1. Слово как единица языка

§ 88. Выше мы уже не раз встречались с понятием слова и с замечаниями о некоторых типах слов (§ 30). Назвав слова наиболее привычными значащими элементами в составе предложения, мы отметили неопределенность понятия «слово». В другой связи было указано на несовпадение «акцентного слова» с «орфографическим словом» и с тем, что понимают под словом составители словарей (§ 79). Сейчас займемся словом «в собственном смысле», словом как лексической (и грамматической) единицей языка. Определяя эту единицу, мы не можем ограничиться указанием на то, что слово — это «значащая единица в составе предложения», «звук или комплекс звуков, обладающий значением» и т. п. Такие формулировки не являются неверными, но они приложимы не только к словам, но и к другим значащим единицам, меньшим или большим, чем слово. Очевидно, мы должны найти более узкое определение, которое отграничивало бы слово как языковую единицу от его ближайших «соседей» в иерархии языковых единиц, и прежде всего от морфемы, а в потоке речи позволило бы обоснованно отграничить слово от соседнего слова. Морфема, как мы уже знаем, есть минимальная (т. е. нечленимая дальше) значащая единица языка, в которой за определенным экспонентом закреплен тот или иной элемент содержания. Слово же не обладает признаком структурной и семантической нечленимости: есть слова, не членимые на меньшие значащие части, т. е. состоящие каждое из одной морфемы (например, предлоги у, для, союзы и, но, междометие ах, существительное кенгуру), и такие, которые членятся дальше на значащие части, т. е. состоят каждое из нескольких морфем (тепл-ая, погод-а, по-вы-брас-ыва-ть и т.д.) 2 .

Какой же признак объединяет и семантически нечленимые, и членимые слова в общем понятии слова как языковой единицы и одновременно противопоставляет такое слово (в частности, и одноморфемное слово) морфеме? Очевидно, признак большей самостоятельности (автономности) слеза по сравнению с морфемой. Эта самостоятельность может быть позиционной и синтаксической.

1 Семасиология — от др.-греч. semasia 'значение'.

2 Членимость слова на морфемы не предполагает, что значение слова всегда равняется простой сумме значений составляющих его морфем. Напротив, очень часто такого равенства нет: писатель—это не просто'лицо, занятое действием (-тель) писания'.

§ 89. Позиционная самостоятельность заключается в отсутствии у слова жесткой линейной связи со словами, соседними в речевой цепи, в возможности в большинстве случаев отделить его от «соседей» вставкой другого или других слов, в широкой подвижности, перемещаемости слова в предложении. Ср. хотя бы следующие простые примеры: Сегодня теплая погода. Сегодня очень теплая и сухая погода. Погода сегодня теплая. Теплая сегодня погода! и т. п.

Можно сказать, что слово — минимальная единица, обладающая позиционной самостоятельностью. Части слова, например морфемы внутри многоморфемного слова, такой самостоятельностью не обладают. Они как раз связаны жесткой линейной связью: их нельзя переставлять, между ними либо вовсе нельзя вставить никаких других морфем (например, в вы-брас-ыва-ть, рыб-о-лов), либо же можно вставить лишь немногие морфемы из жестко ограниченных списков (тепл-ая, тепл-оват-ая, тепл-еньк-ая, тепл-оват- ень-кая', погод-а, погод-к-а; да-ть, да-ва-ть). Показательно в этом отношении сравнение в русском языке предлогов и приставок, в частности параллельных (у и у-, от и от- и т. д.). Предлоги легко отделяются от слова, перед которым стоят и с которым связаны по смыслу, вставкой других слов: у стола; у большого стола; у небольшого, недавно купленного стола и т. д. Поэтому вполне закономерно считать предлог от-дельным словом (хотя он и не составляет акцентного слова, см. § 79). Приставка же неотделима от корня, перед которым стоит: в унести, отнести между у- или от- и -нести ничего нельзя вставить. Позиционная самостоятельность характеризует все типы слов в языке, хотя и не в одинаковой степени.

