§ 201. Выражение синтаксических связей и функций с помощью аранжировки (порядка слов). Различаются следующие случаи.

1. С о п о л о ж е н и е (т. е. постановка рядом) того, что связано по смыслу, выражение смысловой связи слов через их позиционную близость. Когда соположение оказывается единственным средством обозначения синтаксической связи, его называют позиционным примыканием. Ср. в русском языке примыкание наречия: «Он громко спорил, долго не соглашался, но наконец уступил»; «Очень старательный, но неопытный»; «Старательный, но очень неопытный» и т. д.; в английском— примыкание прилагательного-определения к существительному: an English book 'английская книга', a sweet smell 'сладкий запах', red roses 'красные розы'.

-------------------------------------------------------------------------------------------------------------

1 В грамматиках ряда восточных языков рассмотренные здесь конструкции называют арабским термином изафет (букв. 'присоединение'). Но термин этот неоднозначен, он применяется и к некоторым другим типам определительных словосочетаний.

-------------------------------------------------------------------------------------------------------------

В рамках соположения в ряде случаев существенно различать препозицию и постпозицию. В русском языке постпозиция числительного служит выражению оттенка приблизительности (см. § 141). Для определения-прилагательного в одних языках правилом является препозиция по отношению к существительному (русск. красный флаг), а в других — постпозиция (фр. drapeau rouge с тем же значением); отступления от этого правила, где они возможны, несут стилистические функции, служат для особого подчеркивания определения и т. п. При совпадении форм существительного и прилагательного общее правило, предписывающее ту или иную их расстановку, создает возможность их разграничения: ср. сладкое второе, т. е. 'второе блюдо, являющееся сладким на вкус', и второе сладкое, т. е. 'вторая порция сладкого'. В сочетаниях типа англ. stone wall 'каменная стена' существительное, стоящее в препозиции к другому существительному, выполняет функцию определения и практически не отличается от прилагательного.

2. Тенденция к закреплению определенных мест в предложении за определенными членами предложения наблюдается во многих языках, однако там, где члены предложения четко разграничены морфологическими средствами, тенденция эта может постоянно нарушаться. Именно такова картина в русском языке: рядом с наиболее привычным «прямым» порядком слов (подлежащее — глагол — дополнение, или S — V—О)1 широко представлена инверсия, или «обратный» порядок в разных вариантах. Например, не только Отец любит дочку, но еще пять разновидностей: Дочку любит отец. Отец дочку любит. Дочку отец любит. Любит отец дочку и Любит дочку отец. Но иногда и в русском языке роль порядка слов в разграничении членов предложения оказывается решающей, например, если у существительных, выступающих в качестве подлежащего и дополнения, именительный падеж совпадает с винительным: Мать любит (любила) дочь, Весло задело (заденет) платье. Бытие определяет сознание. Мотоцикл обгоняет (обогнал) грузовик и т. д.

Во всех этих предложениях ни окончания падежей, ни согласование глагола не указывают, которое из двух существительных является подлежащим. Только порядок слов заставляет нас понимать первое существительное как подлежащее, а второе — как прямое дополнение. В примерах такого типа инверсия подлежащего и дополнения либо вовсе не применяется, либо возможна лишь в особых случаях, когда разграничение этих членов предложения обеспечивают какие-то дополнительные факторы: параллелизм построения соседних предложений (поддержанный параллелизмом интонационным) в примерах типа «В этой семье сына любит отец, а дочь любит мать» (мать остается подлежащим) либо лексические значения слов, подсказывающие одно определенное направление связи как единственно естественное («Весло порвало платье», с инверсией — «Платье порвало весло», поскольку платье рвется, а весло нет). В языках, в которых падеж подлежащего и падеж дополнения не разграничиваются морфологически у всех или у громадного большинства слов, определенный порядок следования этих членов предложения уже не является только «тенденцией». Он становится обязательным правилом, и мы говорим, что для данного языка характерен фиксированный порядок слов. Так, в англ. The father loves the son 'Отец любит сына' или фр. Le pиre aime le fils с тем же значением инверсия подле-жащего и дополнения невозможна (перестановка соответствующих слов создаст другой смысл: 'сын любит отца'), хотя некоторые другие виды инверсии (выдвижение в начало предложения обстоятельства времени, обстоятельства места, косвенного дополнения и т. п.) в этих языках встречаются.

