Обязательность предикатов интеллектуальной деятельности ('знать'и 'думать')

Ранее я утверждала, что понятие 'знание' не может быть получено из других понятий и что если бы в каком-то языке не было слова для выражения этого понятия, это означало бы реальные ограничения его выразительных возможностей. То же самое, я считаю, относится и к 'думать': как Декарт (Descartes 1701/1931) и многие другие убедительно показали, понятие 'думать' не может быть получено ни из какого другого, более простого понятия.

Но по Холлпайку (Hallpike 1979), «существуют языки, в которых понятия 'знать' и 'думать' не могут быть выражены. Люди, которые говорят на таких языках, по его мнению, как дети, находятся на «до-оперативной» (pre-operatory) стадии развития (в терминах Пиаже).

На этой стадии ребенок когнитивно не способен к ясному различению субъективного и объективного, осознания своей собственной мыслительной деятельности ... Даже употребляя слова типа 'думать', он не осознает его когнитивных импликаций, и для него оно означает 'концентрацию', 'мыслительное усилие', например, при попытке вспомнить что-нибудь ... На первой стадии (около 6 лет) он предполагает, что мы думаем ртом, когда говорим, и по ассоциации отождествляет мысли с дыханием, воздухом, дымом, или же проводит знак равенства между мышлением и слухом и потому считает это чем-то, связанным с ушами» (стр. 385-386).

По Холлпайку, «примитивные» народы тоже смешивают мышление с речью и слухом и также не имеют представлений о чисто когнитивных процессах и состояниях того типа, что стоят за английскими словами think и know. Он пишет (стр. 393-394): «Эта неспособность анализировать личный опыт, противопоставленный социальному поведению, парадигме известного, хорошо иллюстрируется этнографическими данными оммура, провинция Восточное Нагорье, Папуа - Новая Гвинея. Как многие примитивные народы Новой Гвинеи и других мест, люди оммура используют один и тот же глагол (iero) для передачи значений 'понимать' и 'слышать звук'. Dapi довольно точно соответствует понятиям 'ясный', 'отчетливый' и противопоставлен понятиям 'темный', 'неясный', и поэтому выражение dapi iena означает 'звук, который можно ясно слышать', и также, когда это выражение употребляется в смысле понимания, идея 'слышания', содержащаяся в этих контекстах, соотносит между собой звук имени, nrutu, и предмет обсуждения (приравнивание 'понимания' к слуху чрезвычайно распространено в примитивных культурах и, конечно, вполне совместимо с заявлениями испытуемых Пиаже о том, что «мы думаем нашими ушами»)».

Аналогичным образом, Холлпайк (Hallpike 1979:406) с одобрением цитирует заявления Рида о папуасском народе гахуку-гама: «Люди гахуку-гама (Новая Гвинея) не приписывают мозгу никаких важных функций и не имеют ни малейшего понятия о его работе. Мыслительные процессы ассоциируются с органом слуха. 'Знать' или 'думать' выражается как 'слышать' (gelenove); 'я не знаю' или 'я не понимаю' будет 'я не слышу' или 'я не услышал' (gelemuve) (Read 1955:265, сноска)».

Верно, что многие не-западные культуры используют одно и то же слово для 'думать' и 'слышать' или для 'знать' и 'слышать'. Но что именно это доказывает? В английском языке можно использовать слово see - 'видеть' в значении 'понимать' (I see what you mean ... - 'я понимаю, что вы имеете в виду'), но это не служит доказательством того, что носители английского не делают разницы между 'понимать' и 'видеть'. В английском, конечно, есть также отдельное слово understand, имеющее только когнитивный смысл. Это, однако, не влияет на тот факт, что see в английском является полисемичным и что в предложении типа I see what you mean оно имеет чисто когнитивный смысл. Но если see позволено быть многозначным относительно 'видеть (глазами)' и 'понимать', почему iero в языке оммура не может быть многозначным по отношению к 'слышать (ушами)' и 'понимать' или 'знать'?