§ 90. Более высокая ступень самостоятельности слова — синтаксическая самостоятельность—заключается в его способности получать синтаксическую функцию, выступая в качестве отдельного однословного предложения или же члена предложения (подлежащего, сказуемого, дополнения и т. д.). Синтаксическая самостоятельность свойственна не всем словам. Предлоги, например, не могут быть ни отдельными предложениями (исключения вроде Без! как ответ на вопрос Вам с сахаром или без? единичны), ни сами по себе (без знаменательного слова) членами предложения 1 . То же самое можно сказать и о многих других типах служебных слов — о союзах, артиклях, частицах и т. д. Все же некоторые лингвисты кладут в основу общего определения слова как раз критерий синтаксической самостоятельности, причем обычно даже в более узкой формулировке: слово определяют как минимальную единицу, способную в соответствующей ситуации выступать изолированно, в качестве отдельного предложения.

1 Случаи типа «Какой предлог здесь нужно употребить?» — «На», разумеется, должны быть исключены из рассмотрения: в этих случаях мы используем язык в метаязыковой функции (см. § 7 и сноску 1 на с. 74).

§ 91. Имеется расхождение между двумя подходами к определению слова, связанное главным образом с различной трактовкой служебных слов. Первая точка зрения в известной мере уравнивает служебные слова со знаменательными на том основании, что и те и другие обладают признаком подвижности в предложении (хотя и не в одинаковой степени). Вторая точка зрения, напротив, резко противопоставляет знаменательные слова по крайней мере тем служебным, которые не способны составить отдельное предложение: такие служебные слова вообще не признаются словами. Традиционные представления о слове в русском, других славянских, западноевропейских и многих других языках, в значительной мере опирающиеся на «орфографическое слово» — цепочку букв между двумя пробелами, стоят, в общем, ближе к первой точке зрения. Не следует, впрочем, думать, будто «орфографическое слово» всегда совпадает со словом как подвижной в предложении, но линейно-неделимой единицей языка. Ведь орфография консервативна, она всегда в той или иной мере отстает от развития языка и порой дает чисто условное решение вопроса о раздельном или слитном написании. Так, в русском языке многие сочетания предлога с существительным давно уже стали нерасторжимыми и превратились в наречия, но русская орфография во многих случаях сохраняет раздельное написание (на глазок, на попа, на слом, на побегушках, на плаву, на корточки и многие другие).

Первая точка зрения вполне соответствует и практике словарей, в которых все служебные слова даются отдельными статьями. Напротив, понятие акцентного слова в некоторых случаях больше соответствует концепции синтаксического слова 1 .

§ 92. Нужно, впрочем, иметь в виду, что, какую бы точку зрения на слово мы ни приняли, мы всегда столкнемся с трудными случаями, допускающими двоякую трактовку. Одна из трудностей связана с так называемыми аналитическими (сложными) формами, например, такими, как русск. буду читать, читал бы, англ. has read, will read, is reading, has been reading, нем. hat gelesen, wird lesen, wird gelesen haben и т. д. С одной стороны, эти и другие подобные образования справедливо рассматриваются как формы глагола (соответственно читать, to read, lesen), т. е. формы одного слова. С другой стороны, между компонентами этих форм возможна (в определенных случаях даже обязательна) вставка других слов («Я буду с интересом читать эту книгу», «Не has never read this book» 'Он никогда не читал этой книги'); компоненты иногда могут меняться местами («Ты бы читал дальше, а не спорил»); выходит, что перед нами сочетания слов. Получается противоречие: одно и то же явление оказывается одновременно и одним словом (формой одного слова), и сочетанием двух (или более) слов. Но это противоречие— не результат логической ошибки. Это — противоречие в самом языке, расхождение между функциональной и структурной стороной образований, называемыханалитическими формами: будучи функционально не более как формами слова, эти образования по своему составу и строению представляют собой сочетания слов —знаменательного и служебного (или знаменательного н нескольких служебных) 1 . Разумеется, сказанное относится не только к аналитическим формам глагола, но и каналогичным явлениям в области других частей речи, в том числе и к предложным сочетаниям вроде стола.

1 Не всегда, так как, например, у стола составляет одно акцентное и одновременно одно синтаксическое слово, но в сочетании у нового стола предлог входит в одно синтаксическое слово с стола (у...стола) и вместе с тем в одно акцентное слово с нового (у нового).