---------------------------------------------------------------------------------------------------------------

 1 О символах, применяемых при записи порядка «мест» и вообще структурных схем предложения, см. ниже пояснения к рис. 4.

---------------------------------------------------------------------------------------------------------------

3. Порядок слов характеризует типы предложений. Так, в русском и в некоторых других языках в бессоюзных условных придаточных предложениях глагол всегда ставится на первое место: «Назвался груздем, полезай в кузов» (т. е. «Если назвался...»), «Окажись он поблизости, все обошлось бы благополучно» (т. е. «Если бы он оказался...») и т. д. В немецком языке в главном предложении собственно глагол стоит на втором месте, а в придаточном предложении (кроме бессоюзных условных) — на самом конце. В ряде языков в общевопросительном предложении, т. е. таком, которое содержит запрос о правильности или ложности некоторого допущения и рассчитано на ответ да или нет, глагол всегда выдвигается на первое место. Ср. повествовательное и общевопросительное предложения: англ. «The house has a garden» 'При доме есть сад' — «Has the house a garden?» 'Есть ли при доме сад?', нем. «Er kommt morgen» 'Он придет завтра' — «Kommt er morgen?» 'Придет ли он завтра?' В русском языке, как показывают переводы примеров, такое изменение порядка слов тоже наблюдается, но оно не стало у нас обязательным правилом.

4. О порядке слов как средстве выражения актуального членения см. § 210 и след.

§ 202. О роли фразовой интонации и ее отдельных компонентов в оформлении предложения и его членении на синтагмы, как и в особом подчеркивании каких-то частей высказывания, речь была выше (см. § 84). Здесь мы остановимся на использовании интонации в некоторых типах предложений и синтаксических конструкций.

1. Интонация вопросительных предложений. Как отмечал A.M. Пешковский (1878— 1933), вопросительная интонация в русском языке чаще всего характеризуется «особо высоким произношением того слова, к которому преимущественно относится вопрос» 1 .

---------------------------------------------------------------------------------------------------------------

1 Пешковский А. М. Русский синтаксис в научном освещении. 7-е изд. М., 1956. С.393.

---------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Если это слово стоит в середине или в начале вопросительного предложения, то за резким повышением тона на его ударном слоге неизменно следует понижение (например, «Ты вчера был с ним в театре?» при главном ударении на был). Но если соответствующее слово является последним по порядку, все предложение заканчивается с повышением тона (особенно, если само это слово заканчивается ударным слогом), например: Ты пойдешь? Он пришел? «Ты вчера был с ним в кино?» (при главном ударении на в кино). В специально-вопросительном предложении, т. е. в таком, которое содержит вопросительное слово — член предложения и предполагает ответ, дающий конкретную информацию соответственно значению этого слова (например. Кто пойдет?), ' мелодический рисунок оказывается сходным с мелодическим рисунком повествовательных предложений: поскольку вопросительность выражена специальным словом, необходимость в ее интонационном выражении отпадает. Даже и там, где вопросительность передается инвертированным порядком слов (Пришел он?), вопросительная интонация не является обязательной. Зато она совершенно обязательна в таких вопросительных предложениях, которые ничем, кроме интонации, не отличаются от невопросительных (Это ты? Он пришел? и т. п.).

2. Интонация перечислительных конструкций характеризуется однородными движениями тона на каждом члене перечисляемого ряда (повторением мелодического рисунка), паузами, отделяющими каждый член от предыдущего, в русском языке обычно дополнительным удлинением гласных ударных слогов. Ср. Швед, русский колет, рубит, режет (Пушкин); Ночь, улица, фонарь, аптека (Блок).

