§35. Понятие о топосе

§ 35. Идеи воздействующей речи реализуются прежде всего через топосы или общие места. Топос (общее место) с древних времен считался краеугольным камнем публичной речи. Впервые наиболее полно сущность и виды топосов были описаны Аристотелем в «Топике» и «Риторике», где они трактовались как один из важнейших элементов риторической аргументации и обозначали мысли, которые помогают оратору объединиться с аудиторией, найти с ней общий язык: так «благо», с точки зрения аристотелевской риторики, это "все то, что люди согласятся признавать благом". Именно поэтому, помещенные в речи, "общие места" помогают оратору склонить людей к своей точке зрения.

Рассмотрение этого понятия в риториках более позднего времени шло по пути его формализации, что привело к тому, что в XIX в. "общими местами" стали называть тривиальности, избитые истины. То есть "общее место" понималось как сентенция, которую человек запоминал в готовом виде и использовал в своей речи по мере необходимости. Ср., например:

— Подойдите поближе, — обращается к ней [ученице] Жевузем строгим голосом. — Месье Дырявин вот жалуется мне, что вы невнимательны на уроках математики. Вы вообще рассеянны. Стыдно, Пальцева! Нехорошо! Неужели вы хотите, чтобы я наказывала вас наравне с маленькими? Вы уже взрослая, и вы должны другим пример подавать, а не то, чтобы вести себя так дурно. — Жевузем говорит еще очень много "общих мест". Пальцева рассеянно слушает ее и, шевеля ноздрями, глядит через голову Дырявина в окно.(А.П. Чехов)

Из такого понимания "общих мест" рождалась и схема изобретения содержания: не от мысли к слову, а от слова к словам. Примером подобного подхода может служить классический и часто цитируемый фрагмент из трактата М.В. Ломоносова "Краткое руководство к красноречию".[58] Дана тема "неусыпный труд препятствия преодолевает". Ее разработка начинается не с установления того, кому, зачем и, следовательно, что нам необходимо сказать, а с разделения темы на термины: неусыпный, труд, препятствия и преодоление. Далее "к каждому термину приискать первые идеи из мест риторических" и "к первым идеям приискивать и приписывать вторичные, к вторичным, ежели надобно, третичные из тех же мест." В результате получается такая разработка: "К первому термину — неусыпность — первые идеи присовокупляются: 1) от жизненных свойств — надежда о воздаянии, послушание к начальникам, подражание товарищам, богатство, которого неусыпный желает, или честь, которая его побуждает; 2) от времени — утро, вечер, день, ночь; 3) от подобия — течение реки, которому неусыпность подобна; 4) от противного — леность; 5) от несходственного — гульба" и т. д. "К сим первым идеям присовокупляются вторичные — к надежде: 1) от рода и вида другие страсти, как любовь, желание; 2) от действия — одобрение; 3) от последующего — исполнение; 4) от противных — отчаяние; 5) от подобия — сон. К богатству: 1) от частей — золото, камни дорогие, домы, сады, слуги и прочая; 2) от знаменования имени — что от слова Бог происходит; 3) от действия — что друзей много достает; от происхождения — что от своих трудов происходит; 5) от противных — убожество" и т. д.

Именно против такого схоластического понимания риторики как плетения словес при помощи подобных общих мест протестовал В.Г. Белинский, который писал о необходимости обучать детей жанрам, встречающимся в реальной жизни, причем особое внимание уделять "простому, но живому и правильному слогу, легкости изложения мыслей и, главное, сообразности с предметом сочинения." Именно этого не давала схоластическая риторика, которая лишь приучала детей "писать на пошлые темы, состоящие из общих мест, не заключающих в себе никакой мысли. И все это в темных педантических формах хрии (порядковой, превращенной, автонианской) или риторического рассуждения в известных схоластических рамках. И какие же плоды этого учения? — Бездушное резонерство, расплывающееся холодной и пресной водой общих мест или высокопарных риторических украшений. «…» Неужели риторику должно исключить из предметов учения? — Нисколько, но должно ввести ее в ее собственные пределы. Чтобы писать хорошо, надо запастись содержанием, а этого такая риторика не даст, — и та, которой до сих пор у нас учат, дает только губительную способность варьировать отвлеченную мысль общими местами и растягивать пустоту в бесконечность, другими словами — пускать мыльные пузыри." [9]

Рационалистическое толкование термина «топос» встречается и в современной науке: "Общими местами в риторике называются определенные области содержания, которые признаются всеми в данной аудитории как правильные и проверенные общественным опытом."[91, 43] Эта мысль может быть справедлива только по отношению к сугубо научному спору, поскольку, как известно, Contra principia negantem disputari non potest (нельзя спорить с тем, кто отрицает основные принципы), т. е. спорящие должны признавать какие-то общие научные начала, на основании которых может быть разрешен спор. Во всех остальных случаях это определение не может быть признано верным. Если топосы — это мысли, "которые признаются всеми в данной аудитории как правильные и проверенные общественным опытом", то отсюда только шаг до квалификации общих мест как тривиальностей.