Есть и другие специальные случаи: отделяемые приставки в немецком, явления так называемой групповой флексии (например, в английском, шведском, тюркских и некоторых других языках), «вынесение за скобку» общей части двух сложных слов в русских сочетаниях типа до- и послевоенный, право- и левобережный 2 .

§ 93. Подытоживая сказанное, можно сформулировать следующее рабочее определение слова как языковой единицы: слово — минимальная относительно самостоятельная значащая единица языка; относительная самостоятельность слова — большая, чем у морфемы,— последовательнее всего проявляется в отсутствии у него жесткой линейной связи с соседними словами (при наличии, как правило, жесткой связи между частями слова), а кроме того, в способности многих слов функционировать синтаксически — в качестве минимального (однословного) предложения либо в качестве члена предложения.

§ 94. Как и все другие языковые единицы, слово выступает в системе языка в качестве абстрактной единицы — инварианта и наряду с этим, как правило, также в виде набора своих вариантов; в речи (в речевом акте и в тексте) оно реализуется в виде конкретного экземпляра, т. е. «речевого слова». Инвариант слова, как уже было отмечено выше (§ 10), называют лексемой. Экземпляр слова в речи соответственно назовем л е к с о м. Устойчивые сочетания, функционирующие наподобие слова (например, железная дорога, выйти в люди, как пить дать), мы будем называть составными лексемами, а их экземпляры в речи — составными лексами.

1 См.: Жирмунский В. М. Общее и германское языкознание. Л., 1976. С. 87—88. 2 Не касаемся здесь критерия морфологической цельнооформленности слова, отграничивающего сложные слова вроде железнодпрожный от устойчивых словосочетаний тина железная дороги. Хотя этот критерий во многих случаях применим к материалу русского и некоторых других языков, он не имеет того универсального значения, которос ему иногда приписывают.

Что касается языковых вариантов слова, то, поскольку слово — единица значительно более сложная, чем фонема, языковое варьирование этой единицы носит тоже более сложный характер. Это варьирование может быть чисто фонетическим варьированием экспонента (ср. такие варианты, как калоша и галоша), иногда связанным с различием стилей или профессиональных подъязыков (рапорт у моряков — рапорт в остальных случаях, см. § 21) либо с фонетическими условиями окружающего контекста (английский неопределенный артикль а перед согласным и an перед гласным: a thought 'мысль' — an idea 'идея'). Варьирование слова может быть (несущественным для значения) варьированием морфемного состава слова (прочесть — прочитать) в сочетании с той или иной стилистической дифференциацией (как в картофель — картошка) или без нее. Варьирование слова может, напротив, касаться одной только содержательной его стороны (семантические варианты многозначного слова, например аудитория 'учебная комната' и аудитория 'состав слушателей', о чем речь будет ниже). Во всех этих столь разнородных случаях мы вправе говорить о языковых вариантах соответствующего слова, о его аллолексемах (аллолексах). В таком языке, как русский, и в очень многих других весьма важным видом языкового варьирования слова является его грамматическое варьирование, т. е. образование его грамматических форм, или словоформ (пишу, пишешь, писать и т. д.), в том числе и аналитических (буду писать, писал бы).

а) Вступительные замечания

§ 95. Содержательная, или «внутренняя», сторона слова представляет собой явление сложное, многогранное. В содержании слова, и прежде всего слова знаменательного, следует различать два момента. О них хорошо говорит крупнейший русский языковед XIX в. Александр Афанасьевич Потебня (1835—1891): «..слово заключает в себе указание на известное содержание, свойственное только ему одному, и вместе с тем указание на один или несколько общих разрядов, называемых грамматическими категориями, под которые содержание этого слова подводится наравне с содержанием многих других»1 . Заключенное в знаменательном слове указание на те или иные «общие разряды», т. е. на определенные грамматические категории, называется грамматическим значением (данного слова или его отдельной формы). Так, в слове теплая (в данной словоформе) грамматическим значением является указание на род (женский), число (единственное), падеж (именительный), а также (в любой словоформе — теплый, теплая, теплого и т. д.) на грамматический класс слов, т. е. часть речи (прилагательное). Грамматическими значениями занимается грамматика.

1 Потебня А. А. Из записок по русской грамматике. 3-е изд. М., 1958. Т. 1—2. С. 35 (1-е издание вышлов 1874 г.).