3. Интонационное примыкание создается паузой между поставленными рядом словами, заставляющей слушателя воспринимать их как не связанные между собой и относить одно из них по смыслу к слову, более отдаленному в тексте. Ср. позиционное примыкание в «Вечно нахмуренная свекровь | портила ей настроение» (вертикальной чертой обозначаем паузу) и примыкание интонационное в «Вечно | нахмуренная свекровь портила ей настроение» (т. е. вечно портила).

§ 203. Выражение синтаксических связей и функций с помощью синтаксических служебных слов. Имеются в виду сочинительные союзы, оформляющие связи между словами, словосочетаниями и целыми предложениями: и, а, или, но, однако, ни...ни и т. д.; подчинительные союзы, вводящие разного рода придаточные предложения (причинные, целевые и т. д.): потому что, так как, чтобы, так что, хотя, если; «относительные слова» (местоимения и наречия): который, когда, где, куда и т. д. Синтаксическими служебными словами являются также вопросительные частицы вроде ли, разве, неужели и слова, оформляющие сказуемое, например связка есть, был, будет и т. д., связка это («Наши дети — это наше будущее»), Иногда бывает трудно провести грань между синтаксическим служебным словом и словом знаменательным. В частности, это относится к так называемым «полусвязочным» глаголам (или «знаменательным связкам») вроде стать, становиться, оказаться.

§ 204. Выражение синтаксических связей с помощью синтаксического основосложения. Обычно сложение используется как словообразовательный прием, средство создания новой номинативной единицы — слова. Возникая на базе словосочетания, сложное слово может в той или иной мере сохранять синтаксические отношения между своими компонентами (каменоломня == 'место, где ломают камень', пылесос = 'то, что сосет пыль', целеустремленный = 'устремленный к цели', плодоносить == 'приносить плоды'), но эти отношения оказываются как бы окаменевшими, они не участвуют в синтаксическом построении предложения или словосочетания. Наряду с такими сложными словами — номинативными единицами словаря — встречаются сложные слова иного тина: эквиваленты переменных синтаксических сочетаний. В русском языке таковы сложные слова с первым компонентом — числительным, например: девяти-, двенадцати-, шестнадцатиэтажний, тридцатипятиметровый, три- дцатисемирублевый, двухсотпятидесятистраничный и т.д., и т. п. Можно сказать, что в принципе все такие слова не узуальны, а окказиональны 1 . Как и равнозначные им словосочетания (дом) высотой в... этажей, (что-то) длиной в 35 метров, ценой в 37 руб-лей, толщиной в 250 страниц, эти сложные слова строятся по определенной модели в самом процессе высказывания, они не существуют «заранее», до акта речи в памяти говорящего (вернее, существуют там лишь как модель и образец, т. е. таким же образом, как и все другие синтаксические конструкции. Если угодно, мы имеем здесь известное противоречие между структурной и функциональной стороной: по структуре — слово, а по функции — словосочетание 2 .

В русском языке синтаксическое основосложение применяется на сравнительно узких участках языковой структуры (кроме сочетании с числительными можно указать на слова типа бело-розовый, красно-бело-зеленый, на известные явления в технической терминологии). Но в некоторых языках синтаксическое основосложение получило широкое развитие. Так, в немецком языке определительное сочетание из двух (или нескольких) существительных всегда может быть заменено окказиональным сложным существительным. Например, вместо die Reise nach Harz 'поездка в Гарц' Гейне употребил сложное существительное с первым компонентом — именем собственным: die Harzreise. Совершенно нормально звучат по-немецки и другие подобные существительные: Londonreise 'поездка в Лондон', Afrikareise 'поездка в Африку' и т. д. Возможны Goethebeispiel, Shillerbeispiel 'пример из Гете (из Шиллера)', Beethovenstraße 'улица Бетховена' и т. д.

Есть языки, в которых синтаксическое основосложение используется еще шире, не только при выражении определительных отношений, но и при выражении отношений между действием и его объектом, и даже такие, в 'которых целое предложение может быть оформлено наподобие сложного слова. В этих случаях говорят об инкорпорации 3 — полной (если все предложение строится как единый «инкорпоративный комплекс») или частичной.

