языке обычный порядок слов в «нейтральной» форме изложения это — подлежащее, сказуемое и далее второстепенные члены предложения, причем подлежащее обычно является данным, а следующие за ним члены предложения сообщают новое. Однако в английском языке уже полностью грамматикализованы такие случаи, когда на первом месте оказываются другие члены предложения, и подлежащее переставляется на другое место. Сравним два предложения:

"Не, his wife and brother were standing at the French window ready to rush out at any moment ...

Standing at the window ready to rush out at any moment were he, his wife, and brother... .

Здесь новое ("standing" и т. д.) предшествует группе подлежащего, но от этого предшествующая группа не становится данным, она остается новым в высказывании. И только желание автора сильнее выделить новое, сделать на нем больший упор, ведет к такого рода перестановке членов предложения. Интересно попутно отметить, что подобное синтаксическое построение необязательно влечет за собой необходимость особого интонационного оформления предложения. Сама постановка сказуемого на первое место уже выделяет это сказуемое. Но эти факторы нельзя смешивать с особым интонационным оформлением, которое вызывается к жизни самим содержанием высказывания.

Возвратимся к так называемому инвертированному порядку слов. Само понятие инверсии появилось только в результате сопоставления не-эмфатического строя предложения с эмфатическим, «нейтрального» — со стилистическим, «нормы» и «отклонения». Правомерно ли рассматривать порядок слов, задачей которого является выделение какого-либо члена предложения, какой-либо части высказывания, как отклонение от существующих норм, и называть его инверсией? Нам представляется такого рода терминология, установившаяся в языкознании в разделе синтаксических типов построения предложения, неправомерной, искажающей действительные факты языка, противоречащей разнообразным путям развития и становления синтакси-

183

ческих норм языка. По существу мы имеем здесь дело с различными способами оформления высказывания письменного и устного типов речи, их взаимообусловленности и взаимосвязи. Здесь особо ярко выступает процесс типизации, обобщения и кристаллизации определенных приемов эмоционально-эмфатической речи, с одной стороны, и логически-эмфатической речи с другой.

Рассмотрение различных типов синтаксических выразительных средств и различных приемов стилистического синтаксиса на конкретных примерах проиллюстрирует высказанное здесь положение.

А. СТИЛИСТИЧЕСКИЕ ПРИЕМЫ КОМПОЗИЦИИ ПРЕДЛОЖЕНИЯ