Заключенное же в слове указание на «известное содержание, свойственное только ему одному», т. е. только данному слову в отличие от всех других слов, называется лексическим значением. Лексическое значение, как правило, остается одним и тем же во всех грамматических формах слова, в том числе и аналитических. Таким образом, оно принадлежит не той или иной словоформе, а лексеме в целом. Лексическое значение слова теплый — это то значение, которым это слово отличается от всех других слов русского языка, прежде всего от соотносительных по смыслу (т. е. от холодный, горячий, прохладный, тепловатый), а далее и от всех остальных (кислый, желтый, высокий, передний, восьмой, человек, гора, бежать, вприкуску и т. д.). Лексикология и лексическая семасиология как раз и занимаются исследованием лексического значения, индивидуально присущего каждому знаменательному слову. Что касается служебных слов, то вопрос о их лексическом значении не имеет однозначного решения в науке. Ясно только, что они функционируют в предложении как выразители тех или иных грамматических значений отдельных слов и тех или иных смысловых и формальных связей между словами и что, таким образом, грамматическое значение является в их содержании ведущим, если вообще не единственным.

§ 96. Важнейшую часть лексического значения,. его, так сказать, ядро составляет у большинства знаменательных слов мыслительное отображение того или иного явления действительности, предмета (или класса предметов) в широком смысле (включая действия, свойства, отношения и т. д.). Обозначаемый словом предмет называют денотатом, или референтом 1 , а отображение денотата (класса денотатов) — концептуальным значением слова, или десигнатом 2 . Кроме ядра в состав лексического значения входят так называемые коннотации, или созначения 3 — эмоциональные, экспрессивные, стилистические «добавки» к основному значению, придающие слову особую окраску. В каждом языке есть и такие знаменательные слова, для которых не дополнительным, а основным значением является выражение тех или иных эмоций (на-пример, междометия вроде ого! тьфу! или брр!) или же передача команд — побуждений к определенным действиям (стоп! прочь! брысь! на! в смысле 'возьми' и т. п.). В лексическом значении слова выделяются три стороны, или грани: 1) отношение к денотату — это так называемая предметная отнесенность слова; 2) отношение к категориям логики, и прежде всего к понятию,— понятийная отнесенность; 3) отношение к концептуальным и коннотативным значениям других слов в рамках соответствующей лексической системы — этот аспект значения иногда называют значимостью (фр. valeur).

1 Денотат—от лат. denotatum "отмеченное, обозначенное'; референт—от англ. to refer 'отсылать, иметь отношение', т. е. 'то, с чем соотносится, на что указывает слово'.

2 Концептуальный — от лат. conceptus 'представление о чем-либо, понятие'. Десигнат — от лат. designдtum 'обозначенное посредством знака'.

3 Коннотация (от лат. con 'вместе с' и notдlio 'обозначение') — букв. 'обозначение чего-либо совместно с чем-то другим, попутно', т. е. 'добавочное, сопутствующее значение'.

б) Предметная отнесенность

§ 97. Денотатами слова могут быть предметы, события, свойства, действия, наблюдаемые в окружающем нас мире — в природе и в обществе (ср. денотаты слов собака, погода, газета, зеленый, продолжаться, курить, вверх, четыре); чувства и ощущения внутреннего мира человека, моральные и логические оценки и понятия, выработанные развитием духовной культуры, идеологии и т. д. (ср. денотаты слов радость, томиться, казаться, вспомнить, честно, совесть, гордый, сентиментализм, по-видимому). Денотатами слов могут быть и элементы языка (как и язык в целом), процессы, протекающие при функционировании языка в речи, действия, осуществляемые в процессе изучения языка, и т. д. (ср. денотаты слов речь, слово, фонема, произносить, спрягать). С фиктивными, воображаемыми денотатами соотнесены слова, десигнатами которых являются ложные понятия, возникшие на каком-то этапе развития культуры, а позже отброшенные (черт, леший, русалка, флогистон). Независимо от реального или фиктивного характера денотата различают общую и частную предметную отнесенность. Общая предметная отнесенность слова есть отнесенность его концептуального значения к целому классу (множеству) денотатов, характеризующихся наличием у них каких-то общих признаков. Так, слово собака обозначает любую собаку независимо от породы, цвета шерсти, клички и т. д., т. е. класс (множество) собак; слово зеленый — любой оттенок и любой конкретный случай зеленого цвета; слово курить — любой конкретный случай этого действия. Частная предметная отнесенность слова есть отнесенность его концептуального значения к отдельному, единичному денотату, к отдельному, индивидуальному предмету, к отдельному конкретному проявлению свойства, действия и т. д. Так, в приводимых ниже предложениях слова собака, зеленый и курить обозначают уже нечто совершенно конкретное: В комнату вбежала большая черная собака. Записка была написана зелеными чернилами. Стоя у окна, он нервно курил.