В польском (и ряде других славянских языков) слово для 'знать', wiedzieć, родственно слову для 'видеть', widzieć (ср. Bruckner 1970). Оба происходят из одного и того же протоиндоевропейского корня weid - 'знать/видеть' (ср. также video 'я вижу' по латыни и veda 'я знаю' на санскрите; Ernout, Meillet 1963:734).

Холлпайк упускает из виду важнейшее различие между полисемией и неопределенностью значений. Если, к примеру, в австралийском языке янкуньтьятьяра одно и то же слово kulini может значить и 'слышать', и 'думать' (ср. Goddard 1992), это случай полисемии, а не нерасчлененности значений. Например, в предложении (Goddard 1994)

Ngayulu alatji kulini, «tjingurula...»

'Я думаю (про это) так: «Может быть мы ...»'

оно явно означает 'думать', а не какой-то гибрид между 'думать' и 'слышать' (и Годдард не колеблется, утверждая здесь наличие полисемии).

Случай полисемии между 'думать'/'слышать' в янкуньтьятьяра (или питьянтьятьяра) совершенно аналогичен полисемии 'видеть' / 'понимать' в английском. В обоих случаях семантическая разница коррелирует с разницей в синтаксических конструкциях: например, I can see why ... может значить только 'я понимаю', а не 'я могу воспринимать глазами', и alatji kulini может означать только '(я) думаю так', а не '(я) слышу так'. Но даже если бы не существовало синтаксических различий для двух семантических интерпретаций, все равно нужно было бы вводить два значения по чисто семантическим причинам: I see what you mean просто не может значить по-английски 'я воспринимаю глазами то, что ты имеешь в виду'.

Интересно, что полисемия для таких базовых понятий, как 'думать' нормально предполагает наличие разных конструкций. В случае с австралийским языком Западной Пустыни (янкуньтьятьяра является его диалектом) особо красноречивые свидетельства представлены Гласе (Glass 1983:40). Этот материал связан с употреблением суффикса (-kukantja) и энклитикой (-lkanyu), означающих «ошибочная мысль» (mistaken thought - МТ). Ясно, что оба эти элемента могут встретиться только при употреблении полисемичного глагола kulini в значении 'думать'. См. пример (сохранена нумерация Гласе):

(60) Tjilku pirni-lu=ya tjiinya kuli-ra palya-palya=lkanyu

ребенок много-ЭРГ=они ты знаешь думать-НАСТ забава=МТ pitul-ра ngarri-rranytjakukantja-lu kapi-kukantja-lu

бензин-АБС лежать-ИМП.МТ-ЭРГ вода-МТ-ЭРГ

'Все дети, вы знаете, ошибочно думают, что бензин валяется для забавы, они ошибочно думают, что он (так же безопасен), как вода.'

(61) Kuli-rnu tjarrpa-ngu=lkanyu kapi-ngka palunya-kukantja

думать-ПРИЧ.ПРОШ войти-ПРИЧ.ПЕРФ-МТ вода-в это-МТ

'(Они) думали, что они вошли в воду, вот что они ошибочно думали.'

Примеры, подобные этим, делают кристально ясным тот факт, что даже если понятия 'думать' и 'слышать' выражаются одним лексическим средством, это не означает отсутствия чисто когнитивного смысла у данного слова. Оно не в меньшей степени присутствует в языках Западной Пустыни, чем в языках, где 'думать' имеет специфичное лексическое выражение, как например, в австралийском языке нганди (Heath 1978:147):

giyan я думаю, что ...; думать, что

giyan guwolo baru-ga-gar?-d-i я думаю, что они использовали это.

bargu-dawal-maki-j-i, gu-yaku, giyan bargu-mili?-dulu-bidiC-ma-yi, ba-ga-yima-na-? Они не поют (в церемонии); они думают, что могут ее испортить

Все, что относится к 'думать', также приложимо и к 'знать'. Если одно и то же слово используется для передачи и 'слышать', и 'знать', и если это слово может встретиться в предложении, для которого невозможно осмысление его как 'слышать', то тогда это слово должно интерпретироваться как полисемичное, и если при этом искать синтаксические различия, связанные с различиями в значении, то обычно их можно найти.