---------------------------------------------------------------------------------------------------------------

1 Узуальный (от лат. usus 'обычаи, обыкновение') — принятый в употреблении, регулярно используемый; окказиональный (от лат. occasio 'случай') - случайный, обусловленный данным конкретным контекстом, созданный применительно к данному высказыванию.

2 Ср. обратную картину во фразеологизмах и других устойчивых словосочетаниях и в аналитических формах: по структуре — сочетание слов, а по функции — слово или форма слова.

3 Инкорпорация' или инкорпорирование (от лат. in 'в, внутрь' и corpus 'тело') — букв. 'включение (чего-то) в тело, в состав (слова)'.

---------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Вот пример полной инкорпорации из языка индейского племени нутка:

Значения частей: а) в первом комплексе — 1) 'хороший', 2) 'человек, нивх'; б) во втором комплексе — 3) 'большой', 4) 'рыба', 5) 'ловить, убивать на охоте', 6) аффикс предикативности. Значение всего предложения: 'Хороший нивх большую рыбу ловит'. Во всех этих случаях инкорпоративный комплекс не дан в языке заранее, не воспроизводится подобно слову, а как переменное словосочетание конструируется в процессе речи.

Пропущено до §207

§ 207. Выше (см. § 168) было разъяснено понятие валентности. Способность глагола сочетаться с актантами, «открывать» для них «места» называется валентностью глагола. В зависимости от количества этих мест различают одновалентные глаголы (лежит — кто или что?), двухвалентные (любит — кто? кого или что?), трехвалентные (дает — кто? что или кого? кому?) и т. д. Есть и нульвалентные глаголы, обозначающие некую нечленимую ситуацию и потому неспособные иметь хотя бы один актант (светает). С этой классификацией пересекается другая — по характеру отношений между глаголом и его актантами. Так. среди трехвалентных глаголов выделяют глаголы с адресатом (пример выше), глаголы с орудием (рубит — кто? что? чем?), глаголы лишения (берет кто? что? у кого?) и т. д.

Приведенные примеры иллюстрируют содержательную валентность. От нее отличается валентность формальная, определяющая внешнюю форму актантов. Так, содержательно нульвалентные глаголы в некоторых языках требуют фиктивного актанта — формального подлежащего (англ. «It is raining», нем. «Es regnet», фр. «Il pleut»— все со значением 'идет дождь') 1 . Среди одновалентных глаголов одни требуют именительного падежа актанта (Собака бежит; Я мерзну, Я не сплю), другие—косвенного падежа (Меня знобит; Мне не спится). Ср. и среди двухвалентных; люблю кого? или что?, но любуюсь кем? или чем? или еще: хочется кому? чего? но везет кому? в чем? и т. д.

Далее валентность может быть реализуемой обязательно или лишь факультативно. По-русски можно сказать «пойду» и «я пойду», а по-английски только I'll go: в русском актант, называющий агенса, здесь факультативен, а в английском — обязателен (что, конечно, связано с морфологической выраженностью агенса в русском глагольном окончании и отсутствием такой выраженности в английском глаголе). Иногда тот или иной партиципант прямо назван уже в корне глагола, ср. пилить== 'разрез°ть пилой'. В этих случаях соответствующий актант возможен только со специфическим, но не с общим значением: пилить тупой пилой, но не «пилить пилой» (кроме случаев специального противопоставления: пилить не напильником, а пилой). Обязательность или необязательность актанта может носить чисто традиционный характер. Так, в русском языке писать может употребляться без актантов (Пишу), а нарушать обязательно требует актанта — дополнения в винительном (при отрицании — в родительном) падеже: нарушать правила (Он не нарушил правил).

§ 208. Если глагол способен иметь два и более актантов, между ними обязательно существует иерархия: один из них противопоставляется другим как подлежащее — дополнениям 2 . Подлежащее — главный актант. Чем же определяется его грамматическое «первенство» среди прочих актантов? Опять-таки оно определяется глаголом. Кроме валентности всякий более чем одновалентный глагол обладает так называемой о p и е нт а ц и е й — способностью ориентировать свое значение на один из актантов и тем самым выделять этот актант в качестве грамматически «первого».