§ 98. По способности выступать в общей или частной отнесенности большинство знаменательных слов делятся на три группы: 1) имена собственные, 2) нарицательные слова и 3) так называемые указательно-заместительные, или местоименные, слова.

1. Имена собственные всегда выступают (пока они остаются именами собственными) только в частной предметной отне-сенности. Нева — это одна, совершенно определенная река; Киев — вполне определенный город, расположенный в определенной точке земного шара; Герцен — определенный человек, живший с 1812 по 1870 год, написавший «Былое и думы», «Кто виноват?» и другие произведения. Берем ли мы имя собственное как элемент языка или в его употреблении в речи, оно в любом случае соотнесено с индивидуальным предметом. Это справедливо и применительно к таким многократно повторяющимся именам собственным, как личные имена Татьяна (Таня), Виктор (Витя), названия населенных пунктов вроде Покровское, Александровка и т. д. Дело в том, что все многочисленные Тани не имеют никакого общего им всем и вместе с тем присущего только им одним признака (кроме самого этого имени Таня, но имя не есть реальный признак вещи). Тем самым все Тани не объединяются в «класс Тань» (или если при случае и объединяются, то лишь в чисто «вербальный», но никак не реальный класс денотатов).

2. Нарицательные слова, например река, город, писатель, девушка или приведенные выше собака, зеленый, курить, могут выступать и в общей, и в частной предметной отнесенности. В системе языка (в его словаре), в отвлечении от конкретного текста, такие слова всегда имеют, как об этом уже говорилось, общую отнесенность. В речи, в тексте нарицательные слова обладают либо общей, либо частной отнесенностью, в зависимости от характера соответствующего высказывания. Ср. частную отнесенность слов в предложениях Город стоит на берегу реки; В комнату вбежала собака и в других, приве-денных выше, и общую предметную отнесенность тех же слов в таких общих утверждениях, как «Во всех странах наблюдается отлив сельской молодежи в город*; «Собака — друг человека»; «Зеленый цвет действует успокаивающе на нервы»; «Курить — вредно».

3. Указательно-заместительные слова составляют количественно небольшую, но важную группу. Это местоимения, например я, ты, он, этот, мой, какой, такой, столько, и местоименные наречия, например так, здесь, там, тогда и др. В системе языка они имеют, как и нарицательные слова, только общую предметную отнесенность (и притом отнесенность к очень большим и широким классам денотатов): я — любой говорящий, ты — любой собеседник, здесь — любое место, находящееся вблизи говорящего или указанное в предыдущем контексте, и т. д. О слове это В. И. Ленин справедливо заметил: «Самое общее слово» 1 . Вместе с тем в речи все указательно-заместительные слова в отличие от нарицательных выступают всегда только в частной отнесенности: в любом высказывании я — вполне конкретное лицо, автор этого высказывания, ты — вполне конкретный собеседник, здесь — место вблизи данного говорящего и т. д. В диалоге частная отнесенность такого рода слов непрерывно меняется. Если же местоимение получает общую отнесенность, оно перестает быть местоимением (ср.: «Наше внутреннее я» — где я уже не местоимение, а имя существительное).