Например, в папуасском языке гахуку-гама (теперь называемом алекано), который Холлпайк использует в качестве одного из главных своих примеров, слово для передачи и 'думать', и 'знать' действительно, то же самое, что и слово для 'слышать', однако по словам одного из лучших экспертов по этому языку, доктора Эллис Дейблер (в частной беседе), все три смысла этого слова ('думать', 'знать' и 'слышать') всегда могут быть выведены из конструкции, в которой оно употреблено, так что неоднозначности не возникает.

Если это слово интерпретируется как 'воспринимать', что и происходит обычно, тогда смысл 'слышать' связан со словосочетаниями типа говорить воспринимать или сказать воспринять, смысл 'думать' с выражением ухом воспринять, а смысл 'знать' - с выражением вещь воспринять. Например (доктор Дейблер, частное письмо):

1. na-gata gulumó

мое-ухо я-воспринял 'я подумал/я думаю'

2. óasi/mo gakó muki/ geleneive

Бог говорить весь он-воспринял 'Бог слышал все'

3. lóa loko limó nene ósi/mo geleake

... так спасая он сказал Бог восприняв 'Бог, услышав, что он сказал так, ...'

4. óasi/mo netá muki/ geleneive

Бог вещи весь он-воспринял 'Бог знает все'

5. óasi/mo netá muki/-kumu geleneive

Бог вещи весь-о он-воспринял 'Бог знает все обо всем'.

Традиционная интерпретация смысла этого слова как 'воспринимать' имеет свои преимущества при описании подобных фактов, но ее нельзя рассматривать как точное представление значения слова, поскольку совершенно очевидно, что здесь имеют место три значения, а не одно. Например, предложение 1 может означать только 'я думаю', не 'я слышу', а предложение 5 может значить только 'Бог знает все', а не 'Бог слышит все'.

Слова, обозначающие части тела, часто выступают в составе идиом, описывающих внутренние состояния. Одним из языков, особенно хорошо иллюстрирующих это является хуа (еще один папуасский язык, географически весьма близкий к гахуку-гама, см. Haiman 1991). В хуа чувствуют, так сказать, внутренностями, думают ушами, а знают глазами. В реальности это означает, что хуа демонстрирует определенную модель полисемии (Haiman 1991 и частная беседа):

()geta 1. ухо, 2. мнение

havi- 1. слышать, 2. понимать

()geta havi- думать (букв, слышать чье-то ухо)

()aipa 1. внутренности, 2. чувствовать.

В английском языке можно назвать чьи-либо мысли «взглядами», а в хуа - «ухом»; но было бы абсурдным делать на основании этого заключение, что носители английского языка или языка хуа не обладают понятием 'мысли'.

Лексические данные крайне важны для установления понятий, существующих в данной культуре, но без глубинного семантического анализа лексические данные легко могут получить неправильную интерпретацию. Например, услышав, что в папуасском языке калам одно и то же слово (nn-) может переводиться и как «знать», и как «слышать», можно заключить, что этот язык не делает между ними различия. Однако, на самом деле, как показывают данные, полученные Эндрю Поли (Pawley 1966, 1986; а также частная беседа), в калам 'знать' и 'слышать' различены: nn означает собственно 'знать', a tmwd nn (букв, «ухо знать») означает 'слышать' [7]. В предложениях, описывающих звуки (такие, как гром), tmwd nn может сокращаться до nn, но в этом контексте чистая форма nn может рассматриваться как эллипсис относительно tmwdnn.

Такой анализ подкрепляется тем фактом, что в калам есть много других лексических единиц, включающих в свой состав корень nn, и некоторые из них тоже могут сокращаться до чистой основы nn. Например:

wdn nn 'видеть' (букв, «глаз знать»)

dnn 'осязать' (букв, «касание знать»)

nb nn 'ощущать на вкус' (букв, «есть знать»)

gos nn 'думать' (букв, «мысль знать»)

pk nn 'намекать' (букв, «ударить знать»)

bwk nn 'читать, учить' (букв, «книга знать»)

mapn nn 'ощущать симпатию' (букв, «печень знать»)

sb nn 'переживать за' (букв, «внутренности знать»).