-----------------------------------------------------------------------------------------------------------

1 Ситуация, обозначаемая нульвалентным глаголом, может быть выражена и иначе — существительным типа дождь в однословном («бытийном») предложении либо в сочетании с «вербализатором» — глаголом очень общего значения: идет дождь. Ср. также светает — наступает рассвет.

2 У одновалентных глаголов противопоставление подлежащего дополнениям нейтрализовано, но их единственный актант, в зависимости от своей формы, традиционно трактуется либо как подлежащее (я не сплю), либо как «дополнение со значением носителя признака* (мне не спится).

-----------------------------------------------------------------------------------------------------------

Глаголы, описывающие одну и ту же ситуацию, но различающиеся своей ориентацией, называются взаимноконверсивными. Таковы, например, давать и получать, покупать и продавать, обладать и принадлежать, (я) имею и (у меня) есть. Адресат действия давать по существу остается тем же адресатом, когда мы употребляем глагол получать, и вместе с тем, благодаря иной ориентации глагола, этот адресат осмысляется как своего рода агенс и выражается с помощью подлежащего. Наряду с лексическими конверсивами — разными глаголами — используется грамматическая категория, создающая конверсивы,— категория залога. В ряде языков выступает система двух противопоставленных залогов — актива и пассива. Активом, или действительным залогом, называется такая форма гла-гола, при которой подлежащее соответствует агенсу («Рабочие строят дом»), а пассивом, или страдательным залогом,— такая, при которой подлежащее, напротив, соответствует пациенсу («Дом строится рабочими», «Дом строится», «Дом был построен» и т. п.) или — в некоторых языках—также адресату (англ. «Не is given a book» "Ему дали книгу'). В языках мира известны и другие залоги, маркирующие в формах глагола иные типы отношений между партиципантами и актантами.

Дополнения обычно классифицируются по их форме на прямые и косвенные, беспредложные и предложные и т. д., а сирконстанты — по их значению на обстоятельства времени, места, образа действия, цели, причины и т. д. Спорным является вопрос о границе между дополнениями и обстоятельствами в некоторых случаях, в частности о том, как квалифицировать приглагольный член со значением места в предложениях вроде «Он проживает в Ленинграде», «Он отправился домой·». Выделенные курсивом слова традиционно рассматриваются как обстоятельства места. Но глаголы, к которым они относятся, без подобных «обстоятельств» не употребляются. «Обстоятельство» принадлежит здесь к числу обязательных «восполнителей» глагола, а потому часто трактуется как особый актант.

§ 209. По традиции в число членов предложения включают еще атрибут (определение). Но обычное определение (словоформа больной в Она помогала больной матери) по существу не член предложения, а только член (непредикативного) словосочетания: такое определение никогда не подчинено непосредственно глаголу-сказуемому. Напротив, предикативное определение (больная в Мать вернулась домой больная) — компонент сложного глагольно-именного сказуемого, и соответствующие предложения не являются чисто глагольными, а представляют собой контаминацию глагольного и именного предложений (мать вернулась домой + мать была больная) .' В заключение приведем обобщенное графическое изображение грамматической структуры предложения с трехвалентным глаголом (рис. 4).

г) Актуальное (коммуникативное) членение предложения

§ 210. Кроме определенной формально-синтаксической структуры каждое предложение (исключая однословные) характеризуется той или иной линейно-динамической структурой, воплощающей его так называемое актуальное членение. Для того чтобы уяснить себе эти понятия, сопоставим следующие русские предложения:

(1) 5 четверг я дам тебе книгу.

(2) Книгу я дам тебе в четверг.

(3) В четверг я дам книгу тебе.

(4) В четверг книгу дам тебе я.

(5) В четверг книгу я тебе дам.