§ 99. Имена собственные и нарицательные слова объединяются вместе как слова-названия, выполняющие номинативную (назывную) функцию2. Указательно-заместительные слова противостоят им как слова-указатели и слова — заместители названий. Соответственно говорят о дейктической (т. е. указательной) 3 и о заместительной функциях. Слова эти называют также ситуативными, так как они получают совершенно различный и даже прямо противоположный смысл в зависимости от ситуации, в которой употреблены (в зависимости от предшествующего контекста или, при устном общении, в зависимости также от жестов, движения глаз говорящего лица и т. д.). Так, вопрос «Вы поедете туда?» будет иметь совершенно разный смысл смотря по тому, какое место (город, страна и т. д.) было перед этим упомянуто или в какую сторону направлен указательный жест спрашивающего. Выступая вместо слова-названия, слово-заместитель делает ненужным повторение этого названия в последующем отрезке текста. Ср.: «В комнату вбежала собака. Она (вместо собака) громко залаяла». Или: «Я вышел на лестницу. Там (вместо на лестнице) было темно».

1 Ленин В. И. Конспект книги Гегеля »Лекции по истории философии» // Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 29. С. 249.

а Номинативный — от лат. nominatпvus 'относящийся к наименованию, назывной' (ср. также nominativus 'именительный падеж').

3 Дейктический — от др.-грсч. deiknymi 'показываю'.

§ 100. Рассмотренные группы знаменательных слов не отделены друг от друга глухими, непроходимыми перегородками. Имя собственное легко получает значение нарицательного, т. е. способность обозначать целый класс однородных в каком-либо отношении предметов (лиц и т. д.) и тем самым способность выступать и в общей пред-метной отнесенности. Яркий пример — имена некоторых литературных персонажей: Плюшкин (в нарицательном значении 'скупец, мелочно-скаредный человек'), Манилов ('пустой благодушный мечтатель'), Хлестаков ('безудержный хвастун'), Отелло ('ревнивец'), Яго ('коварный клеветник'), Тартюф ('ханжа') и т. д. Сходным образом иногда имена реальных лиц, а также географические названия получают более общее, т. е. нарицательное, значение. В ряде случаев нарицательные слова развиваются из имен собственных или образуются от них. Так, из имени римского полководца и императора Юлия Цезаря (Caesar) возникли нарицательные нем. Kaiser 'император', русск. кесарь, цесарь, откуда в дальнейшем царь; а из имени франкского короля Карла Великого — нарицательные русск. король, чешек, kral, польск. krol с тем же значением. Имя собственное — название местности — получает нарицательное значение как название того или иного изделия, например палех, хохлома, болонья, цинандали. С другой стороны, имена собственные возникают на базе нарицательных слов. Иногда нарицательное слово получает преимущественную отнесенность к какому-то одному представителю класса и тем самым начинает сближаться с именем собственным; так, слово начальник, или шеф, и т. п. в устах служащих какого-либо учреждения преимущественно начинает обозначать именно их начальника, город для деревенского жителя — чаще всего конкретный, ближайший к данной деревне город и т. д. Затем так возникают настоящие имена собственные. Например, Стамбул (турецк. Istanbul) есть ис-кажение греческого выражения eis ten polin 'в город'. Ср. и наше Городок (в Витебской области БССР).

Нет резкой грани и между указательно-заместительными и нарицательными словами. Так, слова вышеупомянутый, следующий близки по своему характеру к местоимениям тот, этот, такой; слова вчера, завтра — к местоименным наречиям тогда, теперь; слова справа, слева — до некоторой степени к местоименным наречиям здесь, там, поскольку у всех этих слов «ситуативное наполнение» оказывается весьма изменчивым. Относительность значения, характерная для заместительных слов, наблюдается и в таких названиях, как термины родства (отец, мать, сын, дочь, племянник), в словах земляк, сосед, однокурсник, тезка, соперник, приятель и в ряде других. С другой стороны, ср. выше пример превращения местоимения я в имя существительное.

в) Соотношение слова и понятия

§ 101. Логика издавна рассматривает понятие как одну из форм отражения мира в мышлении. Понятие представляет собой «результат обобщения и выделения предметов (или явлений) некоторого класса по определенным общим и в совокупности специфическим для них признакам. Обобщение осуществляется за счет отвлечения от всех особенностей отдельных предметов и групп предметов в пределах данного класса»1. Понятие, выраженное словом, соответствует, таким образом, не отдельному денотату, а целому классу денотатов, выделенному по тому или иному признаку, общему для всех денотатов этого класса. Из сказанного вытекает, что из всех типов слов только нарицательные слова служат для прямого выражения понятий. Однако косвенно соотнесены с понятиями и другие типы слов.