В предложении типа

b byn nna-k мужчина женщина знать-он-прош (точечн.),

'мужчина увидел женщину'

просто корень nn сам по себе может быть употреблен в значении 'видеть' (и на самом деле, только в этом смысле), но это не значит, что в калам тот же самый глагол (nn) означает нечто «расплывчатое» или промежуточное между 'знать', 'слышать' и 'видеть' (равно как 'думать', 'пробовать на вкус', 'читать', 'переживать' и тому подобное). Скорее, мы вынуждены заключить, что в калам 'знать', 'слышать', 'видеть' и 'нюхать' лексически различаются следующим образом: nn - знать; (wdn) nn - видеть; (tmwd) nn - слышать; (kwy) nn - нюхать [8].

Хотя сам по себе корень nn может ассоциироваться с различными смыслами ('знать', 'видеть', 'слышать', 'ощущать на вкус'), в реальной речи эти смыслы четко противопоставлены: если объект относится к классу звуков, nn должно интерпретироваться как 'слышать', если к запахам, оно должно переводиться как 'обонять' и т. д.; а если объект принадлежит к классу конкретных предметов (например, "колокольчик' или 'человек'), то единственно возможная интерпретация для nn будет 'видеть' (и никогда 'слышать' или 'обонять').

Также важно заметить, что в некоторых контекстах единственно возможное прочтение будет 'я знаю', а не 'я воспринимаю' ('вижу', 'слышу' или что-либо еще). Например (Поли, личное сообщение):

у ad Ulrike дп akay ow-a-k nn-b-yn

я Ульрике день когда приходить-3ед-Прош

я-знаю 'Я знаю (*воспринимаю), когда приехала Ульрике'

yad Ulrike md-p-nn-b-yn

я Ульрике оставаться-Наст-3ед знать-Наст-1ед

'Я знаю (*воспринимаю), где находится Ульрике'.

Основания для введения различных значений для таких глаголов, как 'знать/слышать' (или 'знать/слышать/видеть") подкрепляются данными из родственных и окружающих языков и культур. Так, если среди географически близких и генетически родственных языков Австралии некоторые имеют отдельные слова для обозначения 'думать' и 'знать' (например, аранда; ср. Wilkins 1992; Harkins, Wilkins 1994), в то время как другие (например, янкуньтьятьяра) используют для 'слышать' и 'думать' одно и то же слово, то было бы странно считать, что у людей аранда есть понятие 'думать', а у культурно и лингвистически близкого народа янкуньтьятьяра такого понятия нет.

Данные, доступные на сегодняшний день, свидетельствуют, что во всех языках действительно есть слова для выражения смыслов 'знать' и 'думать'. Эти слова могут быть или не быть полисемичными, но это не важно с точки зрения языковых понятийных средств.

Холлпайк (Hallpike 1979:391) пишет: «Даже когда мы встречаем у примитивных народов слово, которое мы склонны переводить как 'думать', оно обычно имеет значение 'простого мыслительного усилия', как это имеет место у испытуемых Пиаже на до-оперативной стадии (ср., в тангу слово ngek'ngeki 'думать, размышлять, ломать голову' (Burridge 1969:176))».

Как всегда, Холлпайк частично прав: вполне обычно, что язык имеет специальное слово для обозначения процесса 'думать', но не имеет отдельного слова для 'думать' в более базовом смысле 'думать, что ...'. Подходящим примером может служить австралийский язык кайардилд, подробно изученный Эвансом (Evans 1985). В кайардилд слово nalmarutha (букв, «голову положить») означает 'думать о, вспоминать, приходить к чему-то в результате размышлений', например kakuju nalmarutha nithi 'дядя будет думать об имени, будет вспоминать имя' (Evans 1994); и в нем нет специального слова, обозначающего 'думать, что' (и ничего больше).