Во всех пяти случаях говорится об одном и том же факте действительности; все пять предложений передают одну и ту же вещественную информацию. Содержание этой информации явствует из грамматической структуры данного предложения и из его лексического наполнения, которые во всех пяти вариантах остаются теми же. Во всех вариантах дам является сказуемым, я — подлежащим, книгу — прямым дополнением, тебе — косвенным дополнением, а в четверг — обстоятельством времени. Вместе с тем любой носитель русского языка отчетливо чувствует, что каждое из пяти предложений отличается по смыслу от четырех других. В чем же здесь дело? Какова природа этих смысловых различий?

Совпадая по передаваемой ими вещественной информации, эти предложения различаются по содержащейся в них актуальной информации. Цель, которую ставит перед собой говорящий, здесь каждый раз другая. Избирая первый вариант, он либо хочет сообщить о факте в целом, не выделяя особо отдельных моментов, либо, при более сильном ударении на последнем слове, подчеркнуть, что даст он именно книгу (а не, скажем, конспект лекций и т. п.). Во втором — четвертом вариантах выделяются другие моменты: что книга будет дана в четверг (а не в другой день), будет дана адресату сообщения (а не другому лицу), что даст ее именно говорящий (а не кто-либо другой). В· пятом варианте подчеркивается, что передача книги действительно состоится, что факт этот будет иметь место непременно (такой вариант уместен, например, в случае, если было высказано сомнение или был задан вопрос, будет или не будет дана книга). Очевидно, варианты второй — пятый (и первый при усиленном ударении на слове книгу) используются в тех случаях, когда говорящий хочет информировать о какой-то стороне факта, в остальном уже известного собеседнику. Только ради сообщения об этой еще неизвестной стороне факта и реализуется данное высказывание. Таким образом, актуальная информация есть как бы тот угол зрения, под которым подается вещественная информация, то, без чего сама вещественная информация теряет свою целенаправленность.

Актуальная информация передается линейно-динамической организацией предложения, т.е. последовательностью его элементов и местом логического ударения, а также использованием некоторых других грамматических и лексических средств, обслуживающих членение предложения на две взаимно соотнесенные части — так называемые тему и рему.

Тема — это то, что служит отправной точкой, своего рода «трамплином» для развертывания актуальной информации и что обычно (но не всегда) в какой-то мере известно адресату сообщения или самоочевидно для него. Рема — это то, что сообщается о теме, что составляет «ядро» и основное содержание высказывания 1 .

§ 211. В простейших случаях тема может совпадать с подлежащим, а рема (здесь и в примере § 212 она выделена курсивом) — со сказуемым, например «Брат уехал», но нередко отношение оказывается обратным: «Уехал брат» (ответ на вопрос «Кто уехал?»). Ср. далее: «Молоко привезли», «У девочки грипп», «В доме кто-то был». Тема, как правило, дана ситуацией общения или предшествующим контекстом и потому даже может быть опущена без ущерба для понятности предложения (все приведенные примеры можно превратить в неполные предложения, сохранив в них только часть, набранную курсивом). Рема, напротив, не может быть опущена. Так, если указание на лицо говорящего или собеседника не входит в рему, соответствующее личное местоимение в им. п. в русском и в некоторых других языках часто опускается: «Книгу дам тебе в четверг»; «Эту работу можете закончить». Однако, если указание на лицо входит в рему, пропуск личного местоимения — подлежащего абсолютно невозможен: «Книгу дам тебе я»; «Работу закончишь ты». Иногда рема целиком состоит из одного только нового, неизвестного для собеседника: «Секретаря зовут Михаил Семенович»; «Сойдите на четвертой остановке». Часто, однако, рема содержит элементы, уже известные, и новизна заключается только в их соотнесении с темой: «Это сделаю я»; «Я еду в Москву».

--------------------------------------------------------------------------------------------------------------

1 Др.-греч. rhe Я ma первоначально и значило 'высказываемое, сказанное'.

--------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Существуют предложения, в которых и тема и рема состоят из «нового» (обычно в начале речи), например «Жили-были дед и баба»; «Однажды играли в карты у конногвардейца Нарумова» (первые слова «Пиковой дамы» Пушкина). В русском языке в подобных предложениях глагол часто стоит на первом месте или, во всяком случае, предшествует подлежащему. В языках с фиксированным порядком слов (см. § 201,2) нередко перед глаголом ставится «формальное подлежащее», а основное подлежащее (являющееся ремой) следует за глаголом: нем. «Es war einmal ein K o_ nig« 'Жил-был однажды король'.