Имена собственные, как сказано, являются названиями индивидуальных предметов, но эти индивидуальные предметы мыслятся как входящие в определенные общие классы, вследствие чего и имя собственное подводится в сознании говорящих под тот или иной общий класс и связывается с соответствующим понятием. Так, Нева соотносится с классом рек, либо (в письменном изображении в кавычках — «Нева») с классом периодических изданий (журнал «Нева»), либо с классом гостиниц, пароходов и т. д. Любое имя собственное имеет смысл при условии такого соотнесения с соответствующим общим понятием.

Отчетливо соотнесены с понятиями указательно-заместительные, а также служебные слова и даже междометия (например, тьфу! с понятием отвращения, презрения, стоп! с понятием запрещения дальнейшего движения и т. д.). В общем, прямо выражают понятия или косвенно соотнесены с ними все разряды слов.

§ 102. Понятия, с которыми так или иначе соотнесены слова языка, не обязательно являются научными, логически обработанными понятиями, соответствующими современному уровню познания мира человеком. Лишь часть слов языка, особенно те, которые выступают как специальные термины науки и техники, действительно выражают научные понятия. Но термины — особая область лексики, хотя и не отграниченная резко от лексики бытовой. Обычные же бытовые слова связаны с понятиями «бытовыми», часто «донаучными», сложившимися в глубокой древности или существенно упрощенными и огрубленными по сравнению с соответствующими понятиями науки.

* Философская энциклопедия. М., 1967. Т. 4. С. 316.

Для астрономии «звезда» и «планета» — разные понятия (их существенные признаки совершенно различны), а в повседневном языке концептуальное значение слова звезда охватывает без различия и то и другое. Даже при кажущемся совпадении научного и бытового понятия более внимательное рассмотрение показывает, что они содержат нетождественные признаки. Современное научное понятие «вода» включает признак химического состава (Н2О), тогда как бытовое понятие, выраженное словом вода, возникло задолго до познания химического состава веществ (и современным ребенком усваивается задолго до первых уроков химии). Содержание бытового понятия (концептуального значения) «вода» может быть определено примерно как 'прозрачная бесцветная жидкость, образующая ручьи, реки, озера и моря'.

§ 103. Языковой формой выражения и закрепления понятия (научного или бытового) может быть не только слово, но и словосочетание, иногда даже очень длинное и сложное (например, «лицо, внесенное в списки избирателей»; «пассажир, у которого в момент проверки не оказалось проездного билета» и т. п.). Что же касается раскрытия содержания понятия, то такое раскрытие может быть разным по степени полноты и глубины и достигается оно не с помощью одного слова или словосочетания, называющего это понятие, а с помощью сложного, развернутого определения или даже обстоятельного

г) Системные связи между значениями слов

§ 104. Концептуальное значение слова существует не изолированно, а в определенном соотношении с концептуальными значениями других слов, прежде всего слов того же «семантического поля». Термином семантическое поле обозначают большее или меньшее множество слов, точнее — их значений, связанных с одним и тем же фрагментом действительности. Слова, значения которых входят в поле, образуют «тематическую группу» более или менее широкого охвата. Примеры таких групп: слова, обозначающие время и его различные отрезки (время, пора, год, месяц, неделя, сутки, час и т. д., также весна, зима... утро, вечер и пр.); термины родства (отец, мать, сын, брат, кузина и т. д.); названия растений (или более узкие группы: названия деревьев, кустарников, грибов и т. д.); названия температурных ощущений (горячий, теплый, прохладный, холодный и т. д.); названия процессов чувственного восприятия (видеть, слышать, заметить, почувствовать, ощутить), процессов мысли (думать, полагать, считать, догадываться, вспоминать) и пр. С точки зрения их внутренних смысловых отношений слова, принадлежащие к одной тематической группе, должны рассматриваться как некая относительно самостоятельная лексическая микросистема.