От современного оратора вряд ли можно требовать порядка работы над речью, описанного Ломоносовым, поскольку это только усугубит бессодержательность и пустословие наших речей: "В самом деле, историческую необходимость нельзя обосновывать точно так же, как равенство двух треугольников. Каждый предмет имеет свою специфику, не учитывать которую при общении нельзя. Различны и возможности общающихся: то, что для первоклассника является открытием (например, "Волга впадает в Каспийское море"), старшекласснику может представляться уже избитой истиной, не требующей доказательств. Не учитывать этих обстоятельств — значит, производить на аудиторию неблагоприятное впечатление."[63, 36] Гораздо более приемлемой представляется другая точка зрения, согласно которой поиск топосов — это поиск общих тем, точек соприкосновения, позиций, мнений. Причем для того, чтобы находить положения, с которыми должен быть согласен собеседник, совсем не обязательно составлять классические схемы разработки понятия, а нужно отыскивать те идеи, которые покажутся разумными слушателям: "Аристотель рекомендует учитывать мнение слушателя "по отношению к частным случаям". Скажем, тот, у кого "дурные дети", скорее всего согласится со словами оратора о том, что "нет ничего нелепее деторождения."[63, 36–37] Таким образом, оратор должен иметь в виду, "какие условия к каким ведут предубеждениям, и говорить о том же с общей точки зрения".

Такое отношение к топосам как мыслям, помогающим объединению оратора и аудитории, можно считать в настоящее время достаточно широко распространенным. Ср. еще: "Общее место (топос) — основа аргументации в публичной речи, гласит риторика, так как открытие уместного довода и его построение невозможны без учета общих мест. Когда мы говорим об общих местах как источниках открытия аргументов, то мы имеем в виду в первую очередь средства объединения, взаимопонимания оратора и аудитории, ту совокупность знаний и представлений, которыми обладают и которые разделяют говорящий и слушающий. Общие места составляют норму понимания и оценки речи."[20, 40] Подробно историю термина "общие места" рассматривает в своей работе В.Н. Маров [61, 5-22], поэтому здесь нет необходимости воспроизводить все перипетии становления данного понятия. Более того, считаем необходимым отбросить все накопившиеся за столетия определения топоса и использовать лишь одно, актуальное для современной риторической деятельности.

Убеждающая речь, как уже говорилось, имеет целью достичь согласия слушателей, которое имеет первостепенное значение с самого начала и до конца аргументации. Посылки аргументации, по отношению которых аудитория дает свое согласие, Х. Перельман разделяет на два типа. К первому типу принадлежат факты, истины и предположения, а ко второму типу — ценности и "иерархии предпочтения".[116, 15] Эти два типа посылок отличаются друг от друга тем, что если в первом случае мы имеем дело с согласием всего человечества (универсальной аудитории), то во втором случае получаем согласие лишь определенной группы слушателей, какой-либо конкретной аудитории. Посылки первого типа (рациональные аргументы) описывают определенную реальность, то, что существует, а посылки второго типа (топосы) связаны с выбором со стороны человека, с тем, чему человек отдает предпочтение. Следовательно, топосы — это не любые мысли, которые кажутся аудитории правильными, а только те из них, которые основаны на ценностях и предпочтениях, обращаются к нравственным ориентирам, эстетическим идеалам, интеллектуальным интересам и т. п., разделяемым этой аудиторией. Так, утверждения типа "Волга впадает в Каспийское море", "сумма углов треугольника равна двум прямым", "мал золотник, да дорог" и т. д. не могут быть, как правило, топосами, поскольку обычно не оцениваются аудиторией, принимаются как само собой разумеющееся или как информация. С другой стороны, суждения типа "Петербург — самый красивый город в России", "война — плохой способ решения общественных проблем", "эта книга является наиболее весомым вкладом в теорию аргументации за последние годы" и т. п. могут стать топосами, поскольку оцениваются аудиторией как соответствующие или не соответствующие убеждениям, взглядам, верованиям. Ценности применяются для влияния на выборы и действия человека. Вместо доводов человек часто пользуется ценностями, чтобы показать, почему им отдается предпочтение одному типу поведения, а не другому.