Но доводы Холлпайка базируются на предположении, что если слово значит 'слышать', оно уже не может значить 'думать'. На самом деле, если в языке имеется два слова, одно из которых значит, грубо говоря, 'думать, прилагая усилия', а другое многозначно относительно 'слышать' и 'думать, что', аргументация оказывается несостоятельной.

Делая отсылку к предшествующему анализу понятий 'думать' 'весь', 'несколько', 'количество', 'время', Холлпайк (1979: 390) пишет: «Точно так же, когда мы рассматриваем слова, относящиеся к мыслительным процессам, такие, как 'думать', нелишне помнить, что это слово, наряду со словами для 'знать', 'помнить', 'умный', 'глупый' и 'понимать', может иметь более простую смысловую интерпретацию, нежели чисто когнитивную, и что для примитивных или необразованных людей вполне возможно использование этих слов для описания поведения, выражения лица, движений тела, речи, без учета их отчетливого когнитивного смысла. Мы не должны ожидать в примитивных культурах дискуссий о различиях между, например, знанием и верой или кажущимся и реальным».

Но нас сейчас интересует не то, как в различных культурах используются понятия 'думать' и 'знать', а само существование этих понятий. Утверждение, что слова для 'знать' и 'думать' могут присутствовать в языке, но «иметь более простой, нежели чисто когнитивный, смысл», - это не более, чем недоразумение, как указывал Декарт (Descartes 1701/ 1931) наряду с многими другими, нет ничего «проще», чем 'думать' или 'знать' (ср. Boguslawski 1979 и 1989). Утверждение, что в некоторых языках отсутствуют слова для 'знать' и 'думать', я считаю ложным, но это осмысленное утверждение; утверждение, что такие слова существуют, но «получают более простую интерпретацию» не имеет смысла.

С одобрением ссылаясь на взгляды Гилберта Райла о том, что «на уровне здравого смысла наши суждения о мыслительных процессах есть не что иное, как суждения о поведении» (стр. 389), Холлпайк продолжает: «Но Нидхем также приводит переводы некоторых других слов и выражений языка нюер, которые, как представляется, более непосредственно и однозначно отражают внутренние когнитивные состояния, такие, как думать, знать, помнить, забывать, вспоминать, менять точку зрения, верить, представлять и прочее. Можно, конечно, допустить, что у примитивных народов есть представления о некоторых манифестациях когнитивных процессов и что у них могут существовать слова для выражения 'знать', 'думать', 'помнить', 'забывать', 'умный', 'глупый', 'понимать' и т. д. Но фокус состоит в том, что все эти разновидности мыслительных представлений имеют также и поведенческие манифестации.

Короче, примитивные культуры интересуются внешними проявлениями внутренних состояний, и в этих внешних проявлениях тело играет решающую роль».

Утверждение о том, что данное слово означает 'думать', ; или 'знать', или 'слышать', может быть проверено обычными процедурами семантического анализа; если применяемые ; семантические тесты показывают, что слово значит 'думать', или многозначно относительно 'думать' и 'слышать', тот факт, что мыслительные процессы могут ассоциироваться с их поведенческими манифестациями, становится совершенно нерелевантным; он не может повлиять на результаты семантического анализа.

Семантическая релевантность поведенческих манифестаций может быть проверена. Например, в английском языке слова merry и gloomy относятся по своему значению как к эмоциям, так и к внешним проявлениям, что неверно для слов happy и sad:

*Не was merry/gloomy, but he didn't show it.

He was happy/sad, but he didn't show it.

Насколько мне известно, аналогичные данные о значимости «поведенческих манифестаций» для значения слов, выражающих 'думать' и 'знать', в австралийских или папуасских языках никогда не приводились (ни Холлпайком, ни кем-либо еще).

Я прихожу к заключению, что если заявление Холлпайка о том, что во многих не-западных культурах «пространство сугубо личного опыта подвергается весьма незначительному осмыслению и анализу на уровне общественного дискурса», является несомненно верным (ср. например, Howell 1981; Lutz 1988), его утверждения, касающиеся предположительного отсутствия слов для 'знать' и 'думать' (и, соответственно, отсутствия сопутствующих понятий), являются необоснованными.