В рамках тематической группы выделяются разные типы семантических связей. Важнейшая из них—иерархическая связь по линии род — вид между обозначением более широкого множества (более общего, родового понятия), так называемым гиперонимом, и обозначениями подчиненных ему подмножеств, входящих в это множество, т. е. «именами видовых понятий» — гипонимами. Так, гиперониму животное подчинены гипонимы собака, волк, заяц и т. д., составляющие вместе «лексическую парадигму» (§ 33). Приведенные гипонимы в свою очередь являются гиперонимами для других, более частных гипонимов. Например, собака выступает как гипероним по отношению к таким гипонимам, как бульдог, такса, дворняжка и т. д. Слова бульдог, собака и животное могут относиться к одному и тому же денотату, однако заменяемость этих слов — од-носторонняя: гипероним всегда может быть употреблен вместо своего гипонима, но не наоборот. Иногда в подобных иерархических системах в роли того или иного звена выступает не слово, а словосочетание, например в русском языке в иерархическом ряду дерево — хвойное дерево — ель.

§ 105. Смысловым отношением слова, с одной стороны, к его гиперониму, а с другой — к «соседям», остальным гипонимам того же гиперонима, определяется объем и содержание выражаемого в слове понятия. Учитывая это отношение, можно сформулировать логическое определение концептуального значения слова, т. е. его «опре-деление через ближайший род и видовое отличие». А более подробный анализ всех смысловых связей, в которых участвует данное слово, позволяет «расщеплять» концептуальное значение на его мельчайшие составляющие—отдельные семы. Такое «расщепление» получило название компонентного анализа. Выделяемые семы отчасти выступают в качестве интегрирующих семантических признаков, которые объединяют данное значение с какими-то другими, а отчасти — в качестве дифференциальных семантических признаков, отграничивающих одно значение от другого. Так, концептуальные значения русских слов мать, отец, брат, кузина и т. д. объединяются интегрирующим признаком '(кровный) родственник* и различаются тремя дифференциальными признаками:

1) принадлежность к поколению ('моему', 'старшему на одну ступень', 'старшему на две ступени' и т. д.); 2) 'прямое/непрямое родство/двоюродность' и т. д.; 3) 'пол'. Каждый элемент системы характеризован в отношении каждого из признаков. Так, тетка в противоположность, например, сестре ('мое поколение'), бабушке ('поколение, старшее на две ступени') и т. д. принадлежит к поколению родителей;

2) в противоположность матери не является прямой родственницей по восходящей линии;

3) наконец, в противоположность дяде (с которым совпадает по двум остальным признакам) является женщиной. Если мы возьмем систему терминов родства в более широких рамках, включая и свойство, т. е. родство через браки, мы должны будем учесть еще признак

4) 'кровное родство/родство через браки' и 5)'со стороны жены/со стороны мужа'. Так, именно по 5-му признаку различаются в 'поколении родителей' теща и свекровь, в 'моем поколении' — шурин (брат жены) и деверь (брат мужа). Как и дифференциальные признаки фонем (§ 57), дифференциальные семантические признаки выделяются в противопоставлениях '

Для четкости выделения этих признаков важно опираться на случаи, когда два элемента противопоставлены только по одному признаку, как это мы видели в приведенных сейчас примерах. Есть, однако, такие лексические системы, в которых противопоставление элементов носит глобальный (нерасчлененный) характер, т. е. осуществляется сразу по многим сопряженным признакам. Так в большинстве случаев обстоит дело с названиями животных и растений. Например, для ряда бульдог, такса, шпиц, дворняжка интегрирующий признак 'собака' выделяется просто, четкое же выделение дифференциальных признаков оказывается затруднительным 2 .

Сложность строения лексических систем и микросистем проявляется, в частности, в том, что в отдельных звеньях определенные признаки оказываются как бы постоянно нейтрализованными, невыраженными. В таких случаях мы будем говорить о синкретизме 3 . Так, в значении слова невестка наблюдается синкретизм признака 'поколение', так как это слово применимо и к жене брата ('мое поколение') и к жене сына ('поколение детей'). Но здесь синкретизм лишь частичный, поскольку, например, жену отца или дедушки никогда не называют невесткой. В значении слов тетка (тетя) и дядя наблюдаем полный синкретизм признака 'кровное родство/свойство'. Наконец, есть обобщающие термины родители и ребенок,— дети, в которых представлен синкретизм признака пола.