Следовательно, если оратор решил убедить слушателей, он должен сначала изучить их точку зрения и посмотреть, что его с ними объединяет, какие идеи воспринимаются или оцениваются ими одинаково. Это общее и будет топосом, который необходимо обозначить и предъявить аудитории. "Итак, в чем бы ни вздумалось убеждать, — пишет Б. Паскаль, — всегда следует видеть того, кого убеждают; необходимо знать его ум и сердце, правила, которыми он руководствуется, и предметы, которые он любит."[81, 227] Чем более конфликтная аудитория, чем более спорный вопрос, тем важнее поиск и предъявление топосов. Причем ясно, что в типичных ситуациях эти общие ценности будут практически одними и теми же или близкими для больших групп людей, поскольку обусловлены отношением общества в целом к тем или иным явлениям. (Ср., например: апелляции к богатству в большевистские времена были непродуктивны, поскольку быть богатым считалось предосудительным, аморальным; в наше же время такая апелляция вполне возможна, поскольку кардинально изменилось отношение общества к богатым людям). Поэтому может оказаться, что часто "общие места оказываются нитями, ведущими не к авторской интенции, а к культурному коду, который является «памятью» того, что уже было читано, видено, пережито."[61, 8]

Именно в том значении — ценностные суждения, принимаемые как оратором, так и аудиторией, — мы будем в дальнейшем рассматривать термин топос.

Здесь мы рискуем быть обвиненными в «угодничестве» вкусам аудитории: "В отличие от других филологических наук, риторика неоднократно подвергалась критике как "пустая речь" или "пустая, несмотря на то, что украшенная". Эта критика в теории всегда была связана с обобщенными требованиями к оратору: увлечь, убедить, доставить удовольствие — которые взятые вместе подчиняют оратора аудитории, делают его поваром, угождающим вкусам гастрономов."[89, 120–121] Поэтому обратим внимание на немаловажную деталь: угодничает лицемер, т. е. человек неискренний, обманщик. Истинный же оратор должен воспитывать у себя искренний интерес и уважение к людям. Эта простая мысль стала особенно популярной в пособиях, написанных не чистыми теоретиками, а практиками, людьми, чья профессиональная деятельность оказалась тесно связанной с необходимостью частого решения деловых задач с помощью речи: "Присоединение — профессиональный термин психологов. Он означает рекомендацию: говорите с человеком на его языке! Откажитесь от внешних излюбленных штампов и стереотипов! Поймите вашего собеседника и постарайтесь "настроиться на его волну".«…» Демонстрируйте ваш интерес к другим. Не стесняйтесь показать интерес к другому человеку — это один из лучших способов произвести хорошее впечатление. Конечно, искренний интерес!«…» Подчеркивайте моменты общности. Как известно, нас привлекает в других единство взглядов, общие интересы, схожие судьбы. Поэтому беседу хорошо построить на фундаменте общности. Это отнюдь не значит, что вы не должны оставаться самим собой. Просто, чтобы достичь первичного взаимопонимания с другими, вам нужно сперва поговорить об общем и лишь затем перейти к тому, что может оказаться различным."[49, 170] "Результат коммуникации — это не просто изменение установок или поведения слушателя под влиянием внешних стимулов, но достижение определенной степени согласия. Согласие есть установление общей картины мира у тех, кто объединен в совместном действии; это непрерывный процесс, который состоит из последовательного ряда взаимодействий." [10] "Мы изучаем человека не для того, чтобы манипулировать им, а для того, чтобы суметь с ним нормально сосуществовать."[113, 70]

Взаимопонимание начинается с внешних проявлений риторического общения. Так, основное требование обращений к аудитории — уважительное отношение, доброжелательный тон, стремление к сотрудничеству. Необходимо иметь и демонстрировать интерес к собравшимся людям, причем интерес искренний. Это один из лучших способов произвести хорошее впечатление. Чем более очевидно для слушателей хорошее отношение оратора к ним, тем более вероятно принятие его идей. И напротив, когда какой-нибудь думский оратор, выходя на трибуну, старается изо всех сил уязвить и заклеймить позором аудиторию за то, что она принимает, по его мнению, неверные решения, то всем кроме него ясно, что после этих слов желательное для него решение уже не будет принято никогда. Здесь нужно четко представлять себе: если задача оратора обругать на прощанье слушателей и хлопнуть дверью — резкие выражения в его речи могут быть понятны, но если задача оратора — склонить слушателей к принятию определенного решения, он должен подавить в себе раздражение и использовать только те средства общения, которые приведут к сотрудничеству, а не к конфронтации. Но основная тяжесть установления взаимопонимания ложится, конечно, на аргументацию, где оратор обязан с уважением относиться к ценностям аудитории, использовать их в речи.