В связном повествовании, в диалоге и т. д. рема предшествующего предложения обычно становится темой последующего.

§ 212. В рассмотренных до сих пор примерах тема линейно предшествует реме. Такую последовательность чешский языковед В. Матезиус (1882—1945), разработавший основы теории актуального членения предложения, называл «объективным порядком», при котором «мы движемся от известного к неизвестному, что облегчает слушателю понимание произносимого» 1 . Существует и обратный порядок — «субъективный» (по Матезйусу), когда рема выдвигается в начало, что придает ей особую значимость. В этом случае предложение всегда характеризуется особым интонационным контуром, специальным подчеркиванием ремы, а в плане содержания — большей эмоциональностью и экспрессивностью. Ср. «Я дам тебе книгу» — с усиленным ударением на я.

§ 213. Помимо интонации и порядка слов есть и другие средства передачи актуальной информации: некоторые лексические элементы (усилительно-выделительные частицы, местоимения), специальные синтаксические конструкции, артикли, залоговые трансформации (например, замена актива пассивом и наоборот) и т. д. Так, частица даже выделяет и подчеркивает рему: «Даже она этого не знала»; «Она даже этого не знала»; «Она этого даже не знала»; а энклитическая частица -то иногда подчеркивает тему: «Я-то этого не знал», «Ему-то я говорил». Неопределенные местоимения чаще сопровождают рему, а указательные—тему. Ср. «Такую (или эту, или вот какую) историю рассказал мне один знакомый (или кто-то из друзей)». Оборот с что касается оформляет тему («Что касается меня, то я этого не знал»). А примером синтаксических конструкций, оформляющих рему, когда она оказывается подлежащим в предложении, могут служить англ. thai is he who..., фр. c'est lui qui... и т. п., например «Thai was Mr. Brown who told me this story» 'Эту историю рассказал мне мистер Браун'; «C'est moi qui ai fini le premier» 'Первым кончил я'. Значительная распространенность подобного выделительного оборота в ряде языков связана с тем, что в этих языках порядок слов служит средством в первую очередь формально-синтаксич еского членения предложения (§ 201,2) и лишь в очень ограниченных размерах может привлекаться для передачи актуального членения. Подобным же образом строятся выделительные конструкции для ремы, выступающей в функции других членов предложения. Ср. фр. «C'est le style que j' admire» 'Я восхищаюсь стилем' (именно стилем, а не чем-либо другим.)

--------------------------------------------------------------------------------------------------------------

1 Матезиус В· О так называемом актуальном членении предложения // Пражский лингвистический кружок. М., 1967. С. 244.

--------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Употребление неопределенного артикля нередко характерно для ремы, а определенного артикля — для темы. Ср. нем. «Die T ur offnete sich, und ein Greis trat ins Zimmer» 'Дверь открылась, и в комнату вошел старик' — «Die T ur offnete sich, und der Greis trat ins Zimmer» 'Дверь открылась, и старик вошел в комнату'.

Замена залога может быть связана с изменением актуального членения предложения. В английском предложении John loves Mary всегда, а в аналогичном русском Ваня любит Машу при отсутствии логического ударения на Ваня первое слово составляет тему или входит в нее. Если же по ситуации темой должны быть Магу и Маша, а ремой John и Ваня, то в русском языке мы можем изменить либо место логического ударения (Ваня любит Машу), либо порядок слов (Машу любит Ваня), либо еще и залог (Маша любима Ваней), причем последнее вовсе не обязательно. В английском языке изменение порядка слов без изменения залога в данном случае невозможно, а потому трансформация в пассив становится главным средством, с помощью которого может быть передано изменение актуального членения: «Mary is loved by John» (иной способ — использование приведенной выше выделительной конструкции «That is John who loves Mary»). Сходным образом обстоит дело во французском, немецком и в ряде